Темной-темной ночью, у берега темного-темного пруда, сидела темная фигура, плотно укутавшаяся в теплый свитер и согревая прохладу августовской ночи горячим кофе из термоса разбавленный коньяком. На одной из донок тихо звякнул колокольчик, Михай отставил кружку приготовившись в любую секунду сорваться с места. Но это был лишь порыв ветра игриво зацепивший снасти, рыбак расслабившись и вновь откинулся на спинку складного стула. Молодой,слегка за тридцать, человек любил рыбалку с детства. К ней его приучил дед по отцовской линии. Со стороны матери у Михая родственников не было , и именно потому что ни кто не заступиться за робкую сиротку он и получил такое своеобразное имя. Михаем новорожденного изъявила желание именовать бабка румынка, в честь какого то своего давным-давно почившего предка. Бабушка умела взглянуть так, что спорить с ней отпадало желание даже у своенравного отца Михая.
Дед частенько шутил, что именно из-за этого взгляда и женился на медсестричке посреди войны,побоялся что она его вместо лечения обратит в жабу. Михай тоже помнил этот знаменитый взгляд, но еще он видел старые пожелтевшие фотографии, ни чуть не умолявшие красоты запечатленной на них горделиво приосанившийся девушки. Да и годы отпечатавшиеся на лице бабушки паутинками морщинок не смогли испортить ее привлекательности. Бабушка гордилась своими корнями и хоть ни разу не бывала в Румынии менять фамилию после свадьбы отказалась на отрез. Дед и не возражал, он вообще на память Михая ни разу с женой ни о чем не спорил,а она четко знала где можно вставить свое веское но,а где промолчать. Дед любил жену и после ее смерти сам протянул меньше года. Михай тосковал по ним обоим, дедушке и бабушке, заменивших ему, после трагической гибели, родителей. Сегодня был ровно год со дня смерти деда и он решился поехать на рыбалку в Тихий омут. Они бывали с дедом в этом месте всего от силы раз пять, но Михай помнил что по утру клев был как нигде. Правда дед советовался с женой когда лучше ехать именно сюда, в Волчий омут,у местных прозванным Тихим. Михаю советоваться было не с кем и он просто по наитию сорвался вчера с дома, выслушав очередную нотацию от своей благоверной,прыгнул в доставшийся все от того же деда старый уазик и к вечеру был на месте.
Вообще нравоучения от жены Михай слушал с завидной регулярностью: и за любовь к рыбалке, и за посиделки с друзьями в гараже, за бутылочкой пива или чего покрепче, и за то что под своим, точней дедовым, уазиком, именуемым супругой ржавым тазом, он бывает чаще чем под ней самой. На последнее Михай молча осматривал фигуру пополневшей, и все собиравшейся сесть на диету, после родов жены ,а та обиженно сопела в ответ и громко хлопала дверью кухни где, по всей видимости, заедала свою нелегкую долю чем нибудь исключительно вредным как и ее муженек. Сам супруг выдыхал с облегчением и продолжал заниматься тем от чего его отрывали очередной намечавшийся скандал. Главное что жена не грозила разводом, а все остальное мелочи. Менять свою жизни, несмотря ни на что, Михай точно не собирался. Да его благоверная далеко не идеал - но зато дома всегда ждали вкусный ужин, порядок, дочурка почти первоклассница и уже годовалый сынишка. Имелась и стабильная прилично оплачиваемая работа, далеко от беззаботной жизни но на хлеб с маслом и новые сапожки хватало. А уж если подкопить то и шубку тоже можно, так что сколько жена не ерепенилась, а терять насиженное место не хотела, кому она уже не красавица с двумя детьми будет нужна. В общем все как у всех, пусть заурядно но спокойно.
