Кроме сюжета и героев, «Ergo Proxy» вмещает изрядное количество намёков, цитат и ссылок на культурные, философские и прочие явления. Каждый зритель решает сам: просто смотреть, не обращая внимания на подтекст, ограничиться имеющимися знаниями или нырнуть в бездну незнакомой информации.
Здесь: Буквы в тарелке, Кэрролл.
СИМВОЛЫ
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ НАМЁКИ
и СИМВОЛЫ
Буквы в тарелке
meditatio I
Сцена в столовой – разговор Винсента с автолейвом Дороти.
Винсент следует за Пино, пытаясь выбраться из лабиринта Ромдо тем же путём, которым пользуются автолейвы, инфицированные Когито – так начинается путешествие Винсента:
Алиса следует за кроликом – и с этого начинаются её приключения в сказке Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес».
В англоязычных странах сказки Кэрролла занимают одно из первых мест по количеству упоминаний, цитат и ссылок, уступая лишь Библии и Шекспиру, самое известное из последних упоминаний «Белого Кролика» – в «Матрице» братьев Вачовски.
Но Пино в своём смешном костюмчике – не единственная из запутанных аллюзий и отсылок к сказкам Кэрролла.
Алиса, Кролик и другие
В англоязычной культуре (а по сути – в мировой) сказки Кэрролла занимают одно из первых мест по количеству упоминаний, цитат и ссылок, уступая лишь Библии и Шекспиру.
Цитирование «Алисы» сравнимо разве что с многочисленностью трактовок этих первоначально детских сказок – от политического памфлета до вывертов подсознания, хотя сам Кэрролл с юмором воспринимал попытки поклонников психоанализа «разобрать» образы кроличьей норы или изменяющегося роста Алисы.
Путешествия Алисы
Книги Кэрролла – это сказка, переплетенная с реальностью, это мир выдумки и гротеска. Путешествие Алисы – это путь, по которому свободно скользит фантазия человека, свободного от тягот «взрослой» жизни, поэтому персонажи, встречающиеся на пути, и приключения, пережитые Алисой, так близки детям. Созданная в сиюминутном порыве вселенная Алисы потрясла весь мир. Наверное, ни одно художественное произведение на свете не имеет столько читателей, подражателей и ненавистников, как произведения Льюиса Кэрролла. Отправляя Алису вниз по кроличьей норе, автор даже не предполагал, куда приведет маленькую героиню его фантазия, и уж тем более не знал, как отзовется его сказка в сердцах миллионов людей.
Путешествие Алисы в Страну Чудес и в таинственное Зазеркалье происходят словно во сне. Сами путешествия трудно назвать логически законченным повествованием. Это скорее череда из ярких, порой абсурдных, порой смешных и трогательных событий и запоминающихся встреч с персонажами. Новый литературный прием – дробление повествования на эпизоды – позволил отразить колорит британской жизни, по-новому взглянуть на традиционные английские увлечения вроде крокета и карточных игр, обыграть популярные поговорки и присловья. В обеих книгах встречается множество детских стишков, персонажи которых впоследствии обрели большую популярность.
Кэрролл о Белом Кролике
«А Белый Кролик? Похож ли он на Алису – или создан скорее для контраста? Конечно, для контраста. Там, где, создавая Алису, я имел в виду «юность», «целенаправленность», здесь появляются «преклонный возраст», «боязливость», «слабоумие» и «нервная суетливость». Представьте себе всё это и вы получите какое-то представление о том, что я имел в виду. Мне кажется, что Белый Кролик должен носить очки, и я уверен, что голос у него должен быть неуверенный, колени – дрожать, а весь облик – бесконечно робкий».
