- В одной из ваших программ Юрий Лужков сказал, что надеется увидеть в заголовках газет: «Россия вернула себе Севастополь и Крым». Как вы отнеслись к тому, что его мечта сбылась?
- Я понимаю его чувства, но сам к этому отношусь сложно. И от того, что когда-то в моей программе он это произнес, сердце у меня весной 2014-го не ёкнуло. Конечно, в этом есть историческая справедливость, Крым всегда был российским, если не считать периода Крымского ханства. Никита Сергеевич Хрущев не имел никакого права дарить полуостров Украине. Как сейчас выясняется, когда было принято это решение, не было даже кворума Президиума Верховного Совета СССР. То есть де-юре Крым никогда и не был украинским. Во время развода Украины, Белоруссии и России Ельцин про Крым забыл или не придал этому вопросу значения. В документах ООН целостность государства и право народа на самоопределение имеют равную ценность. Не сомневаюсь ни минуты, что большинство жителей Крыма хотели бы присоединиться к России. Вряд ли это 90 процентов, не очень я верю в эти проценты, но подавляющее большинство - безусловно. И тем не менее, строго говоря, это аннексия. В общем, история эта – не совсем комильфо, как сказали бы во Франции.
- Ваша позиция по Крыму и по Сирии не мешает вам общаться с вашими приятелями во Франции, в Америке?
- С приятелями – точно не мешает. Моя позиция по Украине не однозначна. То, что происходит на юго-востоке Украины, делается не без участия России, это очевидно, и лучше бы этого не было. Когда говорят, что Янукович потерял власть в результате государственного переворота, я спрашиваю, ну и что? Не он первый, не он последний. В России была революция, кто-то считает её государственным переворотом. Это не мешало в конце концов признать советскую власть легитимной. Другое дело, что возможность появления натовских баз вдоль юго-западных границ России и базирования американского Шестого флота в Севастополе рассматривается как угроза национальной безопасности России. Когда страна чувствует угрозу, она себя ведет так, как считает нужным, не обращая внимания на международные правила. Когда Советский Союз размещал – вполне законно - ракеты на Кубе, американское руководство сказало: мы будем топить ваши корабли с ракетами, и если начнется третья мировая – то значит, так тому и быть. Они рассматривали это как потенциальную опасность – и, думаю, правильно делали. И когда я рассказываю это американцам, и говорю: ну представьте, что Мексика пригласила бы вооруженные силы недружественной державы охранять свою границу с США, как бы поступилo ваше руководлство?, - они задумываются.
Что касается Сирии, то Асад противостоит ИГИЛ – это однозначно. Столь же однозначно, что Асад – диктатор, повинный в гибели многих сирийцев. Ну и не лезьте туда, пусть сами разберутся. Все эти попытки скинуть Асада – забота не о демократии, а о том, кто будет править в Сирии, под чьим она будет влиянием. Что вообще будет на Ближнем Востоке. Сначала надо разобраться с ИГИЛ, а потом уже думать, что делать с президентом Сирии. Если его убрать, там будет Исламское государство, а это очень опасно для России, да и для всех остальных тоже.
Я не глашатай путинской политики. Ни внешней, ни тем более внутренней. Но как журналист считаю себя обязанным быть максимально объективным. Многие годы я был совсем другим, я был пропагандистом, и своей нынешней работой стараюсь искупить этот грех, как бы выспренне это ни звучал. Я не беру ничью сторону, я стараюсь говорить только то, что думаю.