Михай сидел на берегу Тихого омута, размышлял о жизни, смотрел на покачивающиеся на удочках, будто мифические огоньки, светлячков. Где то вдалеке блистали зарницы, ветер гонял по небу облака открывавшие то один то другой бок красной полной луны. На соседнем берегу брехали собаки, кукарекал чей то назойливый петух, изредка слышалось мычание коров. За спиной в лесочке, полном шорохов, притаились, как скелеты древних чудишь, остовы давно сгнивших изб. На этом берегу, идеально круглого пруда, давно уже никто не селился и рыбачить сюда тоже не ходили, поэтому Михай мог быть уверен что его не отвлекут ни от рыбалки не от тяжких дум. В садке у самого берега всплеснул невеликий улов рыбака, пяток окуньков меньше ладошки. Михай решил, если поймает что стоящее то отпустит их, а нет, так прихватит коту на перекус. Уж кто кто а Мурзик - это пожалуй был единственный представитель его семьи который всегда с нетерпением ждал Михая с рыбалки и хозяин редко его разочаровывал. Но ничего думал Михай, скоро подрастет сынишка и он будет брать его с собой, покажет все то чему его когда то научил дед. Да и жена вряд ли откажется от возможности сбагрить любимое чадо и отдохнуть. Может наконец займется собой, ведь женился Махай на миниатюрной красотке, вечно сидящей на диетах и не моргнувшей глазом садящейся на шпагат, а что получил в итоге. И чтоб жена не говорила о тяжкой женской доли, но бабка Михая родившая четырех детей, на золотую свадьбу спокойно влезла в свое свадебное платье и даже ушивать пришлось, да и мать Михай хоть и смутно но помнил худенькой большеглазой и всегда улыбающейся. Да собственно и дело то не столько сколько в лишних килограммах, пришел к выводу Михай, а в том что еще во время первой беременности у его жены испортился характер. Ну да он за все десять лет брака не вымыл ни одной тарелке, не брал в руки веник и так и не запомнил где лежат носки, но зато он вполне прилично зарабатывал и не просто сидением на стуле,ему приходилось порой пахать как лошади, чтоб женушка могла спокойно заниматься домом и семьей не зная бед. Вот дед к примеру в жизни своей к тряпке не прикасался, так бабушка и слова ему не сказали, а жили то они куда скромней. Дед выполнял свою работу, бабушка свою и все было идеально, ни какого тебе равноправия.
- Эх,- тяжело вздохнув подумал Михай, дед с бабушкой, отец с мамой, трое дядек, один еще в младенчестве, второй не задолго до рождения Михая, третий через два года после смерти родителей,так и не обзаведясь семьей, все умерли,никого не осталось, он теперь один.
От невеселых мыслей Михая отвлекла внезапно обрушившаяся тишина. Вся окрестная живность разом смолкла,остался лишь плеск воды, да тихое поскрипывание веток, даже ветер только что гонявший туда сюда уже начавшую опадать листву утих. Не к добру это, нутром чувствовал Михай, оглядываясь по сторонам. А через секунду то самое нутро с диким воплем умчалось куда то в пятки, схоронилось в самом дальнем уголке и дрожа на отрез отказалось возвращаться обратно.
Едва наметившаяся, на колышущейся поверхности пруда лунная дорожка в одночасье выгнулась кошачий спиной, затем вздыбилась и обнимая нечто невыразимо темное стекла обратно. Огромное непроницаемое пятно в самом центре омута казалось втягивало в себя тот скудный свет что давала ночь, а по венам Михая разливалась не разбавленная жуть. Он отчего то точно знал,хоть и не видел этого, что неведомое существо сейчас осматривается будто в поисках чего то. Самого Михая в прочим, кажется, Оно не замечало. Хотя легче от этого знания как то не становилось, все тело сковал ледяной страх. А тем временем Оно осмотревшись стало неумолимо приближаться, все так же в тишине, лишь пудовой поступью сотрясая землю и разгоняя круги по водной глади. И вот Оно уже приблизилось к самому берегу, огромное, непроницаемо черное и до зубовной дрожи жуткое. Плавно не сбавляя темпа вышло на берег в каком то метре от Михая и прошло мимо беззвучным громом шагов выбивая воздух из груди и обдавая мертвецким холодом. Михай не мог отвести от этого нечто взгляд. Вблизи Оно больше всего походило на заколдованное чудище из мультика про аленький цветочек, только черного, истекающего слизью и реального.
Неведанное чудище уже успело удалиться на десяток метров, а Михай все так же продолжал неподвижно сидеть на месте смотря в одну точку. Лишь когда легкие ожгло огнем, он понял что уже невесть знает сколько не дышал. Михай с шумом выдохнул и перевел взгляд на обмелевший берег. В голове как шуганные мыши по углам истошно вереща метались мысли и уловить хотя их не представлялось возможным. Но вот одна все же сумела пробиться сквозь общий гвалт и напомнить Михаю, отчего то голосом жены, про то что чудище направилось именно в ту сторону где на опушке леска он оставил машину. Старый дедов уазик вряд ли являл собой нечто ради чего стоило бросаться в омут с головой, но в него было вложено столько труда, финансов и воспоминаний, что оставить его вот так на произвол судьбы было бы по крайней мере кощунством.
