"В каждом городе есть свой поребрик и свое парадное, но шаверма везде одна"

 

(подпись на форуме www.allplanet.ru)

 

 

Предисловие

Так случилось, что эти заметки пишутся мною уже во второй раз. Причиной тому послужило несчастье, приключившееся с ненадежными электронным девайсом, зовущемся флэшкой. Мигнув мне напоследок, она в акте самосожжения погребла под своими останками почти законченный отчет о моей поездке в Питер. Но так как не поделиться с миром своими впечатлениями я попросту не имею морального права, то начинаю все from scratch.

А начать следует издалека. В первую очередь с того, что Питер всегда был моим гештальтом, жаждущем реализоваться. С раннего детства маменька пичкала меня рассказами о своей бурной молодости, проведенной в городе на Неве, раз и на всегда поселив в голове мысль: увидеть Питер и умереть. Так случилось, что ее жалостливые излияния : "Ну хоть бы на часок в Ленинград, не надо мне Мальдив и Таити, отправьте меня в Питер" были услышаны Всевышним. Маме нужен был толчок, в смысле повод, и он появился. Это были родительские товарищи по стройотряду, которые какими-то немыслимыми путями отыскали нас в нынешнем месте обитания (мы успели три раза переехать) и пригласить их на сороковую годовщину легендарного "Данко" (тот самый стройотряд, что поженил моих пращуров). Надо ли говорить, что вернулись они оттуда изрядно помолодевшими, полные рассказов взахлеб и с фотографиями. Желание посетить Петроград усилилось стократно. И тогда я приняла роковое решение. Выбила не утюгом, так катанием деньги за денно и нощно переводимые отчеты по геологии и, резко махнув рукой на  желание копить на машину, провозгласила: "Один раз живу. Надо все успеть повидать, пока хочется и можется! Надо мир посмотреть". И поехала смотреть мир.  

 

"...что мне снег, что мне зной, когда мои друзья со мной" и работа не волк.

 Порой безбашенность заразительна. Старый добрый камрад Марина облегчилась на подъем и, не поверите, согласилась составить мне компанию. Кураж лился через край, воодушевлению не было предела. Мы готовились взорвать питерские курятники.

Однако, наличествовала одна деталька…маленькая такая, но пакостная. "Но есть один момЭнт" (с). Зовется работой. Отпусков мне никто не выписывал, но своротить с дороги я уже была не в силах. Поэтому придумала очень элегантный, практически безупречный план. Зацените: покупаем новую сим-карту (билайн), гирлянду карточек для достаточного баланса, обеспечивающего роуминг, звоним на работу и уведомляем о смене телефонного номера. В случае надобности со мной связываются. А где переводить докУменты, уже не их забота. Хениально! Но плану не суждено было осуществиться. Потому что когда человек бестолковый, то это надолго. Заботливо упаковав карточки в дорожную сумку, я отправила весь свой скарб в багаж. Осознав всю масшатбоность собственного идиотизма, я бегала по аэропорту и рвала волосы в разных местах, потому что активировать карточки заграницей нет никакой возможности.  И разрабатывала план поиска новой работы. Сразу предвосхищу события, дабы успокоить впечатлительных читателей - все обошлось, хоть мое местопребывание и было раскрыто, но с работы меня за страсть к путешествиям не выгнали, а напротив возрадовались моему возвращению и всучили заявление о переводе на полную ставку.

 

"...под крылом самолета о чем-то поет..."

Звание человека-катастрофы удалось подтвердить и в самолете. Места нам достались волшебные - у запасного выхода, где сидения не откидывались по определению, а расстояния до следующего ряда измерялись миллиметрами. Я долго терпела и в деталях продумывала поход в туалет. Момент был выбран идеальный. В проход выкатили тачанку с едой и, пока я облегчала свои страдания, путь назад был ею безнадежно отрезан. В итоге, едва не перевернув тележку, помаячив попой перед фейсами пассажиров, к которым я сунулась, спасаясь от нее, пройдясь по ногам и рукам, сложив на головы соседей ланч-боксы и пообтиравшись о внушительных размеров соседа, через которого пришлось лезть с ногами, я с лучезарной улыбкой, адресованной затоптанной Марише, достигла своего места.  "Вот не раньше, не позже" - бухтел камрад.

Полет, хоть и долгий был по-своему интересен, ведь во мраке ночи открывались панорамы светящихся огнями городов. Каждый раз, расталкивая заспанную Маринку, я тыкала пальцем в иллюминатор и сдавленно шептала "Это он!" После очередной такой побудки, когда я приняла какой-то город на реке за Петербург, Марина убила мой энтузиазм на корню голым фактом: "Лететь еще 2 часа. С половиной".  Но даже тот град не шел ни в какое сравнение с тем зрелищем, которое развернулось перед нами на пятом часу полета в предрассветных сумерках. "Так вот ты какой…северный олень..." Катерина визуально поглощала мощь мегаполиса.

По дороге из аэропорта, вяло подумалось "Зачем все деревья вдоль дороги с подпорками?". Тогда простая алматинка даже не подозревала о жестокости питерских дувняков.

 

Царское, Детское, Пушкинское Село.

Встречена и транспортирована в город Пушкин я была маминым старинным другом Владимир Владимировичем (далее ВВ) и его товарисчем  с агентурной кличкой Сэр Генри. Все утро меня развлекали рассказами о диковинных командировках не то в чукотскую, не  то в бурятскую республику и анекдотами о евреях. Но желание спать пересилило жажду общения с социологами. В час дня я была немилосердно поднята с постели железным аргументом: "Катя, вы сюда спать приехали?"

