Как агенты НКВД писали историю еврейской литературы
29-08-2025 20:52
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
В марте 1945 года НКГБ Украинской ССР вынес постановление о заведении агентурного дела «Круг». В разработку брались четыре еврейских писателя: Давид Гофштейн, Исаак Кипнис, Абрам Каган и Рива Балясная. Их подозревали «в организованной антисоветской сионистской деятельности», делу «Круг» была дана окраска (так чекисты называли предварительную классификацию) «сионисты».
Все четверо уже попадали в разработку: в 1938 году в Киеве было открыто агентурное дело «боевцев». Это были 29 литераторов Киева, Харькова, Одессы и Днепропетровска, которые печатались в конце 1920 – начале 1930-х в журнале «Бой», выходившем в Харькове на идише. Дело «боевцев» тогда получило окраску «троцкистская контрреволюция», но так и не дошло до суда: в сентябре 1938-го начались массовые аресты сотрудников НКВД, прокуратур и судов, в ноябре Берия сменил Ежова на посту наркома внутренних дел. Эта «чистка» привела к прекращению и пересмотру многих дел, работа по «боевцам» была остановлена, но не пропала: собранные сведения, которые касались широкого круга литераторов, пишущих на идише, пригодились потом для разработки «Круга».
В 1949 году к четверым первым фигурантам добавили еще пять имен: Григорий Полянкер, Матвей Талалаевский, Моисей Пинчевский, Натан Забара и Иосиф Бухбиндер. Трое из этой пятерки (Полянкер, Талалаевский и Пинчевский) в 1938-м тоже разрабатывались по делу «боевцев».
При списании в архив оба дела, «Круг» и «Боевцы», были объединены. Решение выглядело бюрократически оправданным: в зону внимания следователей попадали одни и те же люди, не только сами фигуранты, но и их многочисленные контакты — коллеги, корреспонденты, друзья, родственники, знакомые.
Но была в этом и логика историко-культурная, которая сегодня оказывается важнее. Из материалов обоих дел: агентурных донесений, перлюстрированных и подшитых к делу писем, из объяснений подследственных и анализа их художественных текстов – можно реконструировать советскую еврейскую культуру двадцатых, тридцатых и сороковых годов, с именами (в обоих делах упоминаются более четырехсот человек), названиями литературных объединений и изданий, писательской борьбой и сменой настроений. Во время работы по обоим делам под агентурное наблюдение попало большинство литераторов, чьи тексты на идише, тексты разной степени одаренности и глубины: стихи, проза, драматургия, газетные тексты, научные статьи и монографии, — как раз и составляли этот живой культурный пласт, в котором сложно взаимодействовали идеология и традиция, сталкивались идишизм, сионизм и социализм, а борьба за выживание еврейской культуры в Советском Союзе сочеталась с надеждами, устремленными в Палестину.
«Бой» проигран, «Круг» замкнулся
Следует коротко рассказать, кто такие «боевцы». В двадцатые годы, на волне послереволюционных надежд, многих литераторов вдохновляла идея строительства новой идишистской культуры, которая бы дала евреям возможность обрести национальную идентичность уже без опоры на религию. Но не было единого понимания, какой должна быть эта культура, нужно ли вести читателя за собой или, наоборот, следует значительно упрощать тексты, добиваясь быстрого отклика. В те времена на территории Украины проживало довольно много евреев, для которых идиш был родным языком. Работали еврейские школы, почти в каждом крупном городе был еврейский театр, открывались еврейские издательства, выходили газеты и журналы на идише. Поэтому споры о судьбе советской еврейской культуры не были схоластическими, — до войны у еврейской литературы оставался читатель.
В 1918 году в Киеве появилась просветительская организация «Культур-лига», которая проповедовала необходимость преемственности культурных традиций, а также придавала большое значение эстетической ценности новой литературы. «Культур-лига» консолидировала все еврейские культурные учреждения, которые тогда существовали в Киеве, там были секции образования (дошкольного, школьного и внешкольного, для взрослых), издательская, театральная, музыкальная, литературная и художественная, в начале 1919-го появились секции еврейской статистики и архивная. Но советская власть не могла оставить такую организацию без своего внимания, и к 1924 году все образовательные учреждения «Культур-лиги» были подчинены Наркомпросу, остальные расформированы, оставалось только издательство, которое закрыли в 1930-м.