Кэрролл об Алисе
«Какой же ты была, Алиса, в глазах своего приёмного отца? Как ему описать тебя? Любящей прежде всего; любящей и нежной – любящей, как собака (прости за прозаичное сравнение, но я не знаю иной любви, которая была бы столь чиста и прекрасна), и нежной, словно лань; затем учтивой – учтивой по отношению ко всем, высокого ли, низкого ли рода, величественным или смешным, Королю или Гусенице, словно сама она была королевской дочерью, а платье на ней – чистого золота; и ещё доверчивой, готовой принять всё самое невероятное с той убеждённостью, которая знакома лишь мечтателям; и наконец, любознательной – любознательной до крайности, с тем вкусом к Жизни, который доступен только счастливому детству, когда всё ново и хорошо, а Грех и Печаль всего лишь слова – пустые слова, которые ничего не значат!»
Прототипы в сказках Кэрролла
Ошеломленному читателю, впервые открывающему «Алису», может показаться, что все в ней спутано, все непонятно и бессмысленно. Однако, вглядевшись, он начинает понимать, что в бессмыслице этой есть своя логика и своя система. Чувство это крепнет при повторном чтении, а «Алиса» принадлежит к тем книгам, к которым возвращаешься снова н снова на протяжении всей жизни, каждый раз читая ее новыми глазами. Недаром столько замечательных людей любили «Алису» и писали о ней – Гилберт Честертон, Бертран Рассел, Норберт Винер, выдающиеся физики и математики наших дней.
Помимо чисто «семейных» намеков и шуток, понятных лишь самому Кэрроллу, девочкам Лидделл и их ближайшим друзьям, есть в книге и другие детали, которые были понятны несколько более широкому кругу людей – всем, кто жил в те годы в Оксфорде.
«Вечерний Слон» не просто пародирует известную песню. Слоном студенты прозвали одного из профессоров математики, лекции которого были скучны и тяжеловесны. Сцена в лавке Овцы, которая требует за одно яйцо вдвое больше, чем за два, также навеяна оксфордским бытом. В то время в Оксфорде было такое правило: если заказываешь на завтрак одно яйцо, тебе обязательно подадут два. Одно из них неизменно оказывалось несвежим.
Шляпных Дел Мастер, один из участников Безумного Чаепития, также был хорошо знаком оксфордцам. Прототипом его послужил некий торговец мебелью Теофиль Картер. (По предложению Кэрролла, Тениел даже рисовал Мастера с Картера.) Картера прозвали Безумным Шляпником — отчасти потому, что он всегда ходил в цилиндре, отчасти из-за его эксцентричных идей. Он, например, изобрел «кровать-будильник», которая в нужный час выбрасывала спящего на пол. Кровать эта даже демонстрировалась на Всемирной выставке в Хрустальном дворце в 1851 году.
Впрочем, образ этот, как большинство героев Кэрролла, многоплановый. Начинаясь прямой аналогией с реальным, живым лицом, он стремительно расширяется, вбирая в себя черты, понятные уж не только узкому кругу людей, а целой нации. Шляпных Дел Мастер – уже не просто чудак Теофиль Картер. Это персонаж фольклорный: о нем говорится в известной пословице «Безумен, как шляпник». Происхождение этой пословицы не совсем ясно, ученые спорят о нем по сей день. Возможно, что пословица эта отражает вполне реальное положение вещей. Дело в том, что в XIX вехе при обработке фетра употреблялись некоторые составы, в которые входили свинец или ртуть (сейчас употребление этих веществ запрещено почти во всех странах). Отравление было профессиональной болезнью – нередко дело кончалось помешательством. Как бы то ни было, в сознании англичан безумство было такой же принадлежностью шляпников, как в нашем – хитрость Лисички-Сестрички иди голодная жадность Волка.
Мартовский Заяц и Чеширский Кот
Мартовский Заяц, другой персонаж Чаепития, — тоже безумец, но более «древний». «Безумен, как мартовский заяц» – эту пословицу находим в сборнике 1327 года. Она встречается и в «Кентерберийских рассказах» Чосера.
