Вербальные цитаты

Здесь:  Руссо - о происхождении языков,  Гераклит - LOGOS и BIOS.

 РУССО - О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЯЗЫКОВ

В сложной, наполненной символами и отсылками к философам meditatio XI Хранитель Памяти цитирует, вернее, пересказывает некоторые положения теории Жан-Жака Руссо, объединяя их с логосической теорией происхождения языка:

В приложении к книжному магазину «Огни Большого Города» (который на самом деле – память Винсента/Эрго Прокси) эти слова можно истолковать как диалектическое единство и противоречие памяти, которая составляет личность человека, и личности, которая формирует память.

Метафорическое сравнение пар язык-общество и память-личность на самом деле очень точное – фактически, в языке записана вся «память» и прошлый опыт общества, которое развивает язык – и развивается вместе с ним.

Стереть или изолировать воспоминание – это всё равно что уничтожить значение… например, слова «смерть»… Или «любовь».

Проблема происхождения языков

Вопрос о происхождении языка до сих пор остается в языковедении областью общих предположений и гипотез. Если любой живой или мертвый, но засвидетельствованный в памятниках письменности язык может быть понят в реальных фактах его существования, то праязык, или «первобытный» язык, не поддается прямому изучению, так как никаких реальных остатков от него нет, они не зафиксированы письменностью. Фактически происхождение языка оказывается тесно связанным с проблемой происхождения человека и жизни. Именно в таком ключе решали эту проблему в древности.

Логосическая теория происхождения языков

На ранних этапах развития цивилизации возникла логосическая теория (от греч. logos – понятие; разум, мысль) происхождения языка, которая существует в нескольких разновидностях: ведической, библейской, конфуцианской.

В представлении народов Индии и Передней Азии, живших ранее X в. до н.э., язык был создан божественным, духовным началом.
Обозначая духовное начало, древние люди употребляли термины бог, слово, логос, Дао.

Самыми древними литературными памятниками являются индийские Веды. Согласно Ведам, установителем имен является Бог, который создавал не все имена, а только подчиненных ему Богов. Имена вещам уже устанавливали люди, но с помощью одного из Богов – вдохновителя красноречия и поэзии.

В мифологии древних греков был сюжет о том, что создателем языка выступает бог Гермес – покровитель торговли и средств сообщения, отождествлявшийся с египетским Богом мудрости и письма Тотом.
В древнегреческой философии эта идея была не очень популярной, поскольку считалось, что ответить на вопрос о происхождении языка можно используя естественные аргументы и не прибегая к сверхъестественной помощи.

По Библии носителем Слова является Бог: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть» (Евангелие от Иоанна).
Сотворяя мир, Бог прибегает к акту говорения: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет... И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды...И стало так» (Бытие).
Затем он устанавливает имена сотворенным сущностям: «И назвал Бог свет днем, а тьму ночью... И назвал Бог твердь небом...И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями» (Бытие). Таких имен Бог устанавливает немного: день, ночь, небо, земля, море, поручая именование всего остального Адаму.
Таким образом, согласно Библии, Бог наделил людей способностью к языку, которую они употребили для наименования вещей.

Идея божественного происхождения языка проходит через всю историю языкознания.
Такие крупные мыслители, как Платон (IV в. до н.э.), византийский богослов, один из отцов христианской церкви Г. Нисский (335-394), епископ Ансельм Кентерберийский (1033-1109), немецкий просветитель и ученый И. Гердер (1744-1803), классик немецкой философии эпохи Просвещения Г.Э. Лессинг (1729-1781), немецкий философ и просветитель Д. Тидеманн (1748-1803), много размышлявшие над происхождением языка, пришли к выводу о его божественном начале.

Крупнейший языковед XIX столетия, основоположник общего языкознания и философии языка Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835) рассматривал язык как деятельность духа. Его представления о языке как энергии и стихийной деятельности человеческого духа – это дальнейшее развитие логосической теории происхождения языка.

Взятые в совокупности концепции о возникновении языка как развитии духа настолько глубоки и серьезны, что XXI век со своими новыми данными возвращается к ним, наполняя их современным содержанием.

Теория общественного договора

[227x300]

Жан-Жак Руссо рассматривал проблему происхождения языка в рамках общей проблемы происхождения общества и государства – т.называемой «теории общественного договора». Полное название трактата: «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755)

У Ж.-Ж. Руссо теория общественного договора связана с делением жизни человечества на два периода – природный и цивилизованный. В первый период человек был частью природы и язык происходил от чувств, эмоций, страстей. Истоки языка лежат прежде всего в эмоционально-эстетических переживаниях и их выражении голосом. Нравственные страсти – любовь, ненависть, сострадание, гнев – вызывали первые непроизвольные звуки, «природные вопли». По мере сближения людей между собой они стали искать другие знаки для общения, более удобные и многочисленные, чем «вопли». Такими знаками стали жесты и звукоподражания. Жестами обозначались предметы, видимые глазом и простые для изображения, подражательными звуками – предметы, «поражающие» слух.

Эмоциональные выкрики, полагает Руссо, происходят от природы человека, звукоподражания – от природы вещей. Но голосовые артикуляции – это чистая условность, они не могут возникнуть без общего согласия. Замена жестов на артикулированные звуки требовала не только коллективного согласия первобытных людей, но и слов, чтобы ввести в употребление новые слова и договориться об их значении. Понять механизм такой замены, признается Руссо, очень трудно.

Как нетрудно заметить, концепция общественного договора объединяет разные этимологические теории происхождения языка – звукоподражательную и междометную. Возможность их объединения в одной теории заключается в том, что теория общественного договора источником языкового единства людей устанавливает единство человеческой психики, разума и мышления. Поэтому не так важно, каковы были первые слова языка какого-либо народа, а важно то, что любой народ, благодаря единству человеческой психики и мышления, может достигать единого понимания ситуаций и знаков, передающих мысли людей по поводу этих ситуаций.

Теория Руссо

Руссо, вместе с другими мыслителями XVIII века, задается новым вопросом – о возникновении языка, о языке как зарождающемся целом. По его мысли, исходное состояние языка было нерасчленимым, бесформенным, субстанциальным:

Далее Руссо пытается воссоздать процесс перехода от такого неартикулированного «природного» вопля к членораздельной речи. Его реконструкция является сугубо гипотетической, не опирается ни на какие факты и наблюдения и тем более симптоматична как факт воображения своей эпохи, результат «свободных ассоциаций» доромантического сознания:

Экстравагантная «островная» теория происхождения языка обусловлена субстанциалистским мышлением. Язык возникает из субстанции человечества, но та не может породить его в своем обычном рассеянном состоянии, а может лишь в ситуации аномального сгущения.

Необходимы какие-то внешние причины катастрофического характера (параллелью является здесь теория геологических катастроф, служившая Бюффону и Ламарку объяснением эволюции живого мира), чтобы та или иная группа людей оказалась отрезана от остального сообщества, чтобы в этом сгустке человеческой социальности образовалась уже новая, собственно языковая субстанция. Последняя должна, казалось бы, иметь относительный характер, ведь на другом «острове» она может сформироваться по-другому.

Но мысль Руссо развивается именно в области субстанций, а не форм, и поэтому вопрос о вариантах языковой формы – казалось бы, очевидный вопрос о множественности реальных языков – у него даже не затрагивается; язык для него не столько форма, сколько субстанциальная монада.
Форму, артикуляцию языка Руссо признает лишь нехотя и лишь как фактор его порчи, субстанциального изъяна.

В опубликованном посмертно, но относящемся, по-видимому, к тем же 1750-м годам «Опыте о происхождении языков» он вновь пытается вывести язык из нерасчленимой субстанции – на сей раз не из «крика», а из музыки, расценивая структурную расчлененность речи (в частности, систему согласных, смычек, разбивающих чистую субстанцию голоса) как опасное «восполнение», искажающее ее первоначальную музыкальность.

• © Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
• © Н. Зенкин «Культурный релятивизм: К истории идеи» (Зенкин С.Н. Французский романтизм и идея культуры (аспекты проблемы) М.: РГГУ, 2001)
• © Философия: Энциклопедический словарь

Гераклит - LOGOS и BIOS

[450x253]

В meditatio XI
Хранитель Памяти из книжного магазина «City Lights» цитирует некоторые мысли Гераклита о «логосе» и «биосе».

ЛОГОС упоминается в отношении некой «всеобъемлющей истины», единства и общего и чем-то близок христианской трактовке этого понятия – «Слово Бога»:

БИОС связан с диалектическим единством и противоречием мира:

У Гераклита:

Здесь игра слов: в зависимости от того, падает ударение на первый или второй слог, слово «bios» означает «жизнь» или «лук».

Понятие Логоса

Логос (греч. λόγος) – термин древнегреческой философии, означающий одновременно «слово» (или «предложение», «высказывание», «речь») и «смысл» (или «понятие», «суждение», «основание»); при этом «слово» берётся не в чувственно-звуковом, а исключительно в смысловом плане, но и «смысл» понимается как нечто явленное, оформленное и постольку «словесное».
Из бытовой сферы в понятие «Логос» вошёл ещё момент чёткого числового отношения – «счёта», а потому и «отчёта» (lógon didónai – «отдавать отчёт»).

Логос – это сразу и объективно данное содержание, в котором ум должен «отдавать отчёт», и сама эта «отчитывающаяся» деятельность ума, и, наконец, сквозная смысловая упорядоченность бытия и сознания; это противоположность всему безотчётному и бессловесному, безответному и безответственному, бессмысленному и бесформенному в мире и человеке.

Термин «Логос» введён в философский язык Гераклитом, который использовал внешнюю созвучность этого термина с житейским обозначением человеческого «слова», чтобы в духе иронического парадокса подчеркнуть пропасть между логосом как законом бытия и неадекватными ему речами людей. Космический логос, как и подобает слову, «окликает» людей, но они, даже «услышав» его, неспособны его схватить и постичь.

В свете логоса мир есть целое и постольку гармония, но обыденное сознание ставит свой частный произвол выше «общего» и по-разному оценивает равно необходимые части целого. Внутри этого всеединства «всё течёт», но равным себе остаётся логос – ритм их взаимоперехода и законосообразность их взаимоотношения; таким образом, благодаря понятию логоса гераклитовская картина мира при всей своей динамичности и катастрофичности сохраняет стабильность и гармонию.

Логос в религиозных учениях

Понятие «Логоса» давно уже вошло в сферу иудейских и христианских учений, где было переосмыслено как слово личного и «живого» Бога, окликавшего этим словом вещи и вызывающего их из небытия.
Так, для Филона Александрийского Логос есть «образ Бога» и как бы «второй Бог», посредник между потусторонностью Бога и посюсторонностью мира.

В христианстве значение термина «Логос» определено уже начальными словами Евангелия от Иоанна – «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»; вся история земной жизни Иисуса Христа интерпретируется как воплощение и «вочеловечение» Логоса, который принёс людям откровение и Cам был этим откровением («Cловом жизни»), самораскрытием «Бога незримого».

Христианское учение утверждает субстанциальное тождество Логоса Богу-Отцу, чьё «Слово» Он представляет Собой, и рассматривает Его как Второе Лицо св. Троицы.

Логос Гераклита

Гераклит изображает логос как то, познание чего требует совершенно особых усилий и предполагает изменение обыденных установок сознания. Логос – «слово», «речь» самой вечной природы. Об этом важнейший фрагмент Гераклита, переданный Секстом Эмпириком:

Логос скрыт от большинства людей. Чаще всего они о логосе слыхом не слыхивали. Но если им о нем и поведать, рассказать, то вряд ли они сразу поймут, что это такое. Парадокс, однако, заключается в том, что с логосом, управляющим всеми вещами, люди постоянно соприкасаются, но «с чем они в самом непрестанном общении... с тем они в разладе» (свидетельство Марка Аврелия).

Логос как всеобщий закон

Логос в понимании Гераклита – то, что присуще всем и всему, то, что всем и через все управляет.
Видимо, это одна из первых формулировок, где идея первоначала смыкается с едва забрезжившей на философском горизонте идеей всеобщего закона, управляющего сущим. Обе пока еще слитые, нерасчлененные, но в тенденции расчленяющиеся идеи составляют смысл понятия «логос».

С точки зрения перспективы очень важно и интересно как раз гераклитово выделение логоса, отличение его от природы как всего существующего и от огня как некой «первоначальной» материальной стихии. В тенденции здесь содержится возможность вычленения деятельности по описанию и изучению природы, возможность отличить философию от физики, от физического объяснения. Но пока, конечно, у самого Гераклита все три элемента едины. И все они объединены идеей первоначала, хотя уже и различены в ней.

Опыт предшествующей философии доказывал, что первоначало нельзя отождествить ни с каждой отдельной вещью, ни с какой-то определенной материальной стихией.

Впоследствии предстояло установить, что первоначало нельзя объединить и с материей вообще. Почему? Да потому, что, чем дальше, тем больше философы будут задаваться вопросом: как объединить мир и человека, а в человеке – его тело и его дух? Как объединить в понятии первоначала человеческое и природное?