Погода была ясная, солнечная, стандартная для Алматы в это время, но совершенно аномальная для Петербурга.

Петербург начался с...экскурсии. Правда, оригинально? В лицей Пушкина. Пока темная провинциалка из степей соображала, на какое такое место надеваются не авантажного вида анучи, сваленные в углу лицейского предбанника, и даже предприняла попытки снять кроссовки, ВВ пришел ей на помощь и деликатно просветил, что сии предметы положено натягивать прямо на обувку. Пардон-с.

Хороводились со школьниками. Вела нас по мрачным коридорам скромного, но легендарного уч.заведения миловидная барышня Пушкинского типа. ВВ распушил крылья и стал рыть апроши к Полине-экскурсоводу. Светски осведомившись о том, как долго она промышляет экскурсиями, получил лаконичный ответ: "Долго". Тогда ВВ решил, что ирония подействует безотказно, и ввернул: "Долго это три месяца?" Полина осадила горе-насмешника солидным фактом: "Шесть лет".

Далее следовала прогулка в английском парке. Без кружевных зонтиков. Зато с по-идиотски счастливой улыбкой дорвавшегося туриста. Фотодокументы с места событий изобилуют на удивление разнообразными кадрами – “Катя перед клумбой”, “Катя за клумбой”, “Катя справа от клумбы” и тд

Не посетить Царскосельский дворец было преступно. Поразил истинно имперский размах царских хором, внутри которых было до одного места позолоты и изразцовых печей. Среди бесконечных столовых и залов выделялась Янтарная Комната. Она была небольшой и не особо эффектной, но весь ее цимес заключался в другом. Не знаю, как на других, но на меня комната произвела неизгладимое впечатление. "Закапсулированная энергия солнца" - так технократично заключила Катерина, подпитываясь особой энергетикой достояния, недавно возвращенного в Россию.

Поглядела я и на современного левшу, который нацарапывал пушкинские вирши на рисовых зернах. В Лицейском Садике я приобрела у него книжечки в стиле микроминиатюры с автографом и дарственной надписью.

К концу променада по всем местам боевой славы г. Пушкина мой желудок настойчиво требовал чего-то жирного и холестерийного. ВВ покосился на подозрительную балтийскую (?) консервочку, купленную в местном гастрономе (у нас это слово, кажется, даже вышло из обихода), и неуверенно прокомментировал: "Вообще-то у нас в это время года ТАКОЕ не едят". "Не знаю, как тут у вас в России, а у нас  Петербурге, что хотят, то и трескают. В любое время года" - парировала Катерина, уплетая за обе щеки свой обед.

Впереди меня ждали исторические события.

 

Электричка, метро, маршрутки и прочие транспортные средства.

На вокзале отправления мне был куплен "очень петербужский журнал Собака", а в следующем ларьке я видела шоколад с загадочным названием "Волшебная белочка".

Открытие первое: электричка это поезд, в вагонах которого стоят лавки, как в трамвае. Среди пассажиров попадаются словоохотливые питерские и пригородно-питерские бабули, а где-то между ними бродит мрачный кондуктор. Проезд стоит дешевле, чем во всех других видах транспорта, но однажды, воспользовавшись моей нездешностью, с меня едва не содрали в три раза больше, благо вмешались вышеупомянутые бабушки.

До электричек дополз маркетинг, правда, в довольно своеобразной форме. Овес за лошадью ходит. В вагоне неожиданно появляются странного вида люди и сходу бойкой заученной скороговоркой  начинают предлагать всякие ручки-орешки-трусы-фонарики-плащи. Покупают. Правда мелочь (low involvement products). Мне, как человеку с подобными практиками продаж не сталкивавшемуся, сие было в диковинку, однако, проанализировав с позиции того же маркетинга, пришла к выводу, что это имеет смысл. Для сухариков и носков. Но не для фонарей и плащей-палаток. Кстати, маменька рассказывала про подобную деятельность в московских элехтричках. Сцена (скорее даже, картина маслом): в вагон вкатывается упитанная квадратненькая хохлушка, распахивает на груди патронташ из каких-то баночек и скляночек и, решительно продвигаясь по проходу, звонко и бодро без остановок и пауз начинает вещать на весь вагон: "Хрен с морковкой, кабачком, свеклой...!!"

 

Но ничто не поразило меня в самое сердце так, как метро. Не ржите так громко, я впервые была в метро в сознательном возрасте, к тому же сказалась общая впечатлительность.

Когда говорят о питерском метро, то тут же бросаются сравнивать его с нью-йоркским, которое грязное, заплеванное и с наркоманами. Понятно, что в данном сравнении первое является полной противоположностью второго. Именно в метро, как нигде в Петрограде, проявилась вся мощь советской мегаломании - основательно, на века, с высоченными колоннами, в мраморе и металле, с пафосными надписями той эпохи. Внушительно. Здесь присутствовал не имперский, но коммунистический размах.

