|
В 1918 году в петроградском доме Фаберже по Большой Морской, 24, хранилось ценностей на 7,5 миллиона золотых рублей; из них 3 миллиона - уставный фонд Tоварищества; в 4,5 миллиона оценивались вещи, принадлежавшие семье и принятые магазином на хранение.
У Фаберже был один из лучших в России сейфов - “блиндированная” (бронированная) комната-лифт; на ночь ее поднимали до уровня второго этажа и держали под током.
После Февральской революции, когда в Петрограде начались налеты и грабежи, постоянные клиенты, зная безупречную честность Фаберже, стали приносить в магазин свои драгоценности.
Часть I
В марте 1918 года, не сумев получить охранную грамоту от новой власти, Карл Густавович сдает свой дом в аренду швейцарской миссии. В доме поселился и посол Швейцарии Эдуард Одье. Плату за аренду Фаберже не назначал, попросил только принять на
|
хранение шесть чемоданов с вещами семьи и саквояж с драгоценностями.
На драгоценности была составлена двадцатистраничная опись (указывались товарный номер изделия, его наименование, наличие драгоценных камней и цена на 1913 год). Копия этого списка, хранящаяся в архиве правнучки Карла Густавовича Татьяны Федоровны Фаберже, дает представление о стоимости вещей в саквояже - 1 603 614 золотых рублей.
Царскому ювелиру, награжденному за создание высокохудожественных произведений российскими орденами Святого Станислава и Святой Анны, болгарским командорским орденом и французским орденом Почетного легиона, золотыми медалями Всероссийской и Всемирной выставок, не было места в новой России. В сентябре 1918 года, убедившись, что большевики ему работать не дадут, он получает охранное свидетельство от германского посольства. И спустя короткое время с помощью английского посольства Фаберже уезжает на родину отца в Лифляндию. Поселился он в Риге, но прожил здесь недолго. Как только красные приблизились к городу, Карл Густавович перебрался в Германию.
Сыновья Карла - Евгений и Александр - вместе с другими доверенными лицами остались в России для ликвидации дел Товарищества. Они должны были продать наиболее крупные вещи и обратить рубли в валюту или драгоценности.
Вскоре после отъезда Карла Густавовича господину Одье стало известно о готовящемся на миссию налете, и посол приказал перенести 27 чемоданов - среди них шесть фабержевских и саквояж - в норвежское посольство, где их оставили под охраной двух швейцарских студентов.
На вторую ночь налетчики умыкнули из норвежского посольства и чемоданы, и саквояж. Нашелся свидетель, который якобы видел, как они уезжали на московском поезде.
Эта темная история у меня вызвала несколько вопросов.
От кого швейцарский посол узнал о готовящемся налете? Кто информировал налетчиков о переносе чемоданов и саквояжа из дома Фаберже в норвежское посольство? И, наконец, кто мог совершить столь дерзкий налет?
На мой взгляд, осуществить такую дерзкую операцию в первую очередь могли чекисты. Далеко не у всех сотрудников Петроградской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ПЧК) были чистые руки.
 |
Но могло быть и по-другому.
Еще в марте 1918 года Петроградская ЧК объявила, что за предоставление сведений о местонахождении “благородных металлов и изделий из них” осведомитель будет получать пять процентов от их стоимости. А пять процентов от 1,6 миллиона рублей - это вам не “тридцать сребреников”... Могли найтись и те, кто по какой-то причине затаил зло на ювелира, а тут подвернулся случай поквитаться...
С другой стороны, ограбление могло быть делом рук “революционных матросов”, анархистов, да и просто питерских бандитов.
Через несколько дней после ограбления норвежского посольства чекисты в поисках оружия проводят обыск в швейцарской миссии, то есть в доме Фаберже, и без какой-либо описи изымают вазы, камнерезные фигурки, бронзовые китайские статуэтки - все, что лежало на виду. Вскрыть сейф-лифт чекисты не смогли, вещи из него удалось заполучить лишь в мае 1919 года. Описей изъятого при этих обысках не существует, а это значит, что реквизиция происходила без участия отдела по делам музеев Народного комиссариата просвещения (Наркомпрос). Проще говоря, Фаберже ограбили.
