Я люблю свою лошадку,
Причешу ей холку гладко,
Гребешком приглажу хвостик,
И верхом поеду в гости!
        Не знаю, то ли этот стих, то ли красота лошадок, но меня к ним тянуло с детства. Но детство мое проходило в большом городе, где лошадок почти не было. Так, на какой-то кляче старьевщик-китаец собирал барахло на переработку. А больше их не было. Чтобы увидеть настоящих лошадей, надо было ехать высоко в горы на джайляу, но и там их оставалось все меньше, со временем их заменяли баранами. Объезжали тех баранов уже не на лошадях, а собаки стерегли их, а вот в город баранов везли уже на автомобилях. Увы! Все течет, все меняется.
       И так бы жила я полном неведении, если бы в мои 9 лет мы не переехали в другой район города, а в минутах 30-40 неспешного шага от того места был ипподром. И вот тогда я и услышала о том, что там есть школа для желающих учиться кататься на лошадях. И вдвоем с подружкой я отправилась в ту школу. Чем я не приглянулась тренерам, не знаю, но меня учить кататься на лошадке они категорически отказались. Подружка каталась, а мне позволяли только приносить лошадям сено и складывать у дверей их стойла. Я почти рыдала от такой несправедливости. Но поделать ничего не могла, нет и все! И вот как раз перед новым годом подружка проговорилась, что их, учеников конной школы, попросили прийти 31 декабря и первого января ухаживать за лошадьми, потому что все будут сидеть по домам и встречать новый год. Вот этот случай я просто не могла упустить и пожелала наверстать упущенное, тем более, никого из тренеров не должно было быть. Ух, и накатаюсь, мечтала я! И вот когда родители упились и уелись, и по законам того времени стали петь песни, я накинула пальтецо на хилые плечики и потихоньку улизнула в дверь. Моя подружка уже ждала меня. И совершенно счастливые и довольные, под медленно падающий на наши головы и плечи снежок мы пошли в сторону ипподрома. Светили фонари, снег хлопьями падал в вниз, народ сидел по домам, смотрел «Голубой огонек» и только мы вдвоем брели по заснеженной улице. На улице не было ни души! Ноги утопали в свежем снегу, он хрустел и сминался, а в груди моей поднимался огненный шар радости от преддверия скорой встречи с горячо любимыми мною лошадками.
      На ипподроме была тишь да гладь, гладь, собственно, от свежевыпавшего снега, который казался голубым под лучами фонарей. Мы пробрались в один из ангаров с лошадьми, который был поделен на стойла. В каждом стояла лошадка или конь. Подружка побежала к своему коню, а я стала неторопливо обходить всех подряд, выбирая того, который мне больше всего глянется. И вот я остановилась около темной лошадки, которая отливала в неровном свете цветом свеже молотого кофе. Я протянула ладошку с заранее заготовленным хлебом ей через прутья, и лошадка потянулась своими мягкими губами к моей ладошке. Губы были мягкими и теплыми, у меня от нежности защемило в груди, сразу захотелось прижаться к лошадке всем телом и почувствовать ее тепло. Пахло сеном, запахом лошадок и деревом. Осмелев, я потихоньку открыла дверь в стойло и вошла внутрь. Лошадка ломанула к стене и стукнула копытом. Я замерла. Чего она испугалась, я не знала, но мне хотелось быстрее с нею подружиться. Поэтому я вынула еще один кусок хлеба и мелкими шажками двинула к ней. Лошадка потянулась к хлебу, но не взяла, я придвинулась, лошадка ударила боком о стену, потом опустила голову вниз. Я замерла. Терять такую хрупкую связь с лошадкой не хотелось, тем более, у меня времени было много. Подружка где-то давала сено лошадям, словом, была занята, поэтому я решила переменить тактику и быстрее пойти на тесный контакт с лошадкой. Я придвинулась еще ближе и сунула ей хлеб почти в рот. Лошадка шумно выдохнула, потом хлеб все же взяла губами, я возликовала, и решила, что дело в шляпе! Тогда я подошла к ней сбоку, схватила за холку и взметнулась ей на спину. Лошадь отчаянно всхрапнула, дернулась всем телом, поднялась на задние ноги и скинула меня на пол. В полном удивлении я смотрела на нее снизу вверх, а она поворачивала ко мне задние ноги и поднимала одну над моей головой. Что дело швах, я поняла сразу, тогда я перебросила тело на четвереньки, и стала пятиться к двери. Лошадь перекрыла крупом пути к отступлению, подняла заднюю ногу и нацелила в мою голову. Я упорно смотрела на эту ногу и отползала теперь уже к стене. И в этот момент показалась моя подруга за прутьями решетки. Она завопила так громко, что лошадь шарахнулась в дальний угол, и это позволило мне метнуться стрелою к выходу и спасти себя от избиения копытами.
      Мы стояли в проходе между стойлами и недоумевали, почему по отношению ко мне лошадка повела так агрессивно, хотя я ее и хлебом прикормила и ласковые слова ей говорила, но решили больше не экспериментировать. Слишком дорогим мог оказаться такой эксперимент, лошадь все же по сравнению со мной была большой, а мне было 12 лет, и весила я меньше 40 килограммов. Мы дали сена другим лошадям и ушли по хрусткому снегу в новый год. Дома мои родители даже не догадались, куда я ходила, а у меня в душе залегла скорбь по поводу того, что лошадка меня не приняла.
       …Пройдет много лет, пока судьба меня снова сведет с лошадьми. Тогда я буду взрослым человеком, на тот момент мамой двух детей. Жить мы будем в доме на окраине города, а сразу за нашим домом раскинется горная речка, в низине которой появятся стада лошадей. Откуда они возьмутся, никто знать не будет, но лошади будут так красивы и грациозны, что мои дети, увидев их с балкона, немедленно захотят увидеть их поближе. И тогда я подхвачу двух своих чад, дам им в руки горбушки хлеба с солью и мы двинемся общаться с лошадками.
        Небо будет голубым-голубым, день теплым-теплым, мои чады довольными- предовольными, а я буду дурой полной-преполной. Потому что урок детства напрочь забуду. Почему-то став взрослой я стану думать, что мне подвластно абсолютно все. И иного быть просто не может! Вот это и подведет меня. С моими чадами мы подойдем к лошадкам, мои дети упоенно будут протягивать к ним ладошки с хлебом, лошади будут хрумкать тот хлеб и шумно дышать им в ладошки, дети будут абсолютно счастливы, а мне захочется исправить детскую оплошность и показать моим чадам, что я смыслю что-то в лошадях. И тогда я выберу, на мой взгляд, самого красивого коня и стану что-то ласковое нашептывая, подходить к его голове, чтобы погладить. Конь покосится на меня своим лиловым глазом, потом наклонит морду к траве и начнет щипать ее, как ни в чем не бывало. Я решу, что все ОК и протяну руку к его голове, чтобы погладить. И вот тут наступит момент истины, потому что то, что произойдет дальше, не сможет уместиться в моей голове никогда!
        Абсолютно спокойно, не отрываясь от процесса жевания, конь повел свей своей головой в мою сторону, и в какой-то миг я поняла, что парю над землей. А потом все мое распластанное в воздухе тело грохнулось оземь! Задним умом я пойму, что он всей своей головой подкинул меня вверх. Я буду лежать на земле, и видеть голубое небо, слышать пение птиц и ощущать бесконечную даль, куда я чуть не улетела. Конь посмотрел на меня распластанную, и надвинулся задними ногами к моей голове. Этого было достаточно, чтобы после контузии прийти в себя немедленно. Пока мои дети орали как резаные, я мячиком катилась подальше от дурной конины. Чего ему взбрело в голову меня, такую милую, добрую, накормившую его хлебом с солью поддеть со всей дури головой и подкинуть вверх, я до сих пор не знаю. Но этот второй урок навсегда вколотил в мою голову мысль о том, что я и лошади - две вещи несовместные. А жаль, лошадок люблю до жути, до дрожи в коленках. И вот что я подумала на досуге, спустя много лет после того случая, есть животные, которые меня любят до одури- это кошки, причем все абсолютно. Есть те, что принимают безоговорочно - это собаки. Хотя я к ним любовью не пылаю. И есть те, с кем я нахожу всегда общий язык- это птички и рыбки. Мои аквариумные рыбки даже за моим пальцем плавают как привязанные синхронно и делают красивые повороты. А еще с разных сторон стекла мы с любовью смотрим друг на друга. И даже эту любовь через стекло чувствуем. А вот лошадки- исключение. Может я их в прошлой жизни обидела сильно? Остается только догадываться.