Остро не хватало девушки с веслом на выходе. Но ее вполне заменял голос диктора громкой связи с интонациями и текстами, вызывающими ностальгию по законсервированному внутри времени: "Уважаемые пассажиры, равномерно распределяйтесь вдоль всей длины эскалатора, занимая каждую его ступеньку...каждая пустая ступенька это десятки пассажиров, ожидающих в очереди к эскалатору...Будьте тактичны и внимательны..." Последний пункт не всегда находил отклик в сердцах пользователей метро, потому что однажды, немного подзадержавшись на левой стороне эскалатора (там на правой стоят, а по левой скачут, как кони), услышала прямо над ухом позади себя примерно следующее обращение: "Эй, ты там, пошевеееливайся" (ах, черт, не помню точной формулировки, но это звучало очень развязно и устрашающе). Думала, будут бить. Обошлось. Но осадочек-то остался (с). Четыре дня ходила и всем жаловалась. Так задела меня северно-столичная вежливость. 

Эскалаторы в тамошнем сабвее из серии "только не мой мозг". В небо. На нем страшно опускаться вниз и головокружительно возноситься вверх. Кажется, что он стремится к бесконечности. И заключительный штрих - читающая задом публика. В смысле они не задницами читают, а едут на эскалаторе, повернувшись задом наперед, и вкушают пищу духовную. В метро вообще много читают - от классиков до способов лечения геморроя. При плохом освещении. Временами ненадолго пропадающем.  

В этом царстве Советов помимо контингента (хотя попадались персонажи в плащиках эпохи застоя с красными гвоздичками в петлице и портфелями, как у председателей передовых колхозов) имелся еще один элемент современности - реклама, навязчиво размещенная во всех доступных глазу углах. Особливо много ее в вагонах электропоезда (словцо какое, а?!:). Редкие бескнижные пассажиры развлекаются чтением этих вагонных обоев, живописно покрывающих каждый квадратный сантиметр стен. А больше развлекаться нечем (ну, может целоваться, если совесть позволяет). За окном ничего интересного не происходит, но временами там можно разглядеть нечто похожее на декорации к фильму Матрица. Особенно веселяще действует чтение инструкции, прибитой около входа. Тема "Что делать при аварийной остановке электропоезда". В частности там рассказывалось, что в случае остановки нужно организованной толпой следовать за машинистом этого самого электропоезда ПО ТОННЕЛЮ до следующей станции. Вы видели этот тоннель? То-то же.

Еще меня и Маришу удивляло и интриговало умение машиниста ювелирно парковаться на тех станциях, где имелась не платформа, а такие резко распахивающиеся створки (кстати, тоже жуткое зрелище, особенно, когда они эдак зло, хлестко захлопываются и поезд начинает двигаться в замкнутом тоннельном пространстве). Папенька утверждал, что не все машинисты такие умельцы и иногда, чрезмерно ускорившись, вынуждены сдавать назад к воротцам. На моей памяти такого не случалось ни разу. Видимо, профессионализЪм работников метро растет год от года. 

Интерфейс метрополитена имени Ленина отличается дружелюбностью. Даже я, дикая степная казахстанка, разобралась в четырех разноцветных линиях с волнующими душу названиями станций вроде "Электросила", "Кировский завод" и тд. Основные сложности у Катеньки вызывали две вещи - пересадки на другую линию и выход на правильную сторону. Но если в первом случае самое главное было делать морду кирпичом и честно обкатывать свой жетончик, пока не доедешь окольными путями до нужной станции, то во втором случае ориентирование в пространстве покидало Катеньку напрочь. Стояние перед закрытыми дверями на НЕправильную сторону под недоумевающими взглядами пассажиров случалось с завидной постоянностью. Алматинские понятия "вверх" и "вниз" там тоже не канали, а в ответ на мои уверенные объяснения типа "сначала там, где красная и зеленая линии параллельны...", получала тихий и столь же уверенный комментарий: "они не параллельны, а зигзагообразно пересекаются в разных частях города". Специально нашла карту, приаттачиваю, и пусть кинет в меня камнем тот, кто скажет, что на СХЕМЕ, а не физически, эти линии "зигзагообразно пересекаются".

В том же метро были мною замечены городские милые шалости. В то время как я скучающе изучала рекламную листовку о средстве от облысения, прямо над входом взгляд мой привлек обычный стикер. Голубенький такой, квадратный, а нем фраза "А ты ничего!" и смайлик "=)". Пока я приноравливалась сфотографировать сие диво, по моему плечу не очень деликатно постучали. Cтрашненький солдатик предложил заманчивую альтернативу - сфотографировать его. "Нравы-с"-подумала Катерина и двинула к другому выходу.

После положительного опыта первой поездки, я перестала бояться турникетов, а один жетончик увезла в Алмату. Интересно, сколько теряет система петербужского или московского метро на подобных туристических "сувенирах"?

 

Другой вид общественного транспорта, неизбежный в мултимодальных пассажирских перевозках по Питеру, это маршрутки. Зацените, там к каждому маршруту на остановке выстраивается аккуратная очередь. Родители, конечно, рассказывали о сиих странностях как в Питере, так и в Москве, но, увидев такое собственными глазами, я испытала легкий культурный шок. Положительный. Потому что опасность быть раздавленной исключалась - в маршрутку загружалось ровно 15 человек, по количеству посадочных мест. Это вам не наши жопы из люков и окон торчащие. Более того, когда Мариша имела неосторожность попросить двоих пассажиров, сидящих на местах для троих, немного подвинуться, то была одарена красноречиво неприязненными взглядами. "Здесь так не принято" - сделала вывод Марина и больше себе такого не позволяла.

