— Уйди ты! Разве я не православный?
С. Н. Дурылин. В своём углу
В былые времена блины «изволила кушать» вся Москва— от последнего бедняка на Хитровом рынке до управляющего Москвой, коренного москвича, генерал-губернатора В. А. Долгорукова. Каждый год во время Масленицы давал он большой парадный обед с традиционными русскими блинами. Меню одного из таких обедов, имевшего быть в 1884 году, включало блины четырёх видов: «яичные, манные, красные и с припеком со снетками».
Следуя традиции, во всех домах крещёного люда России от четверга до субботы разносортные блины были непременным блюдом. Варвара Оленина, дочь президента Академии художеств А. Н. Оленина, писала: «У батюшки бывало до 17 разных сортов блинов, о которых теперь и понятия не имеют». В многочисленных мемуарах упоминаются блины пшённые и овсяные, с яйцами и без оных, чисто гречневые, гречневые заварные пополам с пшеничной мукой, гречневые с припеком, гречневые с луком, грибами, творогом, блины пшеничные простые и кружевные, со взбитыми сливками, яйцами и луком, блины гурьевские и царские, а также морковные, картофельные, яблочные, миндальные, лимонные и кофейные. А любимая фрейлина императрицы Александры Фёдоровны А.О. Смирнова-Россет, рассказывая в своих мемуарах «предмету самого глубокого чувства», чиновнику посольства в Париже Н.Д. Киселёву, о разнообразии блинов, упоминает крупичатые розовые блины, которые делали со свёклой. «Пушкин съедал их 30 и после каждого блина — глоток воды и не испытывал ни малейшей тяжести в желудке»,
[400x540]Кушанье блинов иногда принимало характер гротеска, потрясая оказавшихся рядом впечатлительных иноземцев. Вот что случилось с клоуном Генри Пуркуа из цирка братьев Гинц в рассказе А. П. Чехова «Глупый француз»: «"Как, однако, много подают в русских ресторанах! — подумал француз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом. — Пять блинов! Разве один человек может съесть так много теста?"Сосед между тем помазал блины икрой, разрезал все их на половинки и проглотил скорее, чем в пять минут...
— Челаэк! — обернулся он к половому. — Подай ещё порцию! Да что у вас за порции такие? Подай сразу штук десять или пятнадцать! Дай балыка... сёмги, что ли?
"Странно... — подумал Пуркуа, рассматривая соседа. — Съел пять кусков теста и ещё просит! Впрочем, такие феномены не составляют редкости..."
Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов... За столами сидели люди и поедали горы блинов, сёмгу, икру... с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин.
"О, страна чудес! —думал Пуркуа, выходя из ресторана. — Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О, страна, чудная страна!"»
Попытка иноземцев соревноваться с русскими в умении поедать невероятное количество блинов иногда заканчивалась трагично. Так, герой повести Н. С. Лескова «Железная воля» немецкий инженер Гуго Пекторалис в ответ на утверждение, будто ему «больше отца Флавиана блинов не съесть», поспорил, что съест, и, вступив в соревнование, умер, объевшись этими самыми блинами. «"Неужли помер?" — вскричали все в один голос.
А отец Флавиан перекрестился, вздохнул и, прошептав "с нами Бог", подвинул к себе новую кучку горячих блинков», подтвердив тем самым истинность русских пословиц: «Блин не клин, брюха не расколет» и «Что русскому здорово, то немцу смерть».
[350x401]Надо сказать, что и для самих русских любителей блинов чрезмерная любовь к ним кончалась печально и умереть можно было не от количества съеденного, а от одного только предвкушения, как это случилось с надворным советником Семёном Петровичем Подтыкиным в рассказе А. П. Чехова «О бренности». Подтыкин «сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины...
Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами... <...:> ... Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок сёмги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...
Но тут его хватил апоплексический удар».
Надеясь на то, что от чтения этих строк, равно как и от поедания блинов во время широкой Масленицы, с читателями ничего плохого не случится...
Кандидат фармацевтических наук Игорь СОКОЛЬСКИЙ.
Наука и жизнь. № 2 2014 г.
