В постсоветском обществе, в эпоху постмодерна, постсвободы и постдемократии выживают исключительно постлюди. Нормальному человеку здесь нет места. Поэтому вернемся к тому чем мы обыкновенно все заканчиваем, а именно к смерти.

 

Из массы известных смертей нам по духу оказалась очень близка кончина Рене Декарта.

Он в отличие от других мыслителей, которые оставили нам великие фазы типо: "Света, больше света" или "Надежда!.. Надежда! Надежда!.. Проклятая!" (Чайковский) или того хуже, как Людовик XIV, который кричал на домочадцев: "Чего вы ревете? Думали, я бессмертен?" Не говоря уж про Нерона - "Какой великий артист умирает" или про "Das ist gut" Иммануила Канта.

 

Декарт в отличие от вышеупомянутых выскочек, пренебрегая привычной академической латынью, на вульгарном французском языке, причем, выбрал самый фамильярный - фактически из домашнего обихода бытовой оборот, отчетливо, по слогам сказал "На этот раз пора уходить" Почти как сварливый  Жан Филлипп Рамо, которому не понравилось каким макаром священник поёт псалмы у его смертного одра. Поэтому он, предложил ему склонится, а когда то повелся, шепнул ему на ухо. Театральным шепотом, чтобы услышали все: "На кой-чёрт мне все эти песни, святой отец? Вы же фальшивите!"

 

А вот Малер перед смертью произнес только одно единственное слово - и оно было "Моцарт" 

 

Историю про Декарта  я услышал на лекции Мераба Мамардашвили лет сто назад. И запомнил. А теперь, спустя столько времени - уже Мераб почти тридцать лет как в земле - я понял, за что он его так любил. Они - оба два - были чем-то похожи. Просто есть люди, которые знают, есть люди, которые думают, что они знают., а есть такие, которые знают, что ничего не знают Подобная последняя разновидность знания - доступна немногим мудрецам и совсем небольшому числу гениев.

 

Ведь недаром в одном из своих дневников Декарт начертал короткую фразу по латыни "Выступаю в маске"

 

Правда, могу еще добавить, что не менее впечатляюще на фоне Рене Декарта и Рамо выглядит Лаврентий Павлович Берия. Когда он стоял у стенки, рассматривая расстрельную команду сквозь диоптрии своего пенсне он, как Малер, произнес предсмертную речь, состоящую только из одного единственного слова Это слово было

- Скоты!

Лаврентий Павлович был человек большого и тонкого юмора.

 

А ещё, я думаю, что есть люди, которые становятся скотами, как только начинаешь обращаться с ними, как с людьми.