Передвигаться пешком можно, но чревато. Расстояния там дай боже. Не наши хуторные. Затеи типа: "щас выйду на улицу такую-то, а там до пересечения и вниз" обречены на провал в эмбрионе.

Кстати, маршрутки там стоят в два раза дороже, чем в Алмате. Хоть тут мы их сделали.

 

Городские зарисовки

Больше, чем всякого рода достопримечательности, внимание привлекали разные мелочи, вроде памятника кошки, стоящем посреди улицы, без особого повода, велосипедный звонок в гастрономе, призванный известить продавца о твоем желании приобрести кусочек колбаски, вывески на каждом третьем здании "Реставрация", обилие афиш о событиях, от которых любой алматинский тусовщик будет писать кипятком, вавилонское

смешение языков, источником которого были разномастные туристы и преимущественно обрусевшие названия вроде "Сабвэй", "Трэйдхауз" и тд. В Питере (если верить местным жителям) многие заведения называются очень функционально - чайня, едальня, пирожковая, рюмочная. Чебуречную жаль не нашла, а хотела, зато плясальни (прим.ночной клуб) там наличествовали в избытке, но ни в одну из них мы так и не попали. А хотели. Распространенная вывеска: "шаверма и пиво в розлив". Причем, судя по хихиканиям, шаверма это что-то вроде нашего самсятника.

 

Поход в McDonnalds решили отложить на последок - вкусить пищи богов и почуять дух вестернизации. А потом всем в Алмате хвастать, в каком модном заведении имели честь побывать. Марише удалось. Судя по ее откликам, сии культовые места были забиты детьми, питаться там было рискованно, короче, это был совершенно классический фаст-фуд. Из этого можно сделать вывод, что Алматы не много теряет, не имея пока собственного Макдональдса.

 

Кофейни тоже оставляют желать лучшего. Во всех, конечно, не была, но в самой популярной "Идеальной чашке" чайку хлебнуть довелось. Не понравилось - конюшня, не уютно, накурено, нарочито бездизайново. Даже рядом с нашим Tomi's Pastry в худшие его времена в пыль не ляжет.

 

На Гостином Дворе побывала. Это крупный исторический торговый центр. "Rubbish" - как сказал бы один мой знакомый. Наш ЦУМ лучше, там точно есть все. А в Гостином только шмотье и странное расположение отделов (об этой особенности питерских магазинов речь еще впереди).

 

Дворы-колодцы (по крайней мере, те, что я видела) не были столь уж пугающими, как в литературных произведениях. Зато подъезды (простите, "парадные") внушали страх и ужас. В лучших традициях Достоевского. Иногда, продвигаясь вдоль узких улочек или этими дворами, можно было явственно учуять запах жареной рыбы. Знаменитая питерская корюшка. Национальная еда. Кажется, там даже устраивают праздник корюшки. 

 

А названия улиц там просто песня - ул. Солдата Корзуна, Народного Ополчения, ул. Генерала Симоняка, ул.Танкиста (!) Хрустицкого и проч. проч. Эти же названия как-то сыграли со мною злую шутку, вернее стали причиною моего несмываемого позора. В один из дней ВВ пригласил меня на прогулку по Петербургу с посещением театра. Двигаясь к этому театру в темпе вальса и несколько опаздывая, я в ответ на риторический

вопрос ВВ "где мы находимся?" буркнула: "Мы идем по улице какого-то Пестеля". Не сразу заметила, как возмущенно вздернулись брови ВВ: "Каааатя! Что значит КАКОГО-ТО Пестеля?! Немедленно отвечайте, кто такой Пестель!". Я даже не пыталась напрягаться: "Ни наю". Оказался декабристом. Зато я знаю, кто такой Жумабаев и Кошаубаев, Толе би или Айтеке би - утешилась Катя. 

 

А еще в Петербурге явный жилищный кризис. Обычные жилые дома там имеются, но на всяких выселках, а в центре в основном поражающие своей одинаковостью бывшие дворцы разных царских приспешников или другие общественные здания позапрошлого века, для жития обычных современных людей неприспособленные. "Город не для людей" - так подтвердил мои наблюдения Владимир Владимирович. В этих домах субкультурно существуют уже на протяжении веков знаменитые дремучие питерские коммуналки. Очень скоро глаз утомляется от изысков архитектуры и хочется чего-то простого, железобетонного. Так, мой глаз радовался, когда мы были в гостях у Саши Августа, где-то на Васильевском Острове. Нормальные человеческие коробки высокоэтажек. И никаких каменных мужиков. Поясню: у многих экс-дворцов и прочих строений той эпохи на фронтонах имеются мужчинки, которые в соответствующих позах поддерживают на своих могучих плечах второй этаж. Все они будто отлиты по одному шаблону. Узрев их как-то снова во время прогулки по Невскому, я обратила внимание моей спутницы на эту особенность. На что Ася, в прошлом жительница Петербурга, а ныне жена шведского поданного, вполне резонно заметила: "В Питере только каменные мужики и остались. Вот и приходится выходит замуж за...шведов".

 

Проистекающий из жилищного вопроса демографический кризис выражается в откровенно малом количестве детей, особенно маленьких, и в неестественном отсутствии беременных женщин. Особенно это заметно после Алматы, взорванной в последние годы настоящим бэби-бумом. Где парки забиты по выходным толпами детей, где полчища колясок создают пробки на тротуарах, где беременные женщины повсюду (они окружают меня!), а в детском саду резервируют место за 3-4 года. 

