Во время оккупации все кругом занимались делом.
Еды почти не было — её надо было добывать.
Этим занимались стар и мал.



Девочка, съев с утра варёную картофелину,
шла на городскую площадь со скакалкой и целый день там скакала.
Она была такая худенькая, что кости должны были греметь на скаку.
Любая взрослая балерина устала бы столько скакать на одной картофелине.

Девочка скакала.
У неё в ботинках лежали послания для участников Сопротивления, полученные от брата.
Она доставала их, делая вид, что поправляет шнурки.
Иногда она ничего не доставала, а просто прыгала.
В такие дни она точно знала, сколько машин с солдатами и куда проехало.
Или когда и куда поехали машины с офицерами.

Папа у девочки был нацист, а она — нет.
Рассказывают, как–то раз она ехала на велосипеде передавать послание.
И стала свидетельницей ареста.
Её тоже попытались взять, но она сбежала и спряталась в подвал.
В подвале она сидела несколько дней. У неё были яблоки.
Мама, зная, чем заняты её дети, даже не смела поднимать шум и искать их.

До войны девочка была очень пухлой.
Потому что каждый день ела вкусные шоколадки.
Во время войны она каждый день говорила себе, что ненавидит есть,
чтобы не сойти с ума, вспоминая эти шоколадки.
Потом война закончилась, девочка выросла и стала кинозвездой.
Потом оставила кино и спасала других детей от голода.
И все её любили.

И все до сих пор любят Одри Хепбёрн.

©️ Лилит Мазикина
На фото: 13-летняя Одри Хепбёрн, 1942 год