Знаменитый Чеширский Кот – также герой старинной пословицы. «Улыбается, словно чеширский кот», – говорили англичане еще в средние века. Когда юный Доджсон приехал в Оксфорд, там велись оживленные дебаты о происхождении этого образа. Уроженец Чешира, Доджсон заинтересовался ими. Некоторые ученые полагали, что пословица эта идет от вывесок у входа в старые чеширские таверны. С незапамятных времен на них изображался оскаливший зубы леопард со щитом в лапах, а так как доморощенные художники, писавшие вывески, леопардов никогда не видали, он и походил на улыбающегося кота.
Были и другие теории о происхождении этой странной пословицы. Ну, а родные доктора Доджсона считали, что Чеширский Кот просто одни из тех многочисленных котов, с которыми в детстве водил дружбу Чарльз.
Фольклорные образы у Кэрролла
Вообще книга Кэрролла вся пронизана фольклорными образами. «Котам на королей смотреть не возбраняется», – говорит Алиса. Это тоже очень старая пословица; она записана в сборнике, вышедшем в 1546 году. В средние века лицезрение монарха представлялось особой милостью, добиться которой было не так-то просто. Ну, а котам и кошкам, существам ничтожным, которых никто не принимал во внимание, это давалось легко.
В «Алисе» участвуют герои старинных детских стишков и песенок, которые Кэрролл, так же, как и многие поколения англичан до него, знали с детства. А вводное четверостишие о Даме Бубен, варившей бульон, служит основой для сцены суда, одной из самых блестящих сцен в мировой литературе.
О каждом из этих образов можно было бы исписать тома. Например, соперничество между Львом и Единорогом продолжалось многие века: Лев был изображен на старинном гербе Англии, а Единорог – Шотландии. В начале XVII века, после объединения Англии с Шотландией, оба зверя появляются в королевском гербе.
Есть в «Алисе» и множество пародий на стихи, давно забытые. Кто сейчас помнит, например, стихотворение Томаса Гуда «Сон Юджина Арама»? А между тем «Морж и Плотник» воспроизводит стиль и размер этого стихотворения. Юджина Арама никто не знает сейчас даже в Англии, а Морж и Плотник известны всему миру – в частности, благодаря «Королям и капусте» О’Генри: они появляются и в начале, и в конце романа.
Ресурсы:
- © Н.М.Демурова. Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье – предисловие переводчика книг «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье»
- © Л. Кэрролл: статья «Алиса на сцене» («The Theatre», April, 1887) – По изданию: Льюис Кэрролл. Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье. Серия: Библиотека мировой литературы. Издательство: Кристалл, 2001 г.
- © JabberWocky.ru
- © «Википедия»
- ››› это Пино, за которой следует Винсент в meditatio III, когда пытается выбраться из Ромдо,
- ››› корабль "Сенцон Тоточтин", или «Усаги» (Кролик) на котором путешествуют главные герои,
- ››› и сама Пино – в тех многочисленных случаях, когда она то и дело куда-нибудь забредает. И её приходится искать.
В meditatio VIII есть аллюзии на сцену в Саду Роз – а также на карты из «Страны чудес».
В meditatio XI Хранитель Памяти и внешним своим видом, и вопросами «что ты ищешь?» очень напоминает Чеширского Кота:
Многие события из путешествия Винсента происходили в его снах и видениях – что не отменяет их значимость – и все приключения Алисы также случились в «вымороченном» мире сна и зазеркалья.
В целом символичность и «условность», парадоксальность и даже «сказочность» «Ergo Proxy» во многом близка Кэрроллу.
