Наконец, как будто они взобрались на лестничную площадку, облачная масса сгустилась перед ними в нечто плоское и круглое, как тарелка. Солнце ложилось на белый круг золотыми полосами, и вдруг дети увидели прямо перед собой полную Луну, вставшую из-за края облака.

Она была заставлена всякой всячиной: зонтики, сумочки, книги, игрушки, чемоданы, посылки, крикетные биты, шляпы, плащи, шлепанцы, перчатки – уйма разных вещей, какие люди обыкновенно забывают в автобусах, поездах или на скамейках в парке.

А среди всего этого хлама возле маленькой железной печки стояло потертое кресло, и в нем сидел лысый человечек с дымящейся чашкой в руках.

«Жил человечек на Луне, на Луне, на Луне», – тихонько пропел Майк, но Джейн предостерегающе ткнула его локтем в бок.

– Дядя! Остановись! Не смей этого делать! – голос Мэри Поппинс прозвучал так резко, что чашка со звоном упала на блюдце.

– Что такое? Кто? Где? – человечек испуганно поднял голову. – А, Мэри, это ты! Ты меня напугала. Я как раз собирался глотнуть какао.

– Именно! И ты прекрасно знаешь, что какао действует на тебя усыпляюще!

Она шагнула вперед и решительно взяла у него из рук чашку.

– Это несправедливо! – забубнил человечек. – Каждый может побаловать себя чашечкой какао! И только несчастный Человек-на-Луне должен бодрствовать всю ночь, не смыкая глаз! А некоторым следовало бы быть поаккуратнее и не разбрасывать банки с какао – да! – и чашки, из которых его можно пить!

– Это наша чашка! – воскликнул Майкл. – Миссис Брилл еще сказала, что она, видно, кому-то нужнее…

– Ну да, мне. Поэтому я ее склеил. А кто-то потерял банку какао, – он кивнул на банку, стоящую на краю печки, и Джейн вспомнила, что именно такую банку она выронила из сумки по дороге домой.

– А у меня был припасен пакетик сахару – так что сами видите, все сошлось одно к одному, и я не устоял. Ты уж прости, Мэри, дорогая. Я больше не буду, даю слово.

Человек-на-Луне выглядел смущенным.

– Не будем рисковать! – заявила Мэри Поппинс, снимая с печки банку какао и решительно засовывая ее к себе в сумку.

– Что ж, прощай, какао, прощай, сон! – Человек-на-Луне тяжело вздохнул. Потом улыбнулся Джейн и Майклу.

– Видали вы другую такую? – спросил он.

– Никогда, никогда! – хором отозвались дети.

– Еще бы! – человечек просиял от гордости. – Она – Единственная и Неповторимая.

– Скажите, все потерянные вещи попадают на Луну? – Джейн подумала обо всех потерянных вещах на свете – для них, наверное, нигде не хватило бы места.

– Большая часть, да, – ответил Человек-на-Луне. – Это что-то вроде склада.

– А что на обратной стороне? – спросил Майкл. – Нам-то видна только эта!

– Ах, если б я знал это, я знал бы многое! Это тайна, вечная загадка, можно сказать, фасад без задней стены, во всяком случае для меня. Здесь все так заставлено… Вы не могли бы взять отсюда хоть что-нибудь? Ну, к примеру, то, что вы теряли в парке?

– Я могу! – сказала вдруг Джейн, углядев среди свертков и зонтиков знакомый потрепанный предмет.

– Синяя утка! – она взяла в руки помятую игрушку. – Близнецы выронили ее из коляски.

– А вот моя добрая старая губная гармошка! – Майкл показал на металлический предмет на полке над печкой. – Но она больше не играет и совсем мне не нужна.

– Мне тоже. Я пробовал играть на ней… Музыкальный инструмент, из которого нельзя извлечь ни звука! Будь умником, возьми-ка ее – вот так! – и положи в карман.

Майкл потянулся за гармошкой и задел что-то, лежащее рядом, что тут же упало, покатилось и запрыгало вниз по облаку.

– О, это мое, это мой кокосовый орех! – Люти выступил из-за спины Мэри Поппинс и поймал прыгающий предмет. Он был шершавый, коричневый и круглый, как шар. Одна сторона была тщательно обтесана, и на ней вырезана смешная мордашка.

Люти прижал орех к груди.

– Мой отец вырезал его, – сказал он гордо, – а я потерял однажды в морском приливе.

– А теперь прилив отдал его обратно! Но молодому человеку надо торопиться. Тебя ждут на острове, Люти, и Керия жжет травы в своей глиняной печи, чтобы твое возвращение было благополучным. Твой отец недавно поранил руку, и ему нужна помощь, чтобы управлять каноэ.

Человек-на-Луне строго смотрел на мальчика.

– Он и так торопится! – вступилась Мэри Поппинс. – Затем мы и пришли.

– Ха! Так и знал, что у тебя что-то на уме! Ты никогда не зайдешь без дела, Мэри, – просто на чашечку чая или, скажем, какао, – Человек-на-Луне проказливо улыбнулся.

– Я хочу, чтобы ты присмотрел за ним, дядя. Он слишком молод для такого путешествия.

– Ничего, ничего… Я не спущу с него глаз – ну, разве что моргну разок-другой. Можешь положиться на своего старого дядюшку, девочка.

– Откуда вы знаете Керию? – спросила Джейн. Мысль о старой волшебнице наполняла волнением ее душу. Она тоже хотела бы с ней познакомиться!

– Так же, как я знаю всех остальных, – отвечал Человек-на-Луне. – Это моя работа – бодрствовать и наблюдать. Земля вращается, и я вместе с нею. Горы и моря, города и пустыни, зеленые кроны и голые ветви. Люди спят, просыпаются, работают; младенцы и старики, умные и глупые; ты в своем платьице, Майкл в матроске, дети на острове, где живет Люти, – опоясанные гирляндами листьев, в венках из цветов… Уже завтра утром он тоже будет в таком венке. Кстати, Мэри, то, что на нем надето, будет выглядеть по меньшей мере странно!

– Я сама подумала об этом, благодарю, – отозвалась Мэри Поппинс, расстегивая жесткий воротничок и со своей обычной стремительностью освобождая мальчика от сюртука, никебокеров и огромных ботинок мистера Бэнкса. Затем она обернула его, как посылку, в свой шарф с розами – точно такими же, как на шляпке.

– Но мои сокровища! Я должен взять их с собой! – Люти серьезно смотрел ей в глаза.

Мэри Поппинс вытащила из коляски помятый бумажный пакет.

– Гхм! Сокровища! – фыркнула она, шаря в карманах сюртучка.

– Я мог бы сохранить для тебя кинжал, – сказал Майкл с тайной завистью. Он подумывал о том, чтобы стать Пиратом.

– Нельзя отдавать подарки. Мой отец сможет им вырезать по дереву и очищать прутья для костра.

Он засунул кинжал в бумажный пакет вместе с веером, деревянными королем и королевой и Адмиральским каноэ. За этим последовало нечто темное и липкое, завернутое в носовой платок.

– Шоколад! – воскликнула Джейн. – Мы думали, ты его съел.

– Это слишком большая ценность, – просто ответил Люти. – У нас на острове нет таких сладостей. Они все должны попробовать, что это такое.

Он освободил руку из шарфа и спрятал пакет в его шерстяных складках. Затем поднял шершавый кокосовый орех, на мгновенье прижал его к сердцу и протянул Джейн и Майклу.

– Пожалуйста, помните обо мне, – промолвил он застенчиво. – Мне, правда, очень грустно покидать вас.

Мэри Поппинс тщательно сложила помятую одежду и положила на пол на Луне.

– Ну, Люти, пора в путь. Я покажу тебе дорогу. Джейн, Майкл, присмотрите за малышами. Дядя, помни, ты обещал!

Она обвила рукой усыпанный розами сверток, и Люти с улыбкой повернулся к ребятам.

– Мир и благословение!

– Мир и благословение! – крикнули Джейн и Майкл.

– Делай все, как она скажет! – напутствовал Человек-на-Луне. – Мир и благословение тебе, мой мальчик!

Дети смотрели, как они уходят по белому облачному пути туда, где этот путь соединялся с небом. Там Мэри Поппинс наклонилась и указала на цепь облаков, плавающих в синеве, точно грибы-дождевики. Они видели, как Люти еще раз обернулся и поднял руку в прощальном жесте, и его босые ноги замелькали в разбеге, который закончился головокружительным прыжком.

– О, Люти! – встревоженно воскликнули они и с облегчением перевели дух, когда мальчик благополучно приземлился в середине ближайшего дождевика. Легко проскользив по нему, он перепрыгнул на следующий – все дальше, дальше, несясь по плывущим облакам.

До них донесся его звонкий голос – Люти пел. Можно было различить слова:

Я – Люти, Сын Солнца,
В одежде из роз
Домой возвращаюсь
На остров далекий,
Мир и благословение вам, облака!

Потом он смолк и исчез из виду. Мэри Поппинс стояла неподвижно, глядя вдаль, а Луна медленно отплывала, следуя своему курсу.

– До свидания! – закричали Джейн и Майкл, размахивая руками. Едва различимый контур руки махнул в ответ, слабое эхо донесло «Au revoir!».

Мэри Поппинс решительно тряхнула зонтиком с ручкой в виде головы попугая.

– А теперь ноги в руки и марш домой!

Чайная роза самодовольно подпрыгивала на шляпке, когда она рывками катила коляску вниз по облакам.

Казалось, они скорее скользили, чем шли, и облака с каждым шагом становились все гуще.

Наконец из дымки выступили вершины деревьев, и вдруг вместо воздуха под ногами вновь оказалась твердая земля, а по дорожке парка к ним спешили Парковый Сторож и Премьер-Министр, освещенные лучами заходящего солнца.

– Вот они, я же говорил: спускаются с неба и нарушают правила!

– Ерунда, Смит, они просто вышли из тумана. При чем тут правила? Добрый день, мисс Мэри Поппинс! Я должен извиниться перед вами за нашего Сторожа. Послушать его, так вы чуть ли не на Луну взбирались, ха-ха-ха!

– В самом деле? – невинно отозвалась Мэри Поппинс и одарила Премьер-Министра любезной улыбкой.

– А что вы сделали с тем смуглым пареньком? – спросил Сторож. – Оставили наверху?

Премьер-Министр сурово нахмурился:

– Знаете, Смит, всему есть предел. Как можно оставить кого-либо на небе, даже если бы им удалось туда забраться? Вы, как и мы все, видели неясные очертания в тумане, и воображение сыграло с вами злую шутку. Принимайтесь-ка за работу, друг мой, охраняйте парк, вместо того чтобы досаждать ни в чем не повинным людям. А мне пора бежать. Что-то стряслось в Вишневом переулке. Кажется, там кто-то сошел с ума – надо пойти посмотреть, в чем дело. Всего доброго, мисс Мэри Поппинс! В следующий раз, когда соберетесь на небо, передайте мой привет Человеку-на-Луне.

И, громко смеясь, Премьер-Министр заспешил к воротам. Мэри Поппинс улыбнулась про себя, удаляясь с детьми в том же направлении.

Парковый Сторож сердито смотрел им вслед. Снова она выставила его дураком! Он был абсолютно уверен, что эта особа побывала на небесах, и от души жалел, что она не осталась там навсегда.

А в Вишневом переулке царил переполох.

Необъятная женщина в калитке дома № 18 одной рукой сжимала черный портфель, а другой рвала на себе волосы, попеременно то воя, то всхлипывая.

Собаки мисс Ларк, обычно такие спокойные, прыгали вокруг и отчаянно лаяли на нее.

Конечно же это была мисс Эндрю.

Мэри Поппинс сделала знак детям двигаться бесшумно.

Премьер-Министр явно нервничал.

– Э-э-э… Мадам. Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Мисс Эндрю тотчас же вцепилась в его руку мертвой хваткой.

– Вы видели Люти? – взмолилась она. – Он исчез. Я потеряла его. О-о-о!

– Гм, – Премьер-Министр тревожно огляделся. – Я не вполне уверен… Кто такой Люти? (Может, это кошка или собака, размышлял он, или, к примеру, попугай?) Если бы я знал, кто это, я бы, возможно, смог быть вам полезен.

– Он заботится обо мне, отмеряет лекарства и дает их в нужное время.

– Ах, аптекарь! Нет, я не видел поблизости ни одного аптекаря. А что, он потерялся?

– Он варил мне по утрам овсянку!

– Так это повар? Повара я тоже не видел.

– Я привезла его с Южных морей и потеряла! – Мисс Эндрю вновь разразилась рыданиями.

Премьер-Министр казался совсем сбитым с толку. Повар – или аптекарь – с Южных морей! Такого, потеряв, не так-то просто снова найти.

– Ну-ну, будет! Дайте-ка ваш портфель, пойдемте спросим соседей: может быть, кто-нибудь его видел. – Возможно, вы, мадам? – обратился он к мисс Ларк, торопливо семенящей за собаками.

– Нет! – сказала мисс Ларк. – И Эдуард с Варфоломеем тоже не видели!

Она явно не хотела иметь ничего общего с женщиной, чей храп не давал спать всему Вишневому переулку.

Собаки прошли мимо, сердито ворча. И Премьер-Министр медленно повел мисс Эндрю от калитки к калитке.

Нет, мисс Девятнадцать никого не видела. Это все, что она может сказать. Мистер Двадцать повторил то же самое… Никто не сочувствовал мисс Эндрю.

Мало того, что она заняла их драгоценный восемнадцатый номер, она еще и держала там взаперти солнечного незнакомца, которому удавалось ускользнуть лишь на один короткий час в день. И если Люти действительно исчез – что ж, они от души желали ему найти лучшую долю.

– Нет, нет, все время нет! Неужели здесь некому мне помочь? – возопила мисс Эндрю, еще крепче стискивая руку Премьер-Министра.

Рука уже начинала болеть, когда мисс Эндрю, непрестанно стеная, подтащила Министра к коттеджу, выстроенному в виде корабля, в самом конце переулка. Здесь жил Биннакль, Пират в отставке.

В данный момент хозяин коттеджа сидел на крыльце и играл на концертино, а Адмирал Бум и миссис Бум во все горло распевали свою любимую морскую песню:

Много ветров отшумит над волнами,
Прежде чем Джек возвратится домой!

– Остановитесь! – истошно закричала мисс Эндрю. – Послушайте меня! Люти исчез! Пропал!

Адмирал смолк на полуслове. Мелодия оборвалась.

– Лопни моя селезенка! Пропал, вы говорите? Не могу поверить – такой смышленый мальчишка! Должно быть, поднял якорь, чтобы пойти во флот. Любой парень с головой сделал бы то же самое. Как думаете, Премьер-Министр?

Откровенно говоря, Премьер-Министр вовсе этого не думал. Флот, по его мнению, был вполне обеспечен поварами и аптекарями. Но он знал по опыту, что в ответ на любые возражения Адмирал посоветует ему уйти в плаванье, а Министр решительно предпочитал оставаться «сухопутной крысой».

– Что ж, – сказал он неуверенно, – мы наведем справки.

– Но что делать мне? – перебила мисс Эндрю. – Я осталась одна, и мне некуда преклонить голову!

– Но у вас есть дом № 18, – мягко напомнила миссис Бум. – Разве этого недостаточно?

– Надо спросить у Биннакля! – сказал вдруг Адмирал. – У него есть лишний кубрик – хватит места и ей, и ее пожиткам.