Наконец приведя себя в чувство Михай перегнулся через подлокотник и не вставая нащупал лежавший у стула багор. Пользоваться данным инструментом Михаю приходилось крайне редко, но не смотря на это он всегда брал его с собой и клал так что бы в случае чего можно было до него дотянуться. Мало ли что, времена нынче не спокойные, да и перенял он эту привычку вместе с самим багром от деда. Видать тот что то знал, а может и нет, кто теперь разберет. Поднявшись на подгибающиеся ноги и собрав остатки храбрости Михай отправился следить за чудищем. В прочем в остатки разума он верил смутно.
Узнать куда чудище двигалось труда не составляло, Оно шло не быстро, но ровно, не замечая перед собой ни густого подлеска ни невысоких молодых деревьев ни вековых ветвей сплетающихся в кружевной полог. Широкий содрогающий всю округу шаг прорубил в леске приличную просеку не хуже отряда добросовестных дровосеков, теперь пожалуй к берегу можно было проехать и на КАМАзе. Не дойдя до опушки где стоял уазик пары метров Оно свернуло влево, Михай крался следом, стараясь при этом держаться поодаль. Перед чудищем возникла небольшая полянка и Оно остановилось у ее края. Михай ломая ветки прокрался чуть в стороне и тоже затаился ожидая что же будет дальше. Чудище с шумом втянуло воздух, как будто принюхиваясь, по крайней мере Михай так думал, и тут внимание их обоих привлекло нечто необычное. На другом краю поляны на низеньком пеньку спиной к ним сидела маленькая девчушка. В лесу стало темно, луна снова скрывшаяся за облаками практически не давала света, но Михай мог разглядеть что девочка вряд ли была старше его дочери. Чудище тоже разглядело ребенка и двинулось к ней. Девочка вскочила с пня и, так думалось Михаю, испуганно посмотрело на нечто неведанное и несомненно страшное.
Откуда в леске взялся ребенок Михай особо не задумывался. Рядом село и пусть местные не рыбачили на этом берегу, но по грибы да ягоды детвора бегала охотно. Может и девчушка то же за грибочками пошла, да заблудилась, маленькая же еще, а ее теперь сломя ноги ищут родственники и соседи. Хотя крики убитых горем родителей вряд ли остались бы незамеченными. Ну может злая мачеха отправила нелюбимую падчерицу за подснежниками или на съедение лесным тварям. Да собственно и не важно как ребенок оказался ночью в лесу. Важным Михаю казалось то, что если бы его дочь вод так непонятно как объявилась сейчас здесь, он бы предпочел что бы тот кто находился на его месте меньше задумывался над тем что она тут забыла, а сделал что то что бы хоть попытаться ее спасти. Не раздумывая над тем как будет драться с неизвестным науке существом раза в два, а то и три, больше себя, Михай с громким криком, пытаясь отвлечь внимание чудища на себя, выскочил из кустов. Чудище, тем временем, обращать внимание на, орущего не своим голосом, человека не желало. Оно продолжало приближаться к ребенку. Не долго думая Михай, со всего размаху вонзил багор в ногу чудища. Оно обернулось и тут Михай резко выдернув свое незамысловатое оружия из противника снова им размахнулся, на этот раз метя в голову. Не попал, замахнулся еще раз, уворачиваясь от склизких лап и даже не замечая что каким то непостижимым образом чудище стало намного меньше и сейчас было едва на голову выше самого Михая. Еще замах и снова мимо, отскочив в сторону Михай перехватил багор и со всей дури понесся на противника сбивая его с ног. Багор с треском вонзился чудищу в грудь, Оно обмякло и Михай торжествуя посмотрел туда где по его представлению у чудища было лицо. На Михая смотрели уставшие, печальные, человеческие глаза. Он отшатнулся.
За спиной послышался шорох, Михай резко обернулся. Перед ним стояла девочка и смотрела на него отнюдь не испуганно, а со злым интересом. На губах ребенка играла не детская ухмылка. Михай застыл в оцепенении.
- Что ж ты путник? - спросила приятным мелодичным голоском девчушка растекаясь туманом, вытягиваясь, деформируясь и в итоге представ перед Михаем высокой обнаженной девицей. - Зачем стража моего убил, сокровищ захотел? - продолжала допрос она.
Если бы Михай мог он бы кричал в голос что не надо ему ни каких сокровищ, и стражей он никаких не трогал. Но он не мог даже моргнуть и не знал дышит ли вообще. А еще если бы мог Михай наверняка не лишил себя удовольствия полюбоваться густой рыжей копной волос, симпатичной мордашкой, узкими покатыми плечами, хоть и маленькой но упругой грудью с зазывно торчащими сосками, округлыми бедрами, стройными ногами и уж точно бы задержал взгляд на треугольничке аккуратных рыжеватых завитков в низу живота собеседницы. Но вместо всего этого Он не мог отвести взгляда от ее зеленых кошачьих глаз.