Традиции «Культур-лиги» попытались распространить в Москве, где четыре киевлянина основали и выпускали журнал «Штром» («Поток»), но он просуществовал до 1924 года и был закрыт. Еврейские писатели, группировавшиеся вокруг «Штрома», вернулись в Киев, где еще оставалась возможность публиковаться, и в 1925 году там появилась группа «Антене» («Антенна»), продолжавшая идеи «Культур-лиги», а в 1927-м ее участники заявили о создании группы «Бой» и одноименного журнала. В переводе с идиша «бой» означал «строй» – от «стройки», как в слове «Днепрострой». Поэты Ицик Фефер и Хаим Гильдин назвали стихи, прославляющие трудовой подвиг строителей ГЭС в Запорожье, «Днепрбой», а в Биробиджане первый поэтический сборник назывался «Биребиджанбой».
Противники «Культур-лиги» — писатели, которым ближе были идеи создания «пролетарской литературы», понятной самому непритязательному читателю, — объединились в Ассоциацию революционных еврейских писателей, основу которой составила группа «Видервукс».
Обе группы, «Бой» и «Видервукс», летом 1927-го опубликовали свои манифесты. Однако уже в 1928 году группа «Бой» прекратила свое существование – борьба с пролетарской литературой была проиграна, причем глобально, не только на идише. Одновременно шло удушение массовой еврейской культуры: закрывались школы, небольшие театры, газеты. Последняя газета на идиш, «Дер Эмес», была закрыта в 1938- м.
И когда в том же 1938 году на литераторов «Боя» было заведено агентурное дело, — то вся эта уже исчезающая литературная борьба, все споры, столкновения позиций, названия группировок, еврейских журналов, газет, издательств, — вся эта уничтожаемая реальность советской еврейской культуры оказалась сохранена и задокументирована.
Делу «боевцев» следователи придали «антитроцкистскую» окраску, но сегодня сложно отличить ее от антисемитской: фигуранты были евреями, тексты, которые им вменяли в вину, писались на идише, да и Троцкий, которого некоторые «боевцы» прославляли в своих стихах двадцатых годов, был для многих не просто вождем революции, но и еврейским героем, и одно было неотделимо от другого.
Если в конце тридцатых годов уничтожение еврейской культуры шло под знаменем борьбы с троцкизмом, то к середине сороковых власть сосредоточила свое внимание на борьбе с сионизмом, причем следователи не вникали в различия между сионизмом и идишизмом. Значение имела только национальность фигурантов и подследственных.
Дело «Круг» было открыто весной 1945-го — к этому времени уже три года активно работал Еврейский Антифашистский комитет. Советские евреи, потерявшие близких в Катастрофе, снова остро осознали свою чужеродность на родине и одновременно, благодаря работе ЕАК, — единство с евреями Европы, Америки и Палестины. Многие фигуранты «Круга» активно сотрудничали с Комитетом, передавая донесения о жизни евреев в послевоенной Украине, встречаясь с московскими членами ЕАК, публикуясь в газете ЕАК «Эйникайт», которая выходила с 1942 по 1948 годы. Еврейская интеллигенция активно помогала Эренбургу и Гроссману в сборе свидетельств и документов для «Черной книги», — и когда началась активная государственная антисемитская кампания, еврейские писатели не могли не попасть под репрессии, тем более материал на многих собирался с конца тридцатых годов
В сентябре 1948 года арестован поэт Давид Гофштейн, единственный из фигурантов дела «Круг», кто был официально членом ЕАК, а не просто сотрудничал с Комитетом. В ноябре 1948-го ЕАК уничтожили, все члены правления были арестованы — кто сразу, кто в начале 1949-го. В том же 1949-м арестовали и фигурантов «Круга» Исаака Кипниса и Абрама Кагана, само дело расширили в отношении еще пятерых человек, немногим позже все были арестованы. В 1952-м Гофштейна расстреляли, Каган получил 25 лет лагерей, остальные фигуранты «Круга» — по десять. В 1954-56 годах все выжившие были освобождены.
Агентура «Круга»
По делу «Круг» работали десятки агентов. Провоцировали фигурантов на разговоры, запоминали мельком произнесенные имена, потом отправляли отчеты, — на каждого доносили несколько человек. Поскольку сами фигуранты были писатели, поэты, ученые – то и агенты были тоже литераторы, писавшие свои отчеты как беллетристику, с ремарками вроде «с горькой иронией в голосе».
По делу «Круг» особенно усердно работали «Серафимов» и «Семенов» — правда, обоих в 1949-м исключили из сети, первого «как двурушника», второго как «расшифровавшегося».
«Серафимов» — псевдоним журналиста и театрального критика Хаима Токаря. Он публиковался на идише в газетах «Пролетарише фон» и «Дэр Штэрн», в 1937-м был завербован НКВД. Второй, «Семенов», — литературовед и специалист по западноевропейской литературе Захар Либман, завербованный в 1935-м. Либман преподавал в Киевском государственном университете, в 1972 году защитил докторскую диссертацию «Разрушение человеческого образа в литературе модернизма», а через десять лет выпустил монографию о Чарльзе Диккенсе.
