Читать снег — это всё равно что слушать музыку. Описывать то, что прочитал, — это всё равно что растолковывать музыку при помощи слов.
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
Научи меня танцевать сумасшествие на снегу,
зарываясь в пух озябших белых сугробов...
и кружась в безумном танце - падать с ног на бегу...
чтобы не отпускать друг друга и оставаться
Самыми настоящими!
...я люблю...
твои запутанные...слышишь?
слышишь?...
помолчим...
научи меня! научи меня танцевать с тобой на снегу!
научи меня пропускать этот ток сквозь пальцы!
на десятой ресничке справа - любовь моя
и до самых кончиков - чувствуй...ее - так много...
я рисую буквами этого декабря
по осенним листьям сказочную дорогу...
столько нежности: просыпаться с тобой по утрам
и смотреть как первым снегом (мухи в халатах!)
засыпает дворики и дорожки.люди бегут по делам.
а ты целуешь меня, готовишь завтрак (свои салаты!)
и все это время я смотрю
на тебя
подхожу, утыкаюсь носиком в твои плечи...
и никак не могу понять (черт, как я тебя люблю!)
за что мне такое счастье?..
и разве бывает с кем-то легче
чем с тобой?...
[показать]
[показать]
[показать]
А потом, когда наступит ночь, и зажжёт Луна фонарь наддверный, и закружит в вальсе над таверной снег - я из таверны выйду прочь... Чтоб идти неведомо куда, где мерцают льдинки и созвездья, где на перекрёстке, перекрестье мне сияет рыжая Звезда. И пускай я буду одинок, в эту ночь январскую, глухую - бог мне на ладони нарисует долгий путь, напишет пару строк. И тогда, уверовав в судьбу, словно в ряд имён на полке книжной - буду я тобой окликнут трижды, любящей покой и тишину.
Будет ночь, метель закружит снег, и зажжёт Луна фонарь наддверный. Старый бог, простой и суеверный, сядет в кресло и коснётся век... и заснёт до самого утра. Мы же будем, бренные, бессонны, горячи до музыки, до звона... до рассвета, рыжая Звезда.
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
Ты стоишь на сонной утренней улице и случайные снежинки блестят в твоих волосах, играя с легким ветром и мягкими бликами еще не погасших фонарей. А твои глаза... Знаешь, иногда мне кажется, что они светятся. Почти незаметно, неощутимо, и если заглянуть в них пристальней, то можно увидеть небо. Не это, серое, съеденное стенами домов, а настоящее, бескрайнее, то, о котором пишут поэты и ради которого поют птицы. Я подхожу к тебе...
- Я хочу тебя поцеловать. Я не умею целовать ангелов, но можно я поцелую тебя в нимб? В этот ореол нежности и любви, раскрашивающий твою кожу румянцем. Можно?
Ты смеешься. Я безумно люблю, когда ты смеешься. Вот так, роняя вокруг себя солнечных зайчиков счастья, заставляя невыносимо сиять это хмурое, в общем то, утро. В такие моменты мне чудится, что ты не стоишь на земле, а паришь над нею, в сантиметре от начинающего таять снега.
- Я хочу поцеловать тебя в крылья. Нет, правда, они есть на самом деле. Я сам видел, как они растут, пробиваясь сквозь обнаженные лопатки. Помнишь? Тогда, когда я впервые коснулся тебя, на твоей спине появились два ростка. Я смотрел, как они набирают силу, как осторожно пробуют на прочность воздух. Помнишь? Тогда тоже шел снег и мы танцевали под ним.
Ты обнимаешь меня. И я молчу, впервые я боюсь говорить. Боюсь спугнуть это хрупкое чудо, дрожащее между нами, еще неокрепшее, но уже такое бесконечно важное.
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
[показать]
|