Значительные ценности хранились также в бронированных подвалах московского магазина Фаберже, что находился на Кузнецком Мосту, в доме № 4.
Арест на находящееся в магазине имущество был наложен еще в начале октября 1918 года. Однако вывозить добро начали только в мае 1919 года.
В Москве чекисты при передаче магазина Фаберже сотрудникам ювелирного отдела “Горпродукта” хотя бы попытались соблюсти “революционную законность”: пригласили работников фирмы, проверили печати на дверях, составили опись изъятого.
Согласно этой описи, из двух несгораемых сейфов московского магазина изъяли 240 килограммов серебра и 2400 предметов: золотая и серебряная посуда, подсвечники, папиросники, шкатулки, скульптуры, ювелирные украшения. Отдельным списком шли вещи, которые клиенты Фаберже и сотрудники московского отделения сдали на хранение или в ремонт.
Известная балерина Матильда Кшесинская была постоянной покупательницей в магазине Фаберже. Изделия фирмы ей то и дело дарили друзья и поклонники. Так, великий князь Владимир Александрович в течение девяти лет презентовал ей на Пасху “огромное яйцо из ландышей с привязанным к нему драгоценным яичком от Фаберже”. А его сын, великий князь Андрей Владимирович, заказал для Кшесинской два золотых головных обруча, украшенных сапфирами и бриллиантами, в одном из которых Кшесинская танцевала в балете “Дочь фараона”.
Драгоценности балерины довольно долго хранились у Фаберже.
“Мои самые крупные и ценные вещи хранились у Фаберже, но после переворота он попросил меня взять их к себе, так как
опасался обыска и конфискации драгоценностей у него в сейфах, что в действительности вскоре и произошло. Эти драгоценности вместе с вынесенными мною лично из дома я уложила в особый ящик установленного размера и сдала на хранение в Казенную Ссудную казну на Фонтанке, № 74, и сама дала им оценку, умышленно уменьшив их стоимость, чтобы не платить крупную сумму за их хранение... Директор Ссудной казны был крайне удивлен такой низкой оценкой. “Ведь их тут на несколько миллионов”, - заметил он мне, когда я сдавала свои вещи”.
13 июля 1917 года Кшесинская уехала в Кисловодск и более в Петроград не возвращалась. После октябрьского переворота все ценности, хранившиеся в Казенной Ссудной казне, были реквизированы большевиками. Дальнейшая судьба драгоценностей покрыта мраком.
В эмиграции многочисленное семейство Фаберже оказалось практически без средств к существованию. В сентябре 1920 года в Швейцарии, в Лозанне, скончался Карл Густавович.
В 1923 году, когда всякие надежды на возвращение в Россию были окончательно утрачены, Евгений Карлович (сын) попытался получить припрятанные на родине ценности.
Сокровища семьи только в Петрограде были размещены в тридцати местах; в уже упомянутом списке вычеркнуто шестнадцать из них - против каждого стоят пометки “украли”, “пропало”, “нашла ЧК”.
По версии Валентина Скурлова, биографа Фаберже, “в мае 1919 года были проведены широкомасштабные обыски в питерских особняках, в результате которых нашли более двухсот кладов. Тщательному обследованию подвергся и дом Фаберже, вероятно, именно тогда и были обнаружены тайники в библиотеке и золото в подвале”.
Из вещей, спрятанных в Петрограде, Фаберже доставили пакет, хранившийся в датском посольстве.
 |
В 1929 году Евгений Карлович получил из России еще несколько пакетов. Как рассказывал Скурлов, стоимость этих ценностей составила 80 тысяч золотых рублей, или миллион французских франков. Сумма приличная, но так как Евгений Карлович разделил привезенное между всеми родственниками, то каждому досталось понемногу. А нагрянувший экономический кризис 1930-х годов вынудил наследников Фаберже продать вещи по дешевке.