Агент «Серафимов» провоцировал фигурантов на разговоры, ему доверяли, делились прогнозами — в основном, мрачными. «Семенов» еще проводил экспертную оценку текстов, находя в них следы национализма, сионизма и троцкизма.
Сотрудники госбезопасности перлюстрировали почту подозреваемых, не только ту, что приходила из-за границы (у Гофштейна были корреспонденты и в Штатах, и в Палестине), но и все открытки и письма из Советского Союза: Свердловск, Москва, Ташкент, Черновцы… Написанное по-русски аккуратно переписывалось и подшивалось к делу, а то, что было на идиш, — переводилось и заверялось: «перевод верен». Если в агентурном донесении или почте появлялось новое имя, человека брали в разработку, заодно проверяя, нельзя ли его завербовать, — и на него тоже составлялась отдельная справка.
Из плана агентурно-оперативных мероприятий, июль 1945: «По материалам дела проходит как проявляющий сионистские настроения и как осведомлённый о ряде еврейских националистов еврейский писатель Табачников. Он недавно с армии возвратился в Киев. Сразу остановился на квартире у объекта разработки Кипниса, с которым издавна дружит. Поэтому Табачникова следует перевербовать, проведя с ним серьезного характера работу, добиться признательных развернутых показаний и направить на активную разработку объектов дела и их связей». Рядом — короткая резолюция исполнителя: «Не подошел».
Действительно, в агенты не каждый годился. Абрам Каган, например, фигурант дел «Боевцы» и «Круг», в 1939-м был завербован НКВД, получил псевдоним «Шварцман», но «разработкой еврейских националистов не занимался, срывал явки, в связи с чем из сети был исключен».
Агентурное дело «Круг» занимает три тома, это почти полторы тысячи страниц донесений, справок, экспертиз текстов, поручений и отчетов. Всех, кто попадал в круг внимания агентов, они провоцировали на разговоры о еврейском вопросе. Почти все, кого упоминали агенты, потом получили сроки.
Так, в октябре 1944-го «Серафимов» доносил на Авраама Клейнера, который не был писателем, но был знаком с фигурантами «Круга». Клейнер был сын раввина, когда-то состоял в еврейской социал-демократической партии «Поалей Цион», а в сороковых работал инженером треста «Киевгаз». Он говорил «Серафимову»: «Никогда еще так неслыханно у нас не бушевал антисемитизм, как сейчас. Даже при царизме такого не было. Я считал себя интернационалистом. Но после Бабьего яра — я националист. Я вижу, что наше правительство ведет антисемитскую политику, раз оно не борется с этими проявлениями. Из всех послевоенных проблем меня интересует только одна — еврейская. Надо иметь свое еврейское государство. Если удастся расширить территорию Палестины, то можно его создать там, или в другом географическом пункте». В 1946-м Авраам Клейнер, доверившийся агенту, получил 10 лет лагерей. Вышел в 1956-м.
Тот же «Серафимов» докладывал в июле 1946-го: «В Киеве был еврейский писатель Альтман (из Черновиц). Он привез сюда пьесу в репертком, которую должен ставить еврейский театр. При нашей встрече он мне рассказал, что известный виленский поэт Суцкевер, который был среди партизан Литвы и награжден, уехал в Польшу. Когда я удивился этому, Альтман сказал: «С вами могу откровенно говорить. Положение еврейского писателя у нас такое, хоть возьми и подавись».
Моисей Альтман, прозаик, драматург и переводчик, был арестован в апреле 1949 года, получил 10 лет лагерей. А поэт Абрам Суцкевер, о котором рассказал Альтман, — из Польши сумел перебраться в 1947 году в Эрец-Израэль.
«Мне было поручено встретиться с рядом лиц — представителями еврейской интеллигенции из писательской среды, заинтересоваться их настроениям и таковые зафиксировать, — писал «Серафимов» в 1946-м. — Я встретился с Михоэлсом, Квитко, Добрушиным, Бергельсоном, Нистером, Маркишем, Гонтарем. Настроение этих людей сводится к следующему: в СССР нет перспектив для развития еврейской культуры, ибо, как они говорят, раз нет школ, то не может быть и развития еврейской литературы. Гонтарь говорил, что у нас насильно были ликвидированы учреждения еврейской культуры, как-то школы, педучреждения, «Евоканс» (еврейский вокальный ансамбль, ликвидирован в 1939-м). Скоро не будет детей, говорящих по-еврейски. Возможность для развития еврейской культуры — в Палестине. Все видят решение вопроса, чтобы евреям была предоставлена государственная возможность переселиться в Биробиджан».
Очаг в Черновцах
Еврейская литература после войны лишилась читателей. Выжившие в Катастрофе предпочитали ассