ты папа
Телеграмма из двух слов. Радость? Никакой радости, ты испытываешь облегчение. Гордость. Немного, совсем немного - страх. Но чему радоваться?
Только вернувшись домой, через неделю, ты понимаешь, что тебе не написали - дочь? сын? Разглядывая мордочку обезьянки в конверте, признаешься себе, что это и не важно. Какая разница? Нос твой. Губы твои. Глаза... Где тут глаза? Вот ведь не разберёшь...
Прислушиваешься к себе, всматриваешься в счастливое лицо жены, какое-то острое чувство несправедливости... прячешь поглубже. Говорят, надо взять на руки. Хм, живой человек. Человечек. Твой живой человечек. Ваш живой человечек. Удивительно. Интересно. Да, - сознаешься ты себе под конец, - Кажется, я счастлив
Суматоха, дни и ночи склеиваются в одну бесконечную беговую дорожку. Тебе говорят, что ты не уделяешь времени дочери. Как можно уделять время тому, что лежит и сопит? Постоять рядом, взять на руки?
Боже мой, вы видели? Она улыбнулась! Она МНЕ улыбнулась!
Ты уже торопишься домой. Ты знаешь, что ТАК дочь улыбается только тебе. Замечаешь, что она тянет руки к тебе и почти не смотрит в сторону твоей половины. Ворчание (ты не умеешь с ней общаться, почему ребенок так на тебя реагирует) для проформы, ты не хочешь, чтобы ситуация менялась. Ты в лучах солнца, зачем тени... Твоё сердце взрывается, детонируя мозг, от её первого слова. Папа. Совершенно точно, ошибки быть не может. Не пошлые "дай", "баба"... Папа
Твоя дочь. Солнышко, радость, малышка, главное событие в жизни.
Как она смеётся. Как бежит навстречу, увидев тебя. Как безостановочно лепечет, рассказывая о чем-то своём, очень важном, взбираясь на колени. Как просит посидеть с ней перед сном и обнимет крепко за шею. С какой гордостью вручает свои рисунки. И держится за палец, пытаясь шагать в ногу.
Она - совершенство. Ангел.
Это не твоё родительское мнение, это видно всем. Друзья умиляются, глядя на твою дочь. Карапузы-сверстники носят ей конфеты. С ней хотят дружить все дети во дворе. Её фотографиями завешана квартира, но всегда есть место для новых. "Ах, какая прелесть, можно мне это ангельское фото?" - обычный вопрос от гостей. Все замечают.
И все замечают, как она похожа на тебя. Малышка похожа на тебя внешне. Похожа характером. Похожа умом.
Только первые недели первого класса, а она уже сразила учителей. "Умница и красавица", признали они.
Конечно, как же еще? Это же твоя малышка. Ангел.
Какая искренняя, неподдельная любовь в её глазах! "Это мой папа", - когда ты забираешь её из школы. Берет тебя за руку, и весь мир пропадает. Он не нужен. Вы идеальные отец и дочь.
*тут что-то пропущено. что?*
Малышке никогда и ничего не запрещается. Мозг в её светлой голове очень отличается от мозга её сверстниц. Она очень хорошо понимает, нет, даже не понимает - чувствует, что и когда можно хотеть. Какое желание реалистично. Кто из родителей с большей вероятностью его выполнит. Когда самый подходящий момент, а когда надо бы промолчать. И пусть жена ворчит: "Растёт манипулятор". Ох уж эта женская ревность, ты всё понимаешь... Дочке, этому ангелу, невозможно отказать. Тем более, что она никогда не просит лишнего. А эти светлые глазёнки! А как она бросается на шею говорить "Спасибо, папочка!" Это исключительное удовольствие, любой родитель тебя поймёт!
Лишь однажды просьба вдруг срывается на шантаж. Так неожиданно, что сам факт шантажа проявляется потом, много позже, когда уже всё равно.
Обычный вечер, дочь вот-вот должна придти с улицы. Щелчок дверного замка, но никаких "Я пришла, папочка!" Ты, волнуясь, торопишься к двери. Дочь топчется на пороге.
"Это Джери. Я хочу, чтобы он теперь жил здесь. И если вы его выгоните, я тоже уйду"
Этот самый Джери - не хомячок, и даже не котенок. Щенок, если бы. Это амбал в два раза больше тебя по всем объемам. Его ужасным парфюмом разит по всему дому, он чавкает жевательной резинкой и не вынимает руку из заднего кармана джинсов дочери. Да, ей девятнадцать, но КАКОГО...?
"Ничё тут у вас", - говорит скотинка и в обуви проходит в комнату малышки. В закрывающуюся дверь ты успеваешь заметить, как на шее чудовища повисает дочь, но тут же говоришь себе: "Показалось". И даже немного веришь в это.
Мысль только появилась, и ты делаешь вид, что её нет. Ты понимаешь, что если допустить её, произнести хоть шепотом, или даже беззвучно, или просто понять, что эта мысль есть... она не отпустит. Она будет разрастаться в стороны, ветвиться бесконечными "как", "когда", "зачем", "кто виноват", "был ли смысл"...
Сейчас побеседуешь с женой, она всё очень правильно скажет, успокоит (чёрт, как можно успокоиться, когда такое..?!), объяснит (невозможное), напомнит, что в этом же возрасте (что? что в этом же возрасте? да ничего подобного!)...
Устав сражаться, предложит выпить за взрослеющую дочь, выпьете. Захмелев, она не сдержится и вставит не к месту ненавистное "я же говорила", поругаетесь, помиритесь, стараясь - ни слова! о дочери... Примиряющий секс - надо ловить шанс, но перед глазами вырастет амбал, боже мой, он еще тут, в этом доме, и малышка, моя малышка... С окончательно испорченным настроением раскатитесь в противоположные стороны, ты успокоительно затянешься перед сном. Кажется, даже поможет. Еще одну? Пожалуй... Немного полежишь, пытаясь увидеть что-то новое на потолке. "Уже светает", отметишь. Веки наконец встретятся, и полуразрушенный мозг всё же рассыпется, и ты уже ничего не можешь поделать. Зная, что окажется под руинами. Боясь и ожидая. Смиренно наблюдая, как проступает нагота мысли. Преступной. Предательской. "Дочь. Почему - дочь? Почему не сын?"