Маленькая луковичка пролески уютно спряталась между корней дуба и орешника. Ещё осенью, сбросив свои листики и потеплее укутавшись чешуйками, она решила, что здесь в лесной глубине ей никто не помешает дождаться весны. Жалея свою соседку-малышку, старые дуб и орешник укрыли её теплым одеялом из своих листьев и глубоко заснули, уверенные, что сделали для неё всё, что могли. День сменялся днём, неделя следующей неделей, а маленькая пролеска терпеливо ждала, когда придёт её время. Порой ей казалось, что уже пора, уже пригрело солнышко. Она трепетно прислушивалась, но вокруг стояла зимняя тишина, нарушаемая только воем ветра, треском ветвей на морозе, или осторожными шагами одинокого волка, ищущего свою добычу. Пролеска продолжала чутко дремать. В один прекрасный день она поняла, что не может больше спать, не может прятаться среди корней под толстым одеялом из опавшей листвы. Вперёд, вверх, к солнцу! Пришло её время. Она потянулась, потянулась к этому животворному солнцу всей своей сущностью, выпустила вверх хрупкий, но в то же время сильный росток, который с неудержимой силой расталкивал в стороны мелкие камешки, землю, корни. Наконец, вот она, поверхность земли. Здесь, на поверхности, ростку пролески попалось непреодолимое препятствие - осколок бутылочного стекла. Росток бился, бился об него. Стекло оказалось крепче. Бедная пролеска совсем уж отчаялась, но сильный росток немного отклонился в сторону от своего прямого пути к солнцу и смог обогнуть это стекло. Победа была уже близко. Дальнейшему росту не смогли помешать не обрывки бумаги, ни консервная банка, ни грязная ветошь. Росток пробился к свету! Пробился и выпустил цветочную стрелку, гордо говоря всем окружающим: «Вот он я! Смотрите, любуйтесь! Я самый смелый, я самый красивый, я первый пробил дорогу к солнцу!» Некому было приветствовать смелую пролеску. Дуб крепко спал. Орешник, распустив свои нарядные сережки, волновался, как бы они не замёрзли и не обращал внимания, что там творится возле его корней. Птицы ещё не прилетели. Смелая пролеска всё равно гордо расправляла свои синие лепестки, не обращая внимания ни на холодный ветер, ни на секущие струи дождя, ни на вернувшиеся вдруг морозы. Она была первой, и этим всё было сказано. Вдруг послышались чьи-то шаги, кто-то сказал: «Ну, вот ещё одна». Пролеска затрепетала. Её заметили! Сильные пальцы обхватили тоненький стебелёк, потянули. Ой! Ей было очень больно, однако она не показала виду. Её сначала бросили в корзину, рядом с другими такими же цветами, потом эти цветы связали в маленькие букетики, больно стянув стебельки ниткой. Пролеска всё это молча терпела, продолжая повторять про себя: «Всё равно я самая красивая, самая первая, самая сильная!» Целый день какие-то руки перекладывали букетик с пролеской, поднимали его, рассматривали, клали обратно, больно сминая нежные стебельки. Она всё меньше воспринимала окружающий мир, не могла гордо держать свою поникшую головку. Она умирала.
Вечером женщина, продававшая лесные цветы возле входа в рынок, покрутила в руках последний оставшийся букет, покачала головой и выбросила его в кучу валявшегося поблизости мусора…