Кэрролл
[256x400] Биография Кэрролла
Льюис Кэрролл (настоящее имя Чарльз Лютвидж Доджсон) родился в небольшой деревушке Дэрсбери в графстве Чешир 27 января 1832 года. Он был старшим сыном приходского священника Чарльза Доджсона и Фрэнсис Джейн Лютвидж. При крещении, как нередко бывало в те времена ему дали два имени: первое, Чарльз – в честь отца, второе, Лютвидж – в честь матери. Позже, когда юный Доджсон начал писать юмористические стихи, он взял себе псевдоним из этих двух имен, предварительно подвергнув их двойной трансформации. Сначала он перевел эти имена — «Чарльз Лютвидж» – на латинский язык, что дало «Каролюс Людовикус». Затем он поменял их местами и перевел «Людовикус Каролюс» обратно на английский язык. Получилось «Льюис Кэрролл».
Чарльз с детства увлекался математикой, а когда кончил колледж, ему предложили остаться в Оксфорде, а осенью 1855 года он был назначен профессором математики одного из колледжей.
Доктор Доджсон поселился в небольшом доме с башенками и сам скоро стал одной из достопримечательностей Оксфорда. Во внешности его было что-то странное: легкая асимметрия лица – один глаз несколько выше другого, уголки рта подвернуты – один вниз, другой вверх. Говорили, что он левша и только усилием воли заставляет себя писать правой рукой. Он был глух на одно ухо и сильно заикался. Лекции читал отрывистым, ровным, безжизненным тоном. Знакомств избегал, часами бродил по окрестностям. У него было несколько любимых занятий, которым он посвящал все свободное время.
Художник и фотограф
В юности он мечтал стать художником. Он много рисовал, в основном карандашом или углем, сам иллюстрировал рукописные журналы, которые издавал для своих братьев и сестёр. Однажды он послал серию своих рисунков в юмористическое приложение к газете «Таймc», редакция их отвергла. Тогда Доджсон обратился к фотографии. Он купил аппарат и всерьез занялся этим необычайно сложным по тем временам делом: фотографии снимались с огромной выдержкой, на стеклянные пластинки, покрытые коллодиевым раствором, которые нужно было проявлять немедленно после съемки. Доджсон занимался фотографией самозабвенно и достиг больших успехов в этом трудном искусстве.
Он снимал многих замечательных людей своего времени – Теннисона, Данте Габриэля Россети, великую актрису Эллен Терри, с которой был связан многолетней дружбой, Фарадея, Томаса Гексли. Спустя почти сто лет, в 1950 году, в Англии была издана книга «Льюис Кэрролл – фотограф», в которой опубликованы шестьдесят четыре лучшие его работы. Специалисты недаром отводят ему одно из первых мест среди фотографов-любителей XIX века. Интересно, что фотографии Кэрролла выставлялись в 1956 году на знаменитой выставке «Род человеческий», побывавшей во многих городах мира, в том числе и в Москве. Из английских фотографов XIX века, работавших с очень несовершенной техникой, представлен был он один.
Доджсон очень много работал. Он поднимался на рассвете и садился за письменный стол. Чтобы не прерывать работы, он почти ничего не ел днем. Стакан хереса, несколько печений – и снова за письменный стол. Иногда он писал, стоя за высокой конторкой. Лекции, обед в колледже, прогулка – и снова работа, далеко за полночь. Доктор Доджсон страдал бессонницей. По ночам, лежа без сна, он придумывал, чтобы отвлечься от грустных мыслей, «полуночные задачи» – алгебраические и геометрические головоломки – и решал их в темноте. Позже они вошли в книгу Кэрролла «Математические курьезы».
Кэрролл-изобретатель игр
Помимо фотографии, театра и писем, был у доктора Доджсона еще один конек – подобно Белому Рыцарю, он без конца что-нибудь изобретал. Он изобретал новые игры и публиковал к ним правила. Вот самая легкая из них, в которую до сих пор играют в Англии. Она называется «Словесные звенья» или «Дублеты». Состоит она в следующем: исходя из начального слова, игроки должны прийти к заданному, причем изменять в слове можно лишь по одной букве, не удлиняя и не укорачивая его, так, чтобы каждый раз получалось новое слово, а не бессмыслица. Скажем, если нужно «Положить РАКА в СУП», возможна такая цепь из словесных звеньев: РАК—САК—САП—СУП. Выигрывает в этой игре тот, кто достигает заданного результата кратчайшим путем.
