Элина Быстрицкая «Побеседуй со мной...»
На 92-м году жизни, 26 апреля 2019 года, ушла из жизни
народная артистка СССР, актриса театра и кино Элина
Быстрицкая, сообщила пресс-служба Малого театра.
«Элина Авраамовна скончалась», - говорится в сообщении.
Госпожа Быстрицкая в последние годы тяжело болела.
Да, тяжелая утрата! Быстрицкая открыла новую эру в советском
кино. Женщина, в которой все было не по-советски - голливудский
шарм, манеры аристократки - смогла стать главной статусной
актрисой Советского Союза.
Ее Аксинью из легендарного «Тихого Дона» обожали
и в Кремле, и в казачьих станицах за красоту, страсть и,
конечно, гордость. Быстрицкая и сама такая: гордая,
строптивая, непокорная.
Актриса признавалась, что жила в состоянии постоянного
конфликта - с людьми, с театром, с собой. Она даже в
актрисы пошла наперекор семье, и вся ее жизнь
- война с обстоятельствами.
Из книги Элины Быстрицкой «Встречи под звездой надежды»
Говорят, у каждого человека есть своя Книга судьбы.
В моей уже много глав и страниц. Я мысленно листаю их,
перечитываю. Есть яркие, написанные в счастливые для
меня дни и годы. Встречаются тяжелые, окрашенные в
серые, а то и в совсем темные тона. Жизнь есть жизнь,
в ней случается всякое.
Бог не обделил меня внешними данными. Но я никогда не
участвовала в конкурсах красоты. Помню, что впервые слова
«какая хорошенькая девочка» услышала от раненого солдата
фронтового госпиталя, где я, тринадцатилетняя девчонка,
работала санитаркой. Я оглянулась: о ком это он?
Оказалось - обо мне.
Девочка давно стала взрослой, актрисой кино и театра. На ее
долю выпало узнать многое: и творческие муки, и всенародное
признание, и подозрительность сильных мира сего.
Мне досталось редкое счастье: встретить на перекрестках
своей судьбы, на ее широких дорогах и узких тропинках многих
замечательных, поистине уникальных людей.
Меня часто спрашивают о моих корнях. Откуда, мол, ты
и все твои предки? Многие журналисты даже пытались отыскать
у меня в роду голубую кровь. А когда я сыграла Аксинью в
«Тихом Доне» - казачку во всем великолепии физической
и духовной красоты, - донские казаки говорили мне:
«Ты же наша, станичница, с Дона…»
В ответ на вопрос, откуда я родом, я могла бы ответить:
из бедности, из коммуналки, из войны. Самое удивительное,
что никто эту бедность не ощущал - мы свято веровали, что
это и есть счастливая жизнь, а завтрашняя жизнь
вообще будет замечательной.
Отец и мама очень любили друг друга. Их любовь одолела
все - войну, разлуку, горе. Для меня они на всю жизнь остались
примером верности и преданности высоким чувствам.
В популярной песне поется: «Мне часто снятся те ребята…»
Мне всю жизнь будут сниться мои раненые, мои передвижные,
на колесах, госпитали, окровавленные бинты,
кровь на белых халатах.
Заканчивались девяностые годы, но я не чувствовала тяжести
своего возраста. Мне казалось, что у меня еще все впереди,
- к неизрасходованным силам добавляется приобретенный опыт.
А журналисты допытывались: «Вы жалеете о чем-то, чего не
успели, не сделали в жизни?» Странный вопрос, словно
впереди уже ничего больше нет…
… я никогда не сидела без работы. Все время выступала,
встречалась со зрителями, у меня была масса общественных
обязанностей. Дни, недели, месяцы расписаны по часам -
успеть, сделать, не подвести. И все же я постоянно мечтала
о хорошей роли в большом хорошем спектакле…
Меня в это время часто спрашивали, почему я осталась
одна. Подразумевалось: годы мои бегут, а я не реализовала
собственную состоятельность в обручальном кольце. Вопрос
этот из ряда тех, которые я отношу к сугубо личным. Но он
задается так часто, что я не могу не ответить на него.
Для меня «хомутание мужиков» отвратительно и наказуемо.
Потому что не наше это дело - кого-то подчинять или возвышать.
На то существуют высшие силы. Я говорю это серьезно.
В конечном счете я оказалась права. «Нет страшнее
одиночества, чем одиночество вдвоем…»
Моя актерская жизнь давала выход моим эмоциям.
Я много времени провела на сцене в страхе, страданиях,
в любовных похождениях моих персонажей. Я вкладываю
в них свои мысли и чувства. И случается так, что для
повседневной жизни ничего не остается, в лучшем случае
- страсти, прикрытые пеплом.
Потрясающая особенность нашей профессии заключается в том,
что там - в кино или на сцене - мы можем все. Там мы всего
достигнем, у нас все получится, осуществятся наши самые
несбыточные и заветные мечты. Мне кажется, что наша
жизнь - черно-белая, а искусство - все цветное. А если
наоборот, то не будет ни жизни, ни искусства.
Я родилась в государстве, в котором были четко выражены идеалы.
Подросла и начала понимать, что между идеалами, которые
надобно защищать и культивировать, и действительностью
существует разрыв. Жить по этим идеалам хотя и очень хотелось,
но было совершенно невозможно. Потом произошли перемены в
государственном устройстве, и я поняла: то, что я исповедовала,
защищала, во что верила, оказалось ненужным.
Воспоминания по своей сути - уход в прошлое, далекое
и близкое. Это всегда трудно и сложно. Прошлое ведь
уже ушло, его не переделать и не изменить…
Я перечитывала страницы написанного и думала: да, все это
было со мною и с моей страной. И мне не хотелось быть лучше,
чем я была, и хуже, чем я есть. И когда придет время
нелицеприятно ответить на вопрос: «А что было главным в
твоей жизни?» - отвечу: «Я служила искусству и своей стране».
Самое прекрасное для меня - это выход к зрителям.
И если сегодня, завтра, послезавтра есть такая
возможность - значит, жизнь продолжается,
и она прекрасна.
 | 
Lyarder |
|