Надо было найти такой принцип, который объединяет любое тело, в том числе и тело человека, и то, что с телом связано, но ему никак не тождественно, то, что античные мыслители уже назвали душой. Потом трудные поиски универсального единства мира и человека приобретут в философии, да и во всей культуре, более четкие очертания. Они выльются в постановку проблемы бытия. Но у истоков этих размышлений, которые впоследствии станут неотделимыми от философии как таковой, – мысли, парадоксы, загадки, противоречия, сформулированные Гераклитом и элеатами.

БИОС - противоположности

Гераклит утверждает не просто существование противоположностей, но их неизбывность и всеобщность. Противоположности существуют везде. Эта идея воплощается у Гераклита в некоторой космической, но также в этической и эстетической формах. Ибо для Гераклита наличие противоположностей – основа и существования, и гармонии мира. Противоречивость сближает – таков гераклитовский парадокс.

Идея всеобщей изменчивости (выраженная в известном утверждении «в одну и ту же реку нельзя войти дважды») переливается в тезис о единстве противоположностей. По Гераклиту изменение и есть совмещение крайностей – прежде всего существования и несуществования, но также уничтожения и возникновения. Ведь уничтожение одного есть возникновение другого.

Противоположности едины, неотрывны друг от друга. И эту неотрывность Гераклит пытается разъяснить и на трудных, непонятных, и на простых примерах. Он говорит об обычных людях: «Они не понимают, как враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение (гармония), как лука и лиры».

Есть очень много толкований этих гераклитовых образов.
Вероятно, под «перевернутым соединением (гармонией) лука и лиры» он имел в виду то, что лук и лира – противоположности: «вражда» и единство уничтожения, смерти и красоты; разъединяющей войны, понимаемой в самом широком смысле – как вражда, распря, и единящей красоты, символизируемой образом лиры.

Вместе с тем, каждая из этих вещей (лук и лира) – символы единства двух зримо соединенных друг с другом концов. Музыка, гармония рождается именно потому, что лира соединяет струны. Лук – изогнутая палка, у которой два конца соединены. Иными словами, лишь тогда, когда две как бы противоположные части соединяются вместе, и существуют предметы. (Свидетельство Порфирия: «...гармония натянута в противоположные стороны» и «стреляет из лука» посредством противоположностей). Пользуясь этими наглядными образами, Гераклит и делает «зримой» идею раздвоения единого и взаимодействия противоположностей.

Есть и более «конкретные» толкования гераклитова образа лиры. Например, Платон считает (и к нему присоединяются многие авторы), что этот образ символизирует возможность гармонии низких и высоких звуков, которые, хотя и противоположны, мелодией могут быть приведены в гармоническое согласие.

Лук и лира

Другие варианты толкований.
Бернайс полагает, что Гераклиту пользуясь приведенным сравнением для того, чтобы сделать наглядным единство противоположностей, указывает просто на внешнюю форму древнегреческих лука и лиры.

Другие же думают, что лук и лира берутся для сравнения не со стороны своего внешнего вида, но в их действии. Так, по мнению кн. С. Трубецкого, здесь имеется ввиду «напряжение взаимно уравновешивающих друг друга противоположных сил».

Равным образом Реттиг думает, что речь идет о противоположных силах. В натянутом луке, а также в лире, струны которой натянуты, силы, стремящиеся в противоположные стороны, делают лук луком (т. е. стреляющим), а лиру лирой (т. е. издающей тоны).

Несколько иначе понимает сравнение Шлейермахер. Он думает, что пункт сравнения образует чередование между состояниями напряжения и ослабления (натягивание и ослабление струны и тетивы), подобно тому, как внимание Гераклита останавливается на чередовании дня и ночи, лета и зимы и т. п.

Наконец, своеобразное понимание фрагмента встречаем у Лассаля. По его мнению, здесь лира и лук берутся не как самостоятельные образы, но в их отношении друг к другу. Обе эти вещи приписывались Аполлону Лира – символ небесной гармонии, лук – орудие смерти. Аполлон, обладатель лиры и лука, есть живое единство обеих противоположностей.

Лассалю следует Шефер. Лук и лира суть для Гераклита величайшие противоположности. Лира – инструмент светлой радости жизни, лук – орудие смерти. Но они тождественны, так как жизнь и смерть одно и то же. Таким образом, гармония лука и лиры представляет гармонию противоположностей. И Симплиций приводит ее, как образ единства добра и зла.

• © Мотрошилова Н.В. Идея логоса./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья. М., 1995
• © Досократаки. - Мн.: Харвест, 1999 (Классическая философская мысль)

Расселл Д.Джонс