С драгоценностями, переданными на хранение в Москве, дела обстояли еще хуже. “О вещах, розданных надежным людям в Москве, знают я, Аверкиев и Ли”, - писал Евгению Фаберже бывший директор правления Товарищества Андрей Маркетти. В 1923 году, когда ЧК начала арестовывать сотрудников московского отделения, Маркетти, имевшему итальянский паспорт, удалось выехать в Европу.
Бывший присяжный поверенный и содиректор московского отделения фирмы Владимир Степанович Аверкиев в 1929 году был арестован по делу Промышленной партии. На свободу он не вышел. Его воспитанник, китайчонок Ли, исчез. Фаберже полагали, что ценности, доверенные Аверкиеву, прибрали к рукам при его аресте сотрудники ОГПУ.
Но, как показало время, драгоценности уцелели
часть II
Клад на Солянке
В 1990 году в Москве при реконструкции дома № 13 по улице Солянке рабочие наткнулись на тайник, устроенный в перекрытиях между этажами. В тайнике в двух жестяных коробочках из-под “солодовых конфект”, завернутых в афишу, лежали золотые и платиновые украшения с бриллиантами, жемчугом, сапфирами (броши, серьги, кольца, кулоны, булавка для галстука). Тринадцать предметов из клада - как высокохудожественных - выхлопотала себе Оружейная палата.
По слухам, клад оценили в 300 тысяч рублей (напомню, что “Волга” в ту пору стоила десять тысяч). Но его подлинная ценность была установлена лишь после того, как драгоценности изучили в музее.
“Эту находку можно считать поистине редкостной, - рассказывает хранитель коллекции Фаберже и русских ювелиров конца XIX - начала XX века Музеев Московского Кремля Татьяна Мунтян. - До нее в музеях всего мира имелось крайне мало украшений Фаберже. Почему их так мало сохранилось, понятно: в 1920-1930-е годы конфискованные ювелирные изделия обезличивали в Гохране - вынимали камни, переплавляли драгоценный металл в слитки.
Следует учитывать и другой аспект. Фаберже много работал с платиной и платиносодержащими сплавами. Он стал использовать их одним из первых, почувствовав, как они хороши для ювелирных изделий. А платину до 1926 года не клеймили, поскольку не считали ее драгоценным металлом.
В изделиях, которые получил музей, не так дороги камни (хотя здесь использовались великолепные бриллианты чистой воды, яркие изумруды и редкие, идеальной формы белые и черные жемчужины), как работа. В них крупные камни сочетались с большим количеством мелких бриллиантов и алмазов огранки “роза”, чья закрепка требовала тщательности и кропотливости.
Мастерство монтировщиков и закрепщиков драгоценных камней поражает. Закрепка камней великолепна - тонкие и легкие платиновые касты практически не видны среди бриллиантов, образующих ровные искрящиеся поверхности или ажурные узоры. Создается впечатление, что украшения состоят из одних драгоценных камней, непостижимым образом соединенных друг с другом.
Драгоценности, найденные на Солянке, сразу стали пользоваться невиданной популярностью, побывали на многих зарубежных выставках.
Клад на Пречистенке
Весной 2006 года мне стало известно, что клад на Солянке был не единственной “захоронкой” Фаберже в Москве. Ценности здесь спрятал и третий сын Карла Фаберже - Александр.
В 1912 году он поселился на Пречистенке в новом доходном доме (№ 13), где занял весь верхний этаж. Из окон его громадной квартиры открывался великолепный вид на Кремль и храм Христа Спасителя, Замоскворечье и переулки Арбата, на Новодевичий монастырь и Воробьевы горы.
Историю обнаружения клада, спрятанного Александром Фаберже, мне поведал заведующий отделом литературы Серебряного века Государственного литературного музея Михаил Борисович Шапошников:
“После того как в 1918 году советская власть стала подселять в роскошные квартиры рабочих, дворников и иной люд, Александр Фаберже поселил у себя коммуну художников, входивших в объединение “Бубновый валет”. Захаров, Агапьев и другие художники были его давними друзьями.
