В 1971 году в Вологде, в доме, что на улице Яшина, погиб Николай Рубцов.
Его задушила женщина, возлюбленная, которая сама созналась в убийстве.
Поэту был всего 35 лет.
Его поэзия настолько гармонично вписалась в нашу жизнь, что мы даже не воспринимаем ее как поэзию Николая Рубцова, а считаем частью нашей жизни, народной песней, музыкой нашей души.
«Коля был невысокого роста, щупленький, с цепкими глазами, может быть даже дерзкими. Он был колючим, не любил, когда задевали самолюбие, мог резко ответить», – говорили о нем одни. Другие считали его очень нежным, преданным, дружелюбным. И беззащитным. Как могло случиться, что его задушила женщина, неужели он, действительно, был таким беззащитным?
Иногда Рубцова сравнивают с Есениным. Он тоже писал о русской природе, о деревне, и большую часть жизни провел в Никольском Вологодской области, там, в детском доме прошло его детство. Но не так он был прост, Николай Рубцов, поэт русской деревни, который рвался из деревенского мира, чувствуя себя тут одиноким и лишним. Вообще, он был скорее пилигримом, который вечно куда-то спешит.
Хотел уйти в море, посмотреть мир. Служил четыре года на флоте. Больше двух лет жизни в одном месте не выдерживал. Приехал в Ленинград, был знаком с И. Бродским, Г. Горбовским, представителями ленинградской богемы. И они жалели, что проглядели Н. Рубцова. Не дали его таланту раскрыться в полной мере. Действительно, настоящая литературная слава пришла к поэту только после его смерти. Пока он был жив, это был скромный, часто незаметный, ничем не примечательный человек.
Родился Николай Михайлович в Архангельской области в с. Емецк, но детство провел в Никольском, в Вологодской области в детском доме. Мать его крестьянка, отец служащий, член партии. В семье было пятеро детей. Отец ушел на фронт, мать умерла. Николай мать не помнил. Ничего не знал о ней. Вырос сиротой. И, хотя отец не погиб, был только ранен в 1944 году, но, вернувшись с войны, так и не стал искать сыновей.
Вместе со своим братом Николай попал в детский дом в Никольское на Вологодчине. «Никола», как называл это место сам Рубцов, стала для него единственно родным уголком на земле.
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
После окончания детского дома учился в лесотехническом и горном техникумах. Много путешествовал, ездил по стране, будто ветер его гнал. И нигде не мог остановиться. Работал библиотекарем, кочегаром на флоте, слесарем на Путиловском заводе. Потом поступил в литературный институт.
Он не принимал жалости к себе, как детдомовцу. Жил стихами. Естественные, природные, они были для него, как дыхание. Он отличался от других поэтов простотой и искренностью. Это было какое-то великое, гениальное простодушие.
В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь.
Светятся, тихие, светятся, чудные,
Слышится шум полыньи...
Были пути мои трудные, трудные.
Где ж вы, печали мои?
Oн думал не о злобе дня и газетных заголовках. А о вечном. О вечных ценностях.
Если сравнивать его с другими поэтами, он не советский, не аристократический, не гражданский, не богемный, он какой-то особенный.
У него никогда не было своего жилья. Он мог приютиться на вокзале. Ночевал у друзей. Порой ему совершенно некуда было идти.
Рубцов был очень одиноким человеком. Не знал домашней жизни. Мотался между деревней и городом. Только когда поступил в Литературный институт, дали комнату в общежитии.
У него было прозвище Шарф, потому что он все время носил шарф – попытка скрыть свое бедственное положение и быть похожим на поэта. И он, действительно, был Поэт, который состоялся, минуя радио, телевидение, центральные органы прессы.
Он стал великим русским поэтом. Неведомыми, необъяснимыми путями превратился в общенациональную гордость, во всероссийского любимого поэта.
Почему? Вся эта неустроенность, боль, непутевость его жизни определила тот уровень поэтического слова, ту пронзительность, которая берет за душу людей. Потому что он мучился не только от неустроенности своей собственной жизни, но и от неустроенности всего мира, неустроенности русской деревни.
В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,
И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...
Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.
Но все равно в жилищах зыбких -
Попробуй их останови! -
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.
Талантливый человек всегда одинок. В любой компании. Он слышит звуки, которые не слышит никто. У Рубцова не оскорбляемая часть души, с помощью которой пишутся стихи, была огромной. «До конца, до тихого креста, пусть душа останется чиста», – писал он. И это так и было!
В 1967 году в центральном издательстве в Москве вышла книга «Звезда полей». Потом еще один сборник. Его, наконец, принимают в Союз писателей. В Вологде он получает однокомнатную квартиру. Жизнь налаживается. Но грусть не отпускает Рубцова.
В 1970 году выходит последнее прижизненное издание — книга стихов «Сосен шум». Рубцов медленно «входит» в пору своей популярности, в столичный литературный круг. Но предчувствует свою смерть. Можно сказать, он предсказал ее практически с календарной точностью.
«Я умру в крещенские морозы,
Я умру, когда трещат березы!»
Гении, люди, которые обладают обостренным ощущением времени и собственной жизни. Они без кожи.
Драма, которая разыгралась между ним и его невестой Людмилой Дербиной, наверное, была закономерной. Какой он был муж? Дербина напрасно питала иллюзии. Он сам был ребенок.
В тот крещенский вечер влюбленные рассорились. Момент истины возник, когда она поняла, что ставка на Николая Рубцова как на мужа потерпела фиаско.
Никто точно не знает, что между ними произошло.
Что это было? Вспышка ревности к его гениальности или понимание обоими неизбежности разрыва.
Он, видимо, сказал ей что-то очень обидное,oна вне себя сдавила ему горло.
Это произошло, как она признавалась, в состоянии аффекта и под действием алкоголя. Рубцов только успел прохрипеть: «Люда, я тебя люблю». Даже физически, по сравнению с ней, он был ребенком, худым, низеньким, беспомощным.
Так 19 января 1971 года незаметный русский гений Николай Рубцов был задушен женщиной, которая через полтора месяца должна была бы стать его женой.
Для Рубцова женщины никогда не были источником страсти и вдохновения.
Cлавa совершенно не интересовала Рубцова, для полного авторского удовлетворения достаточно было несколько слушателей. Он пел под гитару свои стихи самым близким друзьям.
Ни разу не появлялся на телевидении, на радио. Многие даже не знали, что он писал стихи и играл на гитаре.
И тем не менее, слава и признание настигли его бесповоротно.
Правда, Рубцов об этом так и не узнал. Может быть, это и правильно, ведь они ему были не нужны.
Памятник Николаю Рубцову. Тотьма, Вологодской области
Человек переносит любую беду,
Он сгорает в болезненном жарком бреду,
И заносит его обезумевший снег,
Все равно переносит беду человек!
Но как трудно, как трудно бывает тогда,
Если рядом случится чужая беда!
Если кто-то страдает у вас на виду,
И, душой проникая в чужую беду,
Вы не в силах пройти стороною и прочь,
Но не в силах ничем человеку помочь!