 

Но вот людей там действительно много. Меня такие скопища откровенно пугали. Особенно почему-то я начинала паниковать в коридорах метро и на пешеходных переходах, где при загорании зеленого, через улицу начинает ломиться огромная быстро передвигающаяся орда.

 

Теперь о магазинах. Сразу оговорюсь, что я не была в крупных супермаркетах, не могу судить, зато посетила приснопамятный гастроном. Тут впору нервно затянуться сигареткой и предаться воспоминаниям. Итак, магазин, куда я опрометчиво заглянула купить продуктов к ужину, на первый взгляд выглядел вполне обычно. Однако, углубляясь в процесс покупки продуктов, я пришла к выводу, что это все можно смело назвать страшным сном логиста. Чтобы отовариться всем необходимым, нужна была определенная сноровка и крепкие нервы. Отделы, расположенные вдоль стен общего помещения, не отпускали продукты на месте. Вместо этого нужно отстоять в очереди к прилавку, назвать сколько йогуртов тебе нужно и какой сыр отвесить, запомнить сумму, которую назовет продавец, тащиться в кассу в центре торгового зала, отстоять там очередь (ну и что, что пять человек), скрипя своими тугими на цифры мозгами, вспомнить сумму, рассчитаться, получить чек-квиточек (помните советские кассовые аппараты и плохочитаемые чеки?), снова идти в отдел, распихивать подошедших за это время покупателей, всучить чек и забрать покупки. И так пять раз. Потому что все нужное мне продавалось в пяти разных отделах. На сладкое меня не хватило. Взмокшая и нифига не позитивная я вышла из этого мерчендайзингового рая, тихо и самозабвенно матерясь.

 

И, наконец, самое запомнившееся к теме о городе это ВЕТЕР. Холодный, сырой, пронизывающий, порывистый, злой, дующий снизу, сверху, сбоку и по диагонали балтийский дувняк. В любую погоду - ясную, дождливую, пасмурную. Моя и без того беспорядочная куафюра от такого воздействия имела перманентно хаотический неформальный вид. Кожа задубела, как у заправского морского волка, а губы отслаивались еще две недели.

 

Мда, как-то невесело получилось. А вот такой он Питер. Хорош он именно своими недостатками и болячками. И любишь его какой-то странной, непонятной, болезненной любовью. Марише  Петроград не понравился, а мне отчего-то снова туда хочется. Я еще не все посмотрела, не все заметила, не за всем понаблюдала. Меня еще им не перелихорадило. И хочется, наконец, посмотреть на настоящую белую ночь, хотя в наше пребывание темнело в 11 и рассветало около 4 утра. Слоняться в этих сумерках по городу и ночевать на мосту. Увидеть питербуржскую осень ... Романтики хочется питерской. Она там есть. В воздухе простуд и сквозняков.

 

Петербуржцы (звучит чуть получше пензюков)

Еще перед отъездом мама предупреждала, что меня может смутить сдержанность жителей Петербурга. Они и правда какие-то негромкие. Нет, не тормознутые, отнюдь. Близость прибалтийских стран может и сказывается, но незначительно. Они скорее какие-то в себе. Интроверты. На самом деле я познакомилась не с таким уж и большим количеством петербуржцев, чтобы составить какое-то однозначное о них мнение. Приеду еще раз или поживу (мечты, мечты), тогда возможно составлю характеристику типичного петербуржца, хотя это совершенно бесполезно. Они такие же разные, как и люди в целом. Мы с Сергеем (сын ВВ) долго спорили на тему, есть ли вообще такое понятие "типичная петербуржская девушка". По утверждению ВВ эта девушка должна быть русоволосой, серо- или голубоглазой, с непременной поволокой в глазах (а вы не знаете, где можно достать поволоки? в глаза? баночку). Одним словом северный генотип. Мне же тамошние девушки показались какими-то замкнутыми, холодными и даже мрачными. По крайней мере, они так выглядели, но утверждать, что это были именно петербурженки, не берусь.  Может приезжая молодежь. Неудивительно, что, по мнению Сергея, чувствовалось, что нездешняя; я выделялась. "В первую очередь темпераментом. Ты - фурор". Да, и ассоциируюсь с журналом "Пульс". Отлично. Южане в городе.

Не мною замечено, что люди из разных городов в первую очередь по-разному говорят.  Сергей утверждал, что у меня есть акцент. Я поначалу возмутилась (да я на чистейшем русском языке говорю! Получше иного россиянина!), а потом заметила, что это у него акцент, вернее своеобразная манера речи, интонации, темп и громкость. И это у всех, с кем довелось пообщаться. Тихие, вкрадчивые, неторопливые, ровные, без всплесков. Видимо, такой климатически печальный город, как Петербург, накладывает отпечаток на темперамент его жителей, делая их несколько меланхоличными.

Особая тема - лексикон. Еще в Алмате обсудили тему "поребриков" (вместо бордюров), "парадных" (подъезды), "кура гриль" (именно так), "песок" (чай с песком, а не с сахаром) и томаты (правильно, это помидоры) и еще кучу всяких словечек, которые у простого алматинца (казахстанца) вызовут по меньшей мере недоумение. Я уже молчу о разного рода общераспространенных выражениях, идиомах и словосочетаниях. Порой у меня возникало чувство, что меня не понимают, будто я говорю на языке неизвестного племени. Досадно, потому что кажется, что ляпнула что-то не то, раз переспрашивают или того хуже переглядываются.