В 1920-е годы среди художников ходил слух о том, что Фаберже, перед тем как покинуть Россию, спрятал в своей квартире клад. Поиски этих сокровищ художники и другие жильцы квартиры вели не один год.
Как мне рассказывал ныне покойный режиссер Андрей Александрович Муат, проживавший в квартире Фаберже, в начале 1980-х годов всех жильцов выселили и в доме начался капитальный ремонт. Тогда и был обнаружен клад - между крышей и перекрытиями.
Двое рабочих вскрыли сейф, заполненный “серебряными вещами”, и так перепугались, что тут же помчались сообщать о находке в находящийся неподалеку Ленинский райисполком. Впоследствии они получили положенные 25 процентов”.
За давностью событий мне не удалось отыскать работников райисполкома, видевших клад. А потому осталось неизвестным, что собой представляли “серебряные вещи”, слух о которых пошел гулять от райисполкома. Но хочу отметить следующее.
По моему мнению, в его сейфе были драгоценности из платины наподобие тех, что были найдены в 1990 году на Солянке. В пользу чего говорит следующее.
Серебряные изделия, находясь шестьдесят лет в подобных условиях, обязательно окислились бы. А вот платина окисляется незначительно. Обнаружив почерневшие ложки-плошки, рабочие вряд ли испугались бы. Напугать их могло только одно - драгоценные камни, украшавшие вещи. А поскольку вещи были изготовлены из светлого металла, неискушенные в ювелирном деле строители и работники райисполкома приняли их за серебряные.
Собственность Фаберже
Изделия Фаберже, вывезенные из России американцем Армандом Хаммером, как и вещи, проданные большевиками в Европе в 1920-1930-е годы, сегодня хорошо известны. Они неоднократно появлялись на аукционах и выставках, описаны в каталогах. “Ювелирка” из похищенного саквояжа Фаберже, цветы, камнерезные фигурки из питерского дома Фаберже и предметы, конфискованные в московском магазине, на долгие семьдесят лет как в воду канули. Считалось, что эти изделия находятся в хранилищах Гохрана, но...
В 1989 году на аукционе “Сотбис” было выставлено миниатюрное - семь сантиметров высотой - золотое кресло в стиле Людовика XV (украшено красной эмалью, подлокотники выполнены в виде львов), - рассказывал мне Валентин Скурлов. - Его купил за 70 тысяч долларов журнал “Форбс”. По документам семейного архива мы с Татьяной Федоровной Фаберже установили, что кресло было изъято из московского магазина. В последующие двенадцать лет ежегодно на аукционах выставлялось от пяти до десяти московских изделий, которые раньше никто из западных коллекционеров не видел. Вещи “свежие”, невооруженным глазом видно, что в быту ими не пользовались”.
На вопрос, кто распродает Фаберже, которого в России осталось не так много, есть три ответа-версии.
1. Изделия Фаберже из Гохрана в перестройку мог получить ЦК КПСС, чтобы за счет их продажи пополнить свой валютный запас. Но кто в таком случае продолжал получать денежки от этих распродаж после ликвидации КПСС?
2. Как можно заметить, на “Сотбис” и “Кристи” выставляют небольшие по размеру предметы, каждый из которых легко умещается в кармане. Может быть, какие-то вещи из московского магазина были похищены при реквизиции в 1919 году либо из Гохрана в 1921 году. А в перестройку наследники похитителей (или же те, кто приобрел у них эти вещи) смогли вывезти украденное за границу.
3. По подсчетам Валентина Скурлова, тридцать предметов из московского магазина были проданы на западных аукционах в период с 1993 по 1996 год. Как писали мои коллеги-журналисты, по распоряжению правительства в апреле 1993 года Гохран
щедрой рукой выдал господину Андрею Козленку из компании “Голден АДА” не только алмазы, но и золотые монеты, ювелирные изделия, бытовое серебро, в том числе и фабержевское. Планировалось, что под залог этих ценностей один из крупнейших американских банков откроет для нас кредитную линию. Но никакого кредита Россия не получила. Возможно, руководство “Голден АДА” поняло, что Фаберже можно выгодно сбыть на аукционе.
