«Отец истории» Геродот описывал историю войны греков с персами. Можно сказать, что человек отличается от обезьяны тем, что воюет. Стаи обезьян не сражаются друг с другом. Драться, конечно, обезьяны дерутся, но они не пишут историю этих драк.

Геродот, правда, воспевал греков не за то, что они воинственны, а за то, что они любят свободу и защитили свою свободу от персов. Только свободу любят и обезьяны. А у людей любовь к свободе постоянно оборачивается войной, к тому же превентивной: напасть первыми, чтобы не потерять свою драгоценную свободу. Завоевать других, чтобы не завоевали тебя. Убить другого, чтобы не убили тебя. Напасть первым — вот главная напасть человеческой истории.

Для милитаризма вся история человечества это сплошная подготовка к миру, который никогда не наступает. Исторической правды во взгляде на человека как героя, который сражается с драконом, нет. Драконов не было и нет. Вот природа есть, и природа может быть угрозой существованию человека, но воевать с ней абсолютно бесполезно.      

Реально всё не так. Все люди, живущие на Земле, происходят от небольшой, в несколько сотен человек группы, жившей примерно 50 тысяч лет назад. Миллион лет люди жили и размножались, но вдруг на них напала сама природа. Была страшная засуха, длилась она тысячи лет, осталась горстка людей в Африке. Сегодня животных, которых осталось так немного, срочно начинают спасать, а этих спасать было некому. Они выжили и расселились по всей земле. Выжили не потому, что воевали друг с другом — две тысячи человек быстро бы друг друга поубивали. Выжили благодаря сотрудничеству и творчеству, а не благодаря генералам. Человек спасся не потому, что отвоёвывал «жизненное пространство», убивая другого, а потому что менял само представление о пространстве. Человек изобрёл каменные орудия, потом он научился делать орудия из металла.

Первобытный человек превратил волка в собаку и льва в кошку, и это было невероятое открытие. Сегодня мы умеем разве что превращать муху в слона. Первобытный человек изобрёл колесо — и отнюдь не для войны. Он изобрёл горшки и иголки, одежду и многое другое. Теперь ему было нужно меньше места для того, чтобы выжить, он с меньшего участка земли собирал столько же, сколько прежде с большого. Благодаря своим изобретениям он мог жить и там, где раньше бы погиб.

Воля человека это воля к жизни, а не к убийству, не к войне.  История войн и драк — это антиистория, это дырка в рукописи, мешающая прочесть текст, мешающая существовать тексту. Хотя человек может сделать предмет исследования даже из дырок.

[показать] Человек — царь природы, потому что он может не воевать с подобными  себе, а просто царствовать себе и парить над всем миром. В этом  смысле человек — единственный дракон во вселенной, существо,  которое выше любых границ и страхов.

 «Может царствовать» не означает «царствовать». Кроме «Истории»  Геродота есть история Библии, история Адама и Евы, история падения  человека. Дракон не парит, дракон рыщет по земле в поиске добычи,  дракон изводит девушек и чахнет над золотом. История грехопадения  есть сверх-история, она описывает то, что началось до истории и  существует внутри любого человека: противоречие между «я» и «он»,  «я» и «мы».

 Можно не верить в Бога и в то, что человек напрасно  противопоставляет своё «я» Богу. В то, что человеческое «я»  противостоит «мы» человечества, коллектива, рода, семьи, верить  невозможно — нельзя же верить в факт, а это противостояние факт.  История есть история того, как человек плодится и размножается, но  чем больше людей, тем больше и напряжения между «мы» и «я».

 Человек порождает человечество, но человек не живёт ради  человечества. Никто не любит, чтобы размножаться — размножаются,  потому что любят. Никто не изобретает, чтобы спасти мир — спасают,  потому что изобретают. Способность любить и творить есть  способность личная, не коллективная. Кошмар первобытной истории в  том, что изобретения и любовь были, а личность — была? У своих  истоков человечество безлико, «общее», община безусловно  господствует над «я», так что человек ощущает себя прежде всего как  производное от «мы».

 История творческого духа в человеке эффектна, поскольку изобретения  очень эффективны. Только вот достойно ли человека считать историю  человечества - историей только изобретений? Выжили, заселили  землю, победили зависимость от природы, но ведь это выживание, а не  жизнь. Зачем выживали? Человек начинается там, где кончается забота  о выживании. Научились сохранять равновесие, идя про натянутой  верёвке, но верёвка эта ведёт куда-то или нет? [показать]

«Я» и «мы» соотносятся как соотносятся открытие и изобретение. Что первобытный человек тоже был «я», видно из древнейшего человеческого открытия — искусства. Живопись не нужна для «мы». Для коллектива достаточно халтуры. Пятьдесят тысяч лет назад уже были безумной красоты пещерные росписи, ничем не уступающие искусству Рафаэля, уже были — и составляли большинство — примитивные статуэтки и рисунки, созданные без души, только на потребу дня, ради «мы».

Открытие красоты и искусства как способа творить красоту не помогает выжить или размножаться. Оно помогает вернуться в рай здесь и сейчас, стать личностью, никем не повелевающей, никому не порабощённой. Красота и личность — лишнее в мире, ненужное для выживания коллектива. Коллектив видит в них опасность для себя, и коллектив часто прав.

«Я» опасно для коллектива, но не для другого «я». Отсюда самое удивительное изобретение первобытного мира — письменность. С письменностью история перестаёт быть «первобытной» и становится просто историей. Для начала — древней, то есть, говоря простым русским языком — античной.