Другой стороной митькиного мазохизма было чувство вины перед женой. Он изменял ей давно. Натура влюбчивая и привыкающая, он имел продолжительные романы, подпитывающиеся сладким страхом, что жена узнает. Та периодически узнавала, устраивала типичные сцены со слезами, упреками, битьем кулачками в грудь и выселениями его в мансарду. Он терзался, называл себя мерзавцем, уверял, что не может так ее мучать, ("шакал я паршивый"- приходила на ум классическая фраза), но на предложение прекратить свидания отвечал встречным предложением перенести встречу на пораньше.
Митькина супруга, как и многие обманываемые жены, пасла благоверного, откровенно навязываясь ему в сопровождение в деловых поездках по городу. Причем что откровенно поражает в подобных ситуациях, как такие наблюдательные жены шестым чувством угадывают намерения неверного супруга и... выбирают строго противоположное время. Да, да. Вы трясетесь в машине в кондиционированном воздухе гриппозной подозрительности, косо поглядывая на мужа, вы выглядите нелепо и частенько даже жалко, насупленной спецназовской тенью вытравливая улыбки и кислород из пространства его офиса, вы вызываете спрятанную в уголках мужских глаз сочувственную насмешку и, покидая разминированную территорию, даже не замечаете, сколько взведенных взрывных механизмов с уверенностью лязгнуло за вашей спиной. И все это только для того, чтобы превентивно устрашенный муж, с чувством выполненного долга и злорадством досрочно освобожденного, ставя машину в гараж, набрал номер какой-нибудь люськи и с удовольствием произнес: "Завтра, как обычно, малышка."