Биннакль раздумчиво оглядел мисс Эндрю.

– Что ж, я мог бы взбалтывать ее микстуры, и все Пираты отлично варят овсянку. Но, – и в голосе его зазвенел металл, – за это придется платить!

Лицо мисс Эндрю выразило облегчение.

– О, все что угодно! Назовите свою цену, я с радостью заплачу!

Она даже ослабила хватку, так что Премьер-Министр смог пошевелить рукой.

– Нет, деньги мне не нужны. Вам надо отмерять микстуру и кашеварить, а мне надо, чтобы кто-то читал мне вслух – но не раз или два, а все мое свободное время.

– О, ничего лучше и придумать нельзя! – Улыбка с усилием пробилась на лицо мисс Эндрю, непривычное к таким упражнениям. – У меня много книг, я принесу их сюда и буду учить вас всему, чему учила Люти.

– Слушайте, леди! Мне ни к чему ваша грамота!

Пирату нужно одно – научиться быть Пиратом. Но учтите, – и вновь в его голосе послышалась угроза, – я не потерплю в своем доме салаг, которые не танцуют Матросскую кадриль.

– Кадриль! – Мисс Эндрю была шокирована. – Я… не могу… не умею!

– Можете! – заверил Адмирал. – Каждый, на суше и на море, может танцевать Матросскую кадриль. Тут главное – слушать музыку… Ну-ка Биннакль, ударь по струнам! Полный вперед!

Биннакль улыбнулся Адмиралу, и концертино под его рукой разразилось веселой мелодией.

Ноги Адмирала сами пустились в пляс. То же самое произошло с ногами миссис Бум и Премьер-Министра. Миссис Девятнадцать и мистер Двадцать, заслышав музыку, принялись притоптывать в такт у своих калиток.

Но мисс Эндрю стояла, словно высеченная из камня, с лицом суровым и непроницаемым, как скала. Оно, казалось, говорило: «Ничто не сдвинет меня с места, даже землетрясение».

Мэри Поппинс задумчиво наблюдала за ней издалека. А мелодия становилась все неистовей…

Мэри Поппинс достала из кармана Майкла губную гармошку и поднесла к губам. Звук подхватил мелодию концертино… И медленно, как будто против воли, каменная фигура сдвинулась, и две огромные никогда не танцевавшие ноги задвигались в такт. На носок, на пятку, но морям – по волнам…

И вдруг все они почувствовали себя матросами на палубе корабля, вместе с мисс Эндрю, неохотно колыхавшейся на волнах кадрили.

Близнецы и Аннабел подпрыгивали в коляске, Джейн и Майкл гарцевали неподалеку, а вишневые деревья клонились на все стороны, и вишни вертелись на своих стебельках. Только Мэри Поппинс стояла неподвижно, поднеся к губам губную гармошку, из которой лилась неистовая мелодия.

Когда смолк последний аккорд, все, кроме мисс Эндрю, почувствовали себя запыхавшимися и весьма довольными.

– Браво, дружище! – прорычал Адмирал, помахав шляпой вновь окаменевшей фигуре.

Но та не ответила. Ее глаза были прикованы к Мэри Поппинс, засовывавшей губную гармошку обратно в карман к Майклу.

Они обменялись долгим, долгим взглядом – так встречаются два волка.

– Опять вы! – Лицо мисс Эндрю было искажено гневом – эта наглая девчонка снова заставила ее плясать под свою дудку!

– Это из-за вас я вела себя так постыдно, недостойно леди! Это вы, вы, вы услали Люти! – она вытянула жирный, дрожащий палец и указала на невозмутимо улыбающуюся Мэри Поппинс.

– Ерунда, мадам, – вмешался Премьер-Министр. – Ни один человек не может заставить другого танцевать. Этим вы обязаны своим собственным ногам, и они были весьма резвы. А что касается мисс Поппинс – благовоспитанной, респектабельной молодой женщины, всегда занятой исполнением своих обязанностей, – возможно ли вообразить, чтобы она рыскала по округе, отсылая поваров – или аптекарей – куда-то там на Южные моря?! Немыслимо!