- А ты знаешь, что за жадность надо платить? - проводя длинным пальчиком по груди Михая спросила девушка. Ее острый как бритва коготок прорезал одежду, кожу и плоть до самых костей. - Мне теперь нужен новый страж. А то кто же сохронит мои сокровища в целостиодного колдовства для людей маловато будет. Не чуют они его. - досадливо поведала она просовывая свою изящную ладошку между его ребер. - Так кто же им будет? - игриво поинтересовалась она приближая свои пухлые губки к лицу Михая и с силой сжимая его сердце.
Михай чувствовал все, и жар возбуждения передававшейся ему от обнаженной девицы и нестерпимую боль что она ему причиняла, если бы мог, он наверняка рухнул за мертво.
- Нам будет очень хорошо вместе, - щебетала девица проведя острым язычком по губам Михая, - Ты будешь верой и правдой служить мне, а я щедро тебя за это награжу, поверь мне я умею быть благодарной, - с жаром обещала незнакомка все тисненый прижимаясь к Михаю и все сильней сжимая его сердце. - Ты останешься доволен, - горче прошептать она касаясь губами его уха,- Михай, -выдохнула она и с силой вырвала руку из его груди.
Михай видел ее торжествующую улыбку и свое окровавленное еще бьющиеся сердца в ее руке. Но вот победного смеха он не слышал, вместо него он слышались знакомые голоса, произносившие никогда не слышанные им слова.
" - Назови сына Михаем! - твердо настаивала женщина.
- Зачем? - удивленно вопрошал молодой мужской голос. - Над ним же все смеяться будут.
- Да пусть обхохочутся, - воскликнула собеседницы. - Записать можешь Михаилом, а крестить и именовать Михаем.
-Крестить! - поперхнувшись чем то воскликнул он. - Совсем из ума выжила? Кто сейчас крестит!
- Ты как с матерью разговариваешь, - громко чем то хлопнув возмутилась она. - Сказала окрестить, так и поступай. Своих сыновей по молодости и глупости не уберегла, так хоть внука защищу.
- Я между прочим еще жив-здоров, - запротестовал он.
- Не на долго, - печально вздохнув ответила она.
- Ну спасибо, - недовольно проворчал он,и твердо отрезал, - Хорошо сына мы назовем Михаем и даже по крестим, но твою фамилию я ему давать не буду!
- А фамилия моя ничего ему и не даст, - спокойно ответила она, - Басарабская кровь в нем, хоть малая толика, но течет, имя ее и укрепит.
-Басарабская говоришь,- усмехнулся он, - от чего ж тогда не Владом просишь именовать?
- А ему армией вурдалаков на роду править не написано, - ехидно произнесла она, - Вот внука Владом и именуешь, тому пригодится, а с сына и Михая будет достаточно."
- Теперь ты мой, Михай, - страстным шепотом разлилось над ухом и голоса прошлого растворились во мгле, укрывающей его с головой.
* * *
Михай вздрогнул и проснулся. Над горизонтом уже поднялось солнце. Село по другой берег омута тихо просыпалось, постепенно наполняясь звуками. Михай попытался потянуться, но все тело так затекло и замерзло что он иго просто не чувствовал, лишь боль с лева в ребрах, куда все время его сна упиралась крышка термоса. Посидев немного в ожидании когда к конечностям вернется способность двигаться, Михай вспоминал свой сон. Ему и раньше снилась всякая ерунда, но чтоб вот так красочно , это бывало редко.
Более менее придя в себя и хлебнув едва теплого кофе, Михай стал собираться. По идеи сейчас мог начаться самый клев, но вот желание рыбачить, от чего то пропала напрочь. Смотав удочки и закинув все свое нехитрое барахло в походный рюкзак, он медленно побрел к машине. По дороге он отмечал, что просека была и раньше, просто не хотелось гробить машину по лесным оврагам, пусть и не глубоким. Вот и оставил он ее на опушке в каких то двухстах метрах от берега. И поляна была, небольшая поросшая уже пожелтевшей травой. И пенек наверное тоже есть, подумал Михай и подошел к краю поляны что бы убедится. А глянув под ноги он увидел огромные человеческие отпечатки вдавленные в сухую землю на добрых сантиметра три. Под кофту пробрался холодный утренний ветерок щекоча голую кожу. Михай с трудом сглотнул застрявший в горле ком и отодвинув ворот уставился на разодранные края рубахи. Ребра заныли еще сильней, а неугомонный ветер донес отголоски времен:
"- А ему армией вурдалаков на роду править не написано. Вот внука Владом и именуешь, тому пригодится, а с сына и Михая будет достаточно."