Светик, обещание своё выполнила - принимай!
Ссылка на пост о Роальде Мандельштаме
в дневнике Светланы:
http://www.liveinternet.ru/users/my_breathing/post363117345/page1.html#BlCom672460007
Роальд Мандельштам – автор Траугот Г. Н. 50-е годы
Роальд Мандельштам - гениальный, но недооцененный (так часто бывает в истории) ленинградский поэт. За всю жизнь он не напечатал ни строчки, да и сколько было той жизни — всего-то 28 лет...
Внешняя судьба его печальна. С детства — тяжелейшие болезни, подрывавшие и без того хрупкий организм: астма, костный туберкулез... Страшные времена — арест отца, война, эвакуация, удушающая атмосфера сталинизма. Нищета. Морфий — чтобы снять мучительные боли и отрешиться от жутковатых реалий времени. Изгойство, изоляция, обреченность. Ранняя смерть. И в то же время — немыслимая для тех лет творческая свобода.
Однако — да не прозвучит это кощунством — жизнь его была счастливой: Роальду повезло. Правда, не в обывательски-животном смысле — крепкое брюхо и стабильный доход — а в ином, единственно человеческом: повезло найти себя, творить без оглядки... Да и с друзьями тоже. Мандельштам, конечно, был до предела чужд тогдашнему времени, но среди одиночек, парий, среди таких же чуждых он нашел понимание. Его кругом стали художники-авангардисты Арефьев, Гудзенко, Траугот, Васми, столь же "нецензурные", что и он. Эти люди и сохранили для нас его не подлежавшую публикации поэзию.
Стихи Роальда Мандельштама парадоксально опровергают все умозрительные спекуляции на тему того, "какой должна быть литература". На первый взгляд, они насквозь вымышленны, книжны, безжизненны, какими только и могут быть стихи замкнутого болезненного юноши. Однако... Поразительная магическая сила этих строк влечет, притягивает, порабощает: их магнетизм не имеет никакой связи с книжными "красивостями" — это другое, более глубинное, и в своей глубинности подлинное. Страшный и чарующий Петербург, подобный лику медного Петра, предстает перед нами во всей инфернальной силе.
Эллада
[показать]
Когда-то в утренней земле
Была Эллада...
Не надо умерших будить,
Грустить не надо.
Проходит вечер, ночь пройдет -
Придут туманы,
Любая рана заживет,
Любая рана.
Зачем о будущем жалеть,
Бранить минувших?
Быть может, лучше просто петь,
Быть может, лучше?
О яркой ветренней заре
На белом свете,
Где цепи тихих фонарей
Качает ветер,
А в желтых листьях тополей
Живет отрада:
- Была Эллада на земле,
Была Эллада...
***
Ноктюрн
[696x450]
Когда перестанет осенний закат кровоточить
И синими станут домов покрасневшие стены, -
Я окна раскрою в лиловую ветренность ночи,
Я в двери впущу беспокойные серые тени.
На ликах зеркал, драпированных бархатом пыли,
Удвою, утрою, арабские цифры тревоги.
И в мерно поющей тоске ожидания милой
Скрипичной струной напрягутся ночные дороги.
Придешь - и поникну, исполненный радости
мглистой,
Тебе обреченный, не смея молить о пощаде;
Так в лунном саду потускневшее золото листьев:
Дрожащие звезды лучом голубым лихорадит.