Джейн и Майкл переглянулись. Немыслимое, как они знали, было правдой. Именно так все и случилось. И Люти был сейчас на пути домой.

– У каждого должен быть дом, – спокойно сказала Мэри Поппинс. Затем она развернула коляску и покатила ее к дому № 17.

– И у меня тоже! – дико вскричала мисс Эндрю, кидаясь на парадную дверь Пиратского коттеджа.

– Можешь чувствовать себя как дома, – сказал Биннакль. – Если только, – добавил он с ужасной пиратской улыбкой, если только ты не предпочтешь дом № 18.

– О, никогда, никогда! Одна, без Люти! – И раньше, чем она успела понять, что происходит, Биннакль и Премьер-Министр, все еще державший в руках черный портфель, втащили ее в дом.

– Благополучно вошла в порт, – констатировал Адмирал, – они помогут ей пришвартоваться! – И он удалился под руку с миссис Бум.

Уже темнело, когда мистер Бэнкс, проходя по Вишневому переулку, заглянул в окно к Биннаклю и увидал следующую невероятную картину. В маленькой комнатке, чистой и голой, как корабельная палуба, на единственном стуле восседала мисс Эндрю. Вид у нее был такой, точно она потерпела кораблекрушение. На столе стоял пустой стакан, на полу на корточках примостился Биннакль, весь обратившись в слух. Мисс Эндрю держала в руках книгу, и лицо ее выражало живейшее отвращение.

А в дверном проеме стоял не кто иной, как Премьер-Министр. Глава правительства в Вишневом переулке, в доме бывшего Пирата! Изумленный, мистер Бэнкс приподнял шляпу.

– Добрый вечер, – сказал он учтиво. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Ох, дорогой Бэнкс! Столько событий – прямо голова кругом! Вот эта леди освободила дом № 18, потому что ее компаньон, то ли аптекарь, то ли повар, куда-то пропал. А Биннакль взял ее к себе, нос двумя условиями. Первое – что она станцует Матросскую кадриль, а второе – что она будет читать ему вслух. Кадриль она станцевала, хоть и неохотно, а теперь читает.

– Боже милостивый! – мистер Бэнкс не верил своим ушам. – Мисс Эндрю танцевала! Люти пропал! Кстати, Люти – никакой не повар и не аптекарь, а мальчик едва ли выше моей Джейн. Мисс Эндрю привезла его с Южных морей.

– Ребенок! Какой ужас! Надо вызвать полицию! Если мальчик пропал, он должен быть найден.

– На вашем месте я бы не торопился. Дайте ему еще немного времени. Он смышленый паренек и сам найдет дорогу.

– Ну, если вы так считаете… Вы-то знаете их лучше, чем я.

– Что правда, то правда. Мисс Эндрю была когда-то моей гувернанткой. Мы звали ее «Божеское наказание». Этот малыш еще счастливо отделался.

– Ха! Уж если кого звать божеским наказанием, так это Биннакля. Он дал ей холодной овсянки, смешал все лекарства в одном стакане и заставил читать – что бы вы думали? – Комиксы!

– Комиксы! Но мисс Эндрю – ученая дама. Читать комиксы – да это ее просто убьет!

– Да? А мне нравится, ей-богу, Бэнкс! Мне так надоело сочинять законы, что я нахожу это весьма… гм, освежающим. Мы только что читали про тигренка Тима и Черепаху, а теперь как раз на середине приключений Сэма. Так что вы уж меня простите, дорогой мой, я должен дослушать, как Гвендолин управилась с драконом.

– О, да, конечно, – вежливо сказал мистер Бэнкс. Оставив Премьер-Министра слушать комиксы, он поспешил домой, распираемый новостями.

Когда он проходил мимо дома № 18, ему показалось, что дом начинает приобретать прежний дружелюбный вид. Собаки мисс Ларк улыбались чему-то, стоя у изгороди, – они учуяли запах костей, некогда принесенных Люти, и, так как мальчик исчез, им не терпелось откопать их.

Зачем оставлять такую ценность другим собакам?

– У меня для вас новости! – воскликнул мистер Бэнкс, когда миссис Бэнкс встретила его на пороге. – Сенсация года, дорогая! Люти исчез, а мисс Эндрю съехала из соседнего дома и теперь живет у Биннакля!

Миссис Бэнкс вскрикнула от удивления и опустилась на стул.

– Люти потерялся! Бедный ребенок! Надо найти его. Такой маленький, совсем один в чужой стране!

– Ну, у Люти есть голова на плечах. Наверное, добрался до доков и уплыл на каком-нибудь торговом Судне. Я вот думаю о мисс Эндрю. Она держала мальчишку, как птичку в клетке, а теперь сама оказалась в плену: читает Биннаклю комиксы.

– Комиксы? Мисс Эндрю? Невозможно!

Настала очередь миссис Бэнкс не верить своим ушам.

Мистер Бэнкс чуть не плясал от радости. Он представлял себе, как старый астроном вернется в родные пенаты и снова нацелит в небо свой телескоп. Он не знал, что все невидимые обитатели соседнего дома уже вернулись на свои места: бабушка, шахматные фигуры, бравый морской волк Адмирала Бума, тихая девочка его жены, преданная подруга миссис Бэнкс, Гоббо и спящая красавица. Не знал он и о том, что крапива вновь пробивается в саду соседнего дома.

– Подумать только! – воскликнул мистер Бэнкс. – Номер восемнадцатый снова пуст и, Бог даст, таким и останется.

– Но, Джордж! Подумай о мисс Эндрю! Разве она выдержит такую жизнь?

– Думаю, что, проснувшись однажды утром, Биннакль обнаружит, что некому больше читать ему вслух. Мисс Эндрю всегда была себе на уме. Она женщина ученая и рождена для того, чтобы учить других. Бьюсь об заклад, она найдет, куда податься. Прошлый раз это был Юг. А теперь ее, верно, занесет на Север – да поможет Бог тамошним эскимосам! Попомни мои слова, она исчезнет из Вишневого переулка раньше, чем ты думаешь.

– Надеюсь, – пробормотала миссис Бэнкс. – Мы по горло сыты этим ужасным храпом. Майкл! – перебила она себя при виде фигуры в пижаме, взгромоздившейся на перила лестницы. – Тебе давно пора быть в постели!

– И чем же ты занят, позволь узнать? – поинтересовался отец.

– Я – Пират! – заявил несколько запыхавшийся Майкл, пытаясь влезть повыше.

– Даже Пираты не могут взбираться по перилам вверх – это против законов природы. И кстати, мне жаль огорчать тебя, но Люти убежал. Боюсь, мы его больше не увидим.

– Знаю, – коротко ответил Майкл.

Он знал также, что кое-кто без труда въезжает вверх по перилам, но промолчал.

– В самом деле? – запальчиво переспросил мистер Бэнкс. – Не могу понять, почему я обо всем узнаю последним! Ну-ка быстро встань на две ноги, как цивилизованное существо!

Майкл неохотно повиновался. Ему совсем не нравилось быть цивилизованным.

На верхней лестничной площадке его ждала Мэри Поппинс, как статуя в голубых одеждах; рука ее неумолимо указывала в сторону постели…

– О, пожалуйста, Мэри Поппинс, только не это! Мне надоело каждый вечер ложиться спать!

– По ночам положено спать, – непреклонно ответила она, – так что будь любезен, марш в кровать. И ты тоже, Джейн.

Джейн примостилась на подоконнике с кокосовым орехом Люти и наблюдала, как полная Луна медленно плывет по небу. Там, думала она, живет тот, кому не положено спать по ночам.

Мэри Поппинс взяла у нее из рук кокосовый орех и мельком взглянула на улыбающуюся мордашку, словно повторяющую без слов: «Мир и благословение!» Она положила орех на каминную полку и, встретившись взглядом со своим отражением в зеркале, обменялась с ним одобрительным кивком.

– Но я хочу бодрствовать и наблюдать! – хныкал Майкл.

К его удивлению, Мэри Поппинс ничего на это не возразила. Она лишь придвинула стул к кровати и драматическим жестом пригласила его сесть.

Он послушался, полный решимости. Он тоже увидит Люти на пути домой!

Но вскоре глаза его начали слипаться. Майкл пробовал удержать их пальцами. Потом он зевнул, и еще раз, и это, казалось, подорвало его силы.

– Лучше попробую завтра, – сказал он и бочком скатился в постель, которую Мэри Поппинс предусмотрительно расстелила для него.

Взгляд Мэри Поппинс был красноречивее всяких слов.

– Завтра никогда не наступает, – заметила Джейн. – Всякий раз, когда просыпаешься, это уже сегодня.

И она тоже забралась в кровать….

Так они лежали, наблюдая, как Мэри Поппинс совершает свой обычный ураганный обход – подтыкает одеяла близнецам и Аннабел, ставит в угол деревянную лошадку, вытряхивает из карманов всякий хлам и складывает одежду.

Когда очередь дошла до матроски Майкла, из нее выпала губная гармошка.

Решив сделать еще одну попытку, Майкл дунул в нее что было мочи. Гармошка молчала.

– У меня не получается, – сказал он, – у Человека-на-Луне тоже. Интересно, Мэри Поппинс, почему она звучала у вас, когда вы играли Матросскую кадриль?

Она одарила его коротким пронзительным взглядом.

– Хотела бы я знать! – сказала она насмешливо и снова обратилась в ураган.

Джейн тоже хотелось бодрствовать и наблюдать, но она знала, что не сможет. Поэтому она тихо лежала и представляла себе Люти – поющую фигурку в шарфе с розами, несущуюся по облакам. Люти тоже не придется спать в эту ночь…

Внезапно ее поразила ужасная мысль.

– Мэри Поппинс! – воскликнула она. – А что если ему не хватит облаков?

Она вспомнила ясные ночи, когда от края до края простирается чистое, темное небо.

– Всегда найдется какое-нибудь облако, – успокаивающе проговорила Мэри Поппинс. И она поднесла спичку к фитилю ночника, стоящего на каминной полке. – Маленькое мерцающее подобие большой настольной лампы… Как всегда, он будет бодрствовать всю ночь.

Два светильника наполнили комнату тенями, похожими на облака. Джейн почувствовала, что ей стало легче.

– Уже утром он будет дома, под кокосовыми пальмами. И мы тоже будем дома, но только под вишневыми деревьями. Это, конечно, разные вещи, и все-таки одно и то же.

– В гостях хорошо, а дома лучше! – бодро закончила Мэри Поппинс, вешая на крючок зонтик с ручкой в виде головы попугая.

– А вы, Мэри Поппинс, – спросила вдруг Джейн, сознавая, что задает дерзкий вопрос. – Где ваш дом, в какой части света? Куда вы уходите, когда вы не с нами?

– У каждого должен быть дом – вы сами так сказали сегодня, помните? – отважился и Майкл.

Мэри Поппинс стояла у стола, уже ничем не напоминая ураган, – ее дневной труд был завершен.

Свет большой лампы падал на ее лицо – розовые щеки, синие глаза, вздернутый нос. Она задумчиво глядела на детей, а они ждали, затаив дыхание. Откуда явилась она, где ее дом? Лес или поле, хижина или замок, горы или море? Скажет она им – или не скажет?

– Скажет! – думали они: так явно просились с ее губ непроизнесенные слова.

Потом в синих глазах вспыхнула лукавая искра, и знакомая, загадочная улыбка встретила их разгоряченные лица.

– Мой дом повсюду, где бы я ни была!

И с этими словами она погасила лампу.