 

 

Петербург музЭйно-туристический

Во второй день нашего пребывания в славной северной столице мы решили не выпендриваться и "слухать пiсню про комбайн" (с). То есть вести себя подобающим туристам образом. Мы отправились на обзорную экскурсию, вознамерившись обозреть основные достопримечательности. Пока я накануне топтала царскосельский сад и дворец, Мариша уже совершила предварительный променад по основным пунктам, как то: Исаакиевский собор, Набережная, Петропавловская крепость, Казанский собор и прочия, прочия. Но если накануне погода была ясная и благолепная для фотографирования, то в пятницу, 13ого мая она была на редкость мерзопакостной, что собственно и можно заметить по нашим синим сморщенным лицам, пытающимся улыбаться у Авроры (куда ж без нее), на всех посещенных площадях и церквах, а также в непосредственной близости от Хермитажа.  Экскурсовод нам попалась заунывная и при этом не очень расположенная вдаваться в подробности. Она же ввела нас, легковерных,  в заблуждение, сообщив, в частности, что одно крыло Литейного (кажется) моста весит 300 тысяч тонн. Слегка шокированная цифрой я имела неосторожность поделиться этой информацией с местными и они подняли меня на смех. Вот так - не доверяй всему, что слышишь, читай справочники. 

Кстати, между двумя культурными мероприятиями (экскурсии и поход в Эрмитаж), мы еще успели наведаться в Купчино, район, где гостила Марина. Современная архитектура, новостройки, крупные торговые комплексы и названия улиц в честь городов и деятелей Восточной Европы, которые, как мне потом объяснили, и строили этот район. 

 

Про Хермитаж сказ отдельный. Не в силах уже морозить зады на промозглых улицах хандрящего Петербурга, мы решили погреться физически и духовно в цитадели культурных богатств России. Привычка таскать с собой студенческий билет сослужила мне хорошую службу - меня пустили бесплатно. А безбилетной Марише сделали большую скидку. Пробившись локтями и коленками сквозь толпу школьников (там вообще контингент весь сплошь  иносранцы и школьники), мы ринулись в помещения. Не очень, впрочем, убедительно закосив под иностранок, мы паразитировали на группе англо-говорящих туристов, которых водила по залам специально к ним приставленная экскурсоводша. Запомнилось мало: снова переизбыток позолоты (В Петербурге подобные здания, как внутри, так и снаружи вообще грешат этими излишествами, граничащими порой с безвкусицей.имхо.), впечатляющие контрасты между полуразрушенными бомбежками помещениями и результатами их реставрации, полотна, полотна, скульптуры, натыканные по всем углам мраморные чаши, смесь языков. Мой мозг был не в состоянии поглотить такие количества архитектурных, живописных, скульптурных и прочих шЫдэвров. Мне казалось, что к третьему часу бессистемного блуждания по бесконечным залам у меня случится, простите, эстетическая отрыжка. Вот, кстати цитата из рассказа Полины Гавердовской, который я прочла после написания этой главы: "В Питере швед оказался по делам. За два дня он всё успел, еще за один – бегло насладился памятниками архитектуры. Эрмитаж посетил из чувства долга: кони, мумии, Матисс и Марке - смешались в его глазах в первые же 30 минут, и он облегченно покинул храм искусства, возмущаясь про себя ценой билета для иностранцев".

Но что действительно меня поразило, так это...паркет. Я присаживалась посреди зала и ковыряла пальчиком пол не в силах поверить, что это инкрустация и к тому же столь искусная.

Из прочего: Мадонна да Винчи маленького размера, а подвергшаяся нападению маньяка Даная напротив очень внушительных размеров.

Потом нас понесло в греко-римские залы, где каждые три метра стояли клонированные Венеры, мужчинки с маленькими достоинствами и кривоносые римские воины. Уже на выходе, мое внимание привлекли две интеллигентного вида пожилые леди. Они стояли у очередной Афродиты. Она была какая-то копченая и выглядела древнее всех остальных. Вскоре это объяснилось. Одна из бабушек вдохновенно и с непередаваемой нежностью в голосе рассказывала  о том, что эта Венера является самой первой античной статуей в Российской Империи и попала она сюда благодаря Петру Великому. Пъетр выцыганил прелестницу у Папы Римского в обмен на какие-то святые мощи. Однако, мощи Папе так и не достались, обдурил его ушлый русак, а вот Венера вскоре очутилась в Летнем саду, где и обзавелась под балтийскими дождями своим восхитительным загаром. После кочеваний по домам царских фаворитов, она, наконец, обрела покой в одном их темных углов Эрмитажа. Вот такая история. 

Интуитивно пытаясь найти выход из этого склада ценнейших древностей, мы быстренько прошмыгнули мимо египетских саркофагов и сфинксов, где Мариша в задумчивости озвучила мучавшую и меня мысль: "Эт все замечательно...мне вот только одно интересно - что это все делает в России?!"

С такими риторическими вопросами, валящиеся с ног и пресыщенные эстетизЪмом мы покинули Хермитаж, у ворот которого я умолила Маришу наведаться к Титанам. Это были самые главные каменные мужики в Питере. Красивые, черти. Насыпала монеток меж пальцами их ног (с мою ладонь величиной). Еще вернусь.