Доктор Доджсон не ограничивался одними лишь словесными играми. Он сделал множество изобретений. Некоторые из них были повторены годы спустя другими людьми и вошли в широкое употребление.
Он изобрел шахматы для путешественников, где фигуры держались на доске с помощью маленького выступа, соответствующего углублению в клетке; приспособление для того, чтобы писать в темноте, которое он называл «Никтографом»; бесчисленные игрушки и сюрпризы, заменитель клея, признаки делимости числа на 17 и 13, мнемонические приемы для запоминания последовательного ряда цифр (сам он с их помощью помнил число «пи» до семьдесят первого десятичного знака!) и многое, многое другое.
Умер доктор Доджсон 14 января 1898 года.
С чего началась "Алиса"
В журнале Английского Королевского метеорологического общества значится, что 4 июля 1862 года погода в окрестностях Оксфорда была хмурой. Однако в памяти участников одного пикника день этот сохранился как самый солнечный в их жизни.
В этот день доктор Доджсон, профессор математики одного из Оксфордских колледжей, пригласил своих юных друзей — Лорину, Алису и Эдит, дочерей ректора Лидделла, совершить прогулку по Темзе. Вместе с ними отправился и молодой коллега доктора Доджсона, преподаватель математики Дакворт.
Рано утром пятеро участников этого пикника встретились неподалеку от дома с двумя башенками по углам, на двери которого сверкала медью дощечка: «Преподобный Ч. Л. Доджсон». Они спустились к Темзе, сели в лодку, отчалили. Доджсон и Дакворт гребли. Алиса сидела на руле. Они плыли мимо заводи, где по колено в прохладной воде стояли сонные коровы, мимо серых развалин Годстоуского монастыря, мимо таверны «Форель».
– Сказку! – кричали девочки. – Мистер Доджсон, расскажите нам сказку!
Доктор Доджсон уже привык к этим просьбам. Стоило ему увидеться с девочками Лидделл, как они тотчас требовали от него сказку – и обязательно собственного сочинения. Он рассказал их столько, что выдумывать с каждым разом становилось все труднее. «Я очень хорошо помню, – писал доктор Доджсон много лет спустя, – как в отчаянной попытке придумать что-то новое я для начала отправил свою героиню под землю по кроличьей норе, совершенно не думая о том, что с ней будет дальше». Героиня у доктора Доджсона носила то же имя, что и средняя из сестер, его любимица Алиса. Это она попросила доктора Доджсона:
– Пусть там будет побольше всяких глупостей, хорошо?
День уже начал клониться к вечеру, а доктор Доджсон все рассказывал. Время от времени он останавливался и говорил:
– На сегодня хватит, остальное – после!
– После уже настало! – кричали девочки в один голос.
Знакомые герои
Все нравилось им в этой новой сказке, но, пожалуй, больше всего – то, что в сказке говорилось о них. Героиней была средняя из сестер – десятилетняя Алиса. Был в сказке Попугайчик Лори, который все время твердил:
«Я старше, и лучше знаю, что к чему!» Это, конечно, Лорина, старшая из сестёр Лидделл.
Она очень гордилась тем, что ей уже 13 лет. Орленок Эд – это восьмилетняя Эдит. Робин Дакворт еще в студенческие годы получил прозвище Робин Гусь. Мышь, к которой все в подземном зале относятся с таким почтением, – это гувернантка мисс Прикетт (по прозвищу Колючка). Дина – это кошка Лидделлов, Птица Додо – это, конечно, сам доктор Доджсон. Волнуясь, он сильно заикался. «До-До Доджсон», – представлялся он новым знакомым.
© Н.М.Демурова. Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье – предисловие переводчика книг «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье»