Доводилось ли вам в жизни припоминать, от чего вы испытываете самую большую радость? Я говорю о том, что все мы рано или поздно начинаем что-то в этой жизни любить и хотеть больше всего. Иногда это бывает вещь, знакомая нам с детства и почему-то осевшая в нашей памяти. Иногда человек, который входит в нашу жизнь вроде бы незаметно, а потом занимает в ней свою нишу, и вот не выбить его оттуда ни за что. А потом время идет, ты сращиваешься с ним, он становится частью тебя и все! Если его нет, то чего-то не просто не хватает, а жизнь теряет свои краски, а иногда и смысл.
          У меня же все по-другому. Никогда в моей жизни я не привязывалась настолько к человеку, чтобы не мыслить своего существования без него. Никогда никакие вещи глубоко не западали мне в душу. Да нет, конечно, я что-то запомнила из своей жизни, например, статуэтку балерины из фарфора, которую очень любила моя мама. А потом она ее случайно разбила, склеила, но было уже не то. Она так горевала по этой статуэтке, что когда я хожу по блошиным рынкам, стараюсь найти ей такую же. Но нет такой. А жаль! И вот некоторое время назад меня посетила мысль о том, что все же есть у меня в жизни нечто такое важное, без чего я не мыслю ни себя, ни радости в жизни. Я и раньше чувствовала что-то в этом направлении, но мысли мои еще не оформлялись в отчетливый рисунок понимания, а вот некоторое время назад все сложилось как пазлы, рисунок оказался таким отчетливым, ярким и точным, что я хлопнула себя по лбу ладошкой и воскликнула: «Ну да, конечно, вот дура! Это же так и есть. И никак по другому!» И вся моя предыдущая жизнь, как мне казалось, была шагом к этому дню, к пониманию того, что для меня главным является в этой жизни, без чего я не смогу быть счастливой уж точно. И вещью этой оказалась книга. Да, да, самая простая, обыкновенная, написанная на бумаге, оттиснутая в типографии книга.
Когда я была маленькой, мне много читала мама, потом меня поторапливали, чтобы я скорее научилась читать сама. Я и научилась на голову своих родителей, потому что большего развлечения, чем чтение для себя не представляла. А потом в моей жизни случилась подружка, у которой дома была громадная и прекрасная библиотека. Родители моей подружки были преподавателями, а папа еще и директором вечерней школы. Когда я впервые переступила порог их дома, то даже не поняла, где они спят. Потому что книги занимали все стены от пола до потолка. На ночь в комнатах ставили раскладушки, вот на них-то и спали. От такого обилия книг я ошалела, а пораженные моей реакцией родители подруги стали давать мне из своей библиотеки все, что мне хотелось почитать. И когда меня отправляли в пионерский лагерь, то на дно чемодана я складывала множество книг, огромные толстые тома «Мира приключений». А когда пионеры бегали по своим пионерским делам, я умудрялась тихонько взять книгу и уединиться где-то в самой глубине парка, чтобы никто не мог меня оторвать от любимого занятия. По вечерам детвора бежала на танцы, а я затыкала уши ватой, садилась на лавку под фонарь и читала до глубокой ночи, пока вожатые не разгоняли всех по комнатам. После летнего отдыха я записалась в районную библиотеку, где вскоре стала самым желанным читателем.
       Все книги я делила на «свои» и «не мои». Не мои - это те, что почти не оставили следа в душе. Читала, знала содержание, могла объяснить позиции героев, мотивы их поведения, но не более. Мимо они проходили, мимо, в душе следа не оставляя. Если сегодня меня спросить о тех книгах и авторах, то я словами сухого репортера перескажу содержание, но сделаю это так, что никому их перечитать не захочется.
А вот «свои» книги - это совсем другое. На днях я испытала такое чувство, когда мне достался книга Януша Леона Вишневского «Бикини». «Что за бикини?»- подумала я. Это что-то из женской одежды, что-то такое короткое. Я уже знала его книги, он мастер описывать состояние одинокой женщины. Поэтому я надеялась погрузиться в переживания молоденькой или не слишком барышни. Тем более, что на обложке книжки красовалась фото Аллы Пугачевой в молодости. Не люблю я такой типаж женских лиц, ну да ладно, никто же у меня не будет спрашивать совета, кого помещать на обложку. А вот когда я начала читать, то очень удивилась. У меня было такое душевное волнение, что я сто раз пожалела, что мне надо на работу. Два дня подряд я чуть было не проезжала свою станцию пересадки в метро. И все потому, что я видела мир глазами Анны – героини романа. Вот это и есть то самое состояние, которое всегда ждешь от книги, когда ты читаешь здесь, а сам живешь там, внутри книги. Когда слышишь запахи, которые слышит герой, когда переживаешь как он, когда ты громко смеешься, а соседи по метро пялятся на тебя и думают, не идиотка ли рядом с ними. Когда начинаешь плакать, сначала украдкой, а потом думаешь, ну и черт с ними, с соседями по вагону, их вроде как нет, они так, антураж в несуществующей теперешней жизни, связанной с чем-то второстепенным. А первостепенное там, в книге. И когда спать не можешь спокойно, если не можешь прочитать еще чуть-чуть, и когда горит на сковороде еда, а ты все читаешь, читаешь, читаешь. Господи, вот всегда были бы книги, от которых испытываешь такие ощущения! А когда такая книга заканчивается, еще некоторое время ходишь как сомнамбула, потому что ты не здесь, а там, в книге, в переживаниях героев, в их жизни, потому что разве можно просто на раз оттуда выйти? Да нет, конечно, это тоже ведь часть нашей жизни. И вот я подумала, Господи, пусть хоть что творится вокруг, все перенесу, но дай мне до моих последних дней еще не раз испытать то чудесное состояние от чтения «моей» книги, когда это лучшее, сладкое чувство проникновения в произведение становится главным, когда голова идет кругом, ноги идут сами по себе, руки что-то делают, а что – не важно. А главное в другом, главное в том, что ты можешь прожить чью-то жизнь так, как проживаешь свою собственную, а иногда в сто крат интереснее, чем свою собственную. Вот точно, книги похлеще праздников, спиртного, любовных утех и прочих милых радостей жизни.
А у вас такое же отношение к книгам или нет?