Холодные, голодные, измученные мы созерцали Неву и Зеленый Мост из окна бистро с аналогичным названием, вяло поглощая еду. Дальше как в тумане метро и койка.

 

Петербург садово-театральный

В субботу Владимир Владимирович меня "в летний сад гулять водил". На самом деле, помимо Летнего сада на нашем пути следования встретились еще пара-тройка садов и парков с их особенной "парковой культурой", а также дворцы, в которых в разные годы мочили российских императоров, а я их беззастенчиво между собой путала опять же к вящему недовольству ВВ. Были мы в Елисеевском гастрономе, где дюже бохато возлежали на прилавках разнообразны яства, и через Катькин садик прошли, и мимо Вагановки, где когда-то в пору юности ВВ мел улицы вместе со своим другом, как-то очутились у исхоженного вдоль и поперек Невского близ Гостиного двора, заглянули в католическую церковь, я порыскала среди "лубочных" (по мнению ВВ) картин местного маленького арбатика в поисках питерского кота, виденного на фотографиях родителей, прошествовали мимо упомянутых дворцов, театральных и художественных училищ, заведений со своими фишками и улиц с именами декабристов. В Летнем саду, совершенно возмутительно не одетом в листву (это в середине-то мая!), я поднапрягшись вспомнила кое-каких мифологических персонажей, из тех, что возвышались там в мраморе, поглядела на лебяжью канавку без лебедей и попИсала в тамошнем туалете. Культурная программа была выполнена на сто процентов, осталось лишь посетить театр.

Театр был Интерьерный, а постановка  - Хамлет. Сам театр, кстати, тоже небезынтересное место. Закулисные комнатушки с масками, костюмами,  Пъетром из папье-маше, фотографиями, рукописями, разрисованными и испещренными надписями стенами и прочей атрибутикой. Зал был маленький, камерный. Спектакль оставил неоднозначное впечатление. Неожиданная, оригинальная, странная и непредсказуемая интерпретация всем известной пьесы. Мешанина разных переводов и собственных авторских вольностей, резкие переходы от пафосных до самых обыденных интонаций. Как логисту мне понравилась продуманность спектакля, четкая, слаженная схема использования антуража, декораций, смены масок и сцен. И это притом, что участвовало всего два актера, а остальные действующие лица были заменены куклами, управляемые этими же актерами, либо сами они мгновенно перевоплощались в другого персонажа с помощью масок и костюмов. И никаких лишних движений и суеты. Играли изумительно.

 

"Воскресенье! Радостный день!" (с)

После ночных бдений над каким-то чудовищным шведско-английско-русским переводом статьи, мы с Сергеем, понятное дело, отдуплились только к обеденному времени. После традиционного омлетного завтрака-обеда решено было нанести родственный визит Маше и Соне, которые являлись Серегиными сестрой и племянницей.  Названия района, куда мы следовали по подземным переходам, станциям метро, улицам и дворам, я не запомнила. Кажется Петроградская (очень нетипичное для Питера название правда?). Помню только, что на выходе из очередного подземного перехода Сергей в своей обычной ровной манере негромко отметил: "О, змеи.." Я повернулась и обнаружила в 15см от себя извивающиеся на чужих руках противные создания. Этот вопль ужаса всколыхнул, кажется, и переход, и улицу, и даже оставленную позади станцию метро, а шарахнулась я так, что едва не опрокинула на землю самого Сергея. А он весело и тихо смеялся. Подлец.

Маша и Соня были очень гостеприимными в тот день, потому что помимо Машиной подруги из дальнего забугорья и собственно нас, ее обитель посетил и некий Сеня. Сеня представлял собою фигуру весьма колоритную, будучи невысокого роста, в тельняжке, с бородкой и в бандаме, косухе и армейских ботинках. Он подчеркнуто именовал себя гопником. Чем не приглянулась ему рыжая лахматинка, неизвестно, но Сеня не упускал возможности оценивающе смерить меня взглядом и сплюнуть: "Стерва. Ты глянь, вот жеж стерва. Еще и рыжая. Рыжая стерва, хуже не придумаешь" а потом и вовсе, нахально пялясь в мой открытый пупок, откомментировать : "Закабанела ты мать". Мой же издевательский смех в ответ на подобные реплики  заставлял Сеню порыкивать. Так состоялось мое знакомство с представителем питерских гопников.

Ну а после пошли мы с Сергеем Владимировичем куда глаз глядят. Бродить по городу. Воистину у каждого свой Петербург. Сережин Петербург мне понравился. Я якорила за ним по странным улочкам и улицам с вечно реставрируемыми домами и узнавала, что вот там когда-то был клуб под названием  Деканат, (или Ректорат?) и фишка его была в студенческой тусовке и соответствующем дизайне с томами Маркса и Энгельса среди бутылок в баре, а вот здесь был (да закрылся) Psycho-pub, где собирались одиозные и неординарные личности и было весело, а вот тут на поребричках (!) они катались на роликах и пили винный напиток "Цитрон" (гы!), а вот там Сереге предлагали интимные услуги да он отказался (глупый %)). На смотровой площадке Исаакиевского собора у его друга была свадьба и под проливным дождем жених с невестой и свидетель со свидетельницей целовались. С Петропавловской площади, куда мы взобрались, предварительно протопав по песчано-каменному пляжу (а Катя в сапогах замшевых да на каблуках высоких), открылась панорама города по ту сторону реки и я  немало узнала от Сергея о том, что виднелось на горизонте. О том, где находится Большой Дом, что это такое, в каком стиле выстроен и чем знаменит, о его институте или районе, где проживает его друг или подруга, каждый из которых отличается чем-то особенным. Серегиных историй было несчесть и я помню чувство какой-то вполне естественной зависти, потому что их студенческая жизнь была пипец какой веселой, хотелось слушать и слушать, хотя  я обычно, любой подтвердит,  больше говорю, чем слушаю. Помню рассказ о его одном особенно безбашенном приятеле, который два дня не спал ("он не пил, не блудил, он просто не спал, сидел в клубе, пил апельсиновый сок и общался"), а потом пришел к Серёге и, сидя в его ванне полураздетым, стирал носки.

На Петропавловке я, нагло проигнорив запрещающие надписи и знаки, взгромоздилась на край крепостной стены и с дико вытаращенными глазами сфотографировалась. Когда нас уже стали выгонять с этого сооружения, то, поплутав немного среди построек, мы выдвинулись к мосту. Там мы в голос пели, а то и орали песни, подпевали мп3-плееру в моей сотке, я как мартышка лезла на всякие возвышенности, желая фотографироваться, а потом непонятно с какого перепугу замутила экскурсию на английском языке, в которой несла всякую чепуху о том, что попадалось на глаза. Больше всех запомнились почему-то якоря (anchors!anchors!) возле здания, назначение которого я не запомнила (потеряла не только память, но и немного рассудка)

Пока я пыталась слезть с очередного поребрика, на котором позировала, Сергею позвонили и моим ногам пришел окончательный капут. Мы бежали. Рысью. После безостановочного хождения и стояния на протяжении всего дня, я была уже не в состоянии так быстро перемещаться в пространстве и времени на своих каблуках к Гостиному Двору, а после встречи и передачи Асе нужных дискет и знакомства с ее шведским другом еще ходить взат-фпирёт по Невскому в поисках подходящей чебуречной или пирожковой. Каждый раз, когда мы куда-то заходили, а нам говорили, что "мы закрываемся" я устраивала форменную истерику и застревала звездочкой в дверях, не желая сделать и шагу. Наконец они что-то нашли. На удивление уютное место. А названия я вам не скажу, не потому что секрет, а потому что я в тот момент больше всего напоминала девочку -дебилочку и способность соображать, запоминать, анализировать и мыслить полностью соответствовала этому пленительному образу.

Ася великолепно говорила на шведском, который был груб и некрасив, владела английским и увлеченно обсуждала с мужчинами каких-то музыкантов и вред курения. Я чувствовала себя лишней на этом празднике жЫзни, музыки, языка и творчества.  А еще Ася очень обрадовалась, что я из Алматы. Какая-то из ее подруг оказалась моей землячкой. Обещала приехать, покататься на Чимбулаке.

Асин друг ехал с нами в метро до станции Автово и поделился ошеломляющей для меня цифрой - он был в Петербурге уже в 14й раз. Впрочем, сравнив пять часов полета из Алматы и 40 минут из Швеции, Катя решила, что в этом нет ничего удивительного.

Возвращаясь домой уже затемно и снова душевно распевая чижовские и сплиновские песни, я заметила одну странность, которая  смущала и до того - в жилых районах вечером начинает очень странно пахнуть. Неприятнейшие миазмы помоек и чего-то гниющего ощутимо разливаются в вечерней прохладе. Нахлынули и отхлынули воспоминания об Атырау- там пахло похоже. "Река"- нашла Катя общую черту. "Нихт гут" - заключила Катя, подумав.

 

Мариша же в этот день ездила в Петергоф, куда я так и не попала, поправ свою любовь к фонтанам. Привезла она оттуда множество фотографий, подтверждающих лучшие опасения. Мало того, ей там так понравилось, что она наведалась тудыть еще раз. Также в отличие от некоторых, Мари совершила шопинг, отоварившись сувенирами и привезла Яне афигительный плакат. Висит он ныне  у Яны Борисовны в туалетной комнате и выглядит так : на черном фоне большие белые буквы, гласящие "SHIT HAPPENS!"  

 

Малособытийный понедельник

Продолжим повествование в хронологическом порядке. Понедельник был предпоследним днем каникул и ничего особенного на него запланировано не было. В Петергоф я не успевала, потому что вставать рано было ломы, посему я решила добить программу минимум и отметиться в Кунтц-камере, а там куда ноги приведут.

Сергей долго объяснял, как туда добраться по карте и даже щедро меня ею снабдил, чтоб не дай боже не потерялась. Я сделала вид, что все поняла и двинула к метро. Там я заблудилась, потому что, как уже упоминалось с пересадками у меня был полный швах. Не мудрствуя лукаво высадилась на уже изрядно поднадоевшем Гостином дворе и потопала по мостам-улицам в на удивление правильном направлении (интуитивно, потому что мой топографический кретинизм имел привычку прогрессировать именно в таких ситуациях). Последняя надежда спасти прическу была снесена штормовыми порывами убийственного ветра.

А в Кунтц-камеру я не попала. Знаете почему? Я в нее вход не нашла. Ходила кругами, стучалась в двери – бесполезно, все напрасно" (с). Тогда вспомнила мамины рекомендации: "Зоологический музей мой самый любимый! Там так интересно!" А мама не обманула, там правда было нескучно. Я присоседилась к маленькой разношерстной группе, которую в бешенном темпе водила по залам от экспоната к экспонат