Любовь, с которой начинается эта строчка,
Движет рукой, заполняющей эту страницу
И дышится не так уж плохо,
И тупится любая боль,
Когда поэзия - на вдохе,
Когда на выдохе - любовь.
В начале марта весна начала неистово колотить в окна лучами, капелью, теплым ветром, дождями.
Ослабела, еще не набрала сил. Уступила место зиме на недельку. Стекла, последним взмахом рукава Деда Мороза (как говорил мой сын), покрылись колючими джунглями. Как она взвыла, эта зимушка! Прощаться так прощаться!
А весна отлежалась и опять взмыла - самоутверждаться.
Весна, знаете ли, это праздник быта, вещей предметов, горячей плоти. В народе говорят: дождями омыта. Нет - потом.
Крестьянин правит плуг. Рыбак вяжет сети. Учитель выводит годовые оценки. В лесах цветет подснежник. В домах делаются дети. В храмах поют: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ…»
Хрипит на осине в петле Иуда.
Тяжелый все-таки у весны нрав: мрачно, жутко, и вдруг - чудо! Страстная - и Пасха! Мороз - и плюс пять! Устав от всех этих перепадов, хочется не жить, а просто существовать: не давать ответов, не строить планов. Просто быть - носить на руках детей, обнимать единственную в мире женщину, греться на солнышке, вдыхать запах трав, наблюдать за ящерицей на теплом пенышке. Хочется смотреть, как разливается река, как кошка на окошке моется, выследить зимородка у лесного ручья... Дождаться Троицы, чтобы упасть на колени и взлететь до Спасовой спелости.
Хочется звезд, Покрова, вечеров… Осени. Зрелости.