И Фаберже превратился в лимузины, особняки, яхты компании “Голден АДА”, которые потом американцы арестовали за неуплату налогов. Московские вещи выставлялись на аукционах и после задержания Андрея Козленка (январь 1998 года), не исключено, что гохрановскую “заначку” распродавали его партнеры по бизнесу.
_
В 1995 году на аукционе “Сотбис” был выставлен папиросник Фаберже. В аннотации указывалось, что папиросник из двухцветного золота с сапфировой застежкой, имеющий инициалы главы мастерской Альберта Хольстрема и Фаберже, был изготовлен в Санкт-Петербурге в 1908 году. Приводился инвентарный номер изделия - 26 662. Папиросник тут же приобрел известный западный коллекционер Джон Трайна.
Когда Татьяна Фаберже и Валентин Скурлов по документам семейного архива стали устанавливать происхождение изделия, то изумлению их не было предела. Оказалось, что папиросник за этим номером стоимостью 2599 рублей находился вместе с другими вещами в саквояже, похищенном из норвежского посольства в 1918 году!
Узнать, кто выставил папиросник на аукционе, они даже не пытались, так как это дело бесполезное - аукционные дома “Сотбис” и “Кристи” никогда не выдают имен своих клиентов. В лучшем случае, если будет доказано, что вещь украдена, ее снимут с торгов. Но, скорее всего, папиросник продавали через какую-либо старушку божий одуванчик, которая уже приказала долго жить.
“Семкин клад”
В 2003 году мне довелось пообщаться с профессиональным кладоискателем Гошей. Как-то от дальней родственницы, всю жизнь проработавшей в сельской школе, он узнал о “Семкином кладе”.
В забытой Богом и заброшенной людьми деревне жила некогда семья - мать-старуха и сын Семка. Перед Первой мировой войной он уехал на заработки в Москву, оттуда перебрался в Питер. Долгое время о нем не было ни слуху ни духу. Вернулся Семка в деревню, когда к власти пришли большевики. Одет был богато: на шее - золотой крест невиданной красы, на пальцах - господские перстни. Матери привез бархатную юбку, шелковую шаль и серьги с большими дорогими камнями.
В честь возвращения поставил Семка для мужиков угощение. А как напился, стал хвастать, что золота у него теперь что грязи. Месяца два гулеванил, щедро давал деньги в долг сельчанам, а потом в деревню нагрянула уездная милиция. Семку повязали и стали искать золото. Оказалось, что он вместе с дружками-анархистами долгое время занимался в Петрограде грабежами. Во время обыска Семкина мать - с горя иль с перепугу - умерла. А Семку, пытавшегося бежать, когда его везли лесом в уездный город, милиционеры застрелили.
Мужики долго искали Семкино золото, а председатель сельсовета даже его домишко раскатал по бревнышку, но клад в руки им так и не дался.
“Две недели на месте той деревни я работал как проклятый, - вспоминал кладоискатель Гоша. - Когда откопал кожаный мешок, глазам своим не поверил. Деда пришлось валерьянкой отпаивать... Эх, жаль только коробочки фирменные пришли в негодность...”
О содержимом мешка удачливый кладоискатель рассказывать наотрез отказался. Но поскольку до революции в фирменных коробочках продавались изделия Болина, Фаберже и других известных ювелиров, можно предположить, что там было.
После продажи нескольких вещей Гоша вставил себе белоснежные зубы в самой дорогой клинике столицы, купил подержанный, но приличный внедорожник и легко выложил 3000 долларов за металлодетектор.
Если сопоставить время пребывания Семки в Петрограде (1914-1919 годы), время обнаружения его клада (первая половина 1990-х годов), а также год появления папиросника из саквояжа на аукционе “Сотбис” (1995-й), выходит, что Семка вместе с дружками-анархистами вполне мог участвовать в ограблении норвежского посольства, где хранился саквояж Фаберже... А значит, рано или поздно вещи из саквояжа могут появиться на западных аукционах...
автор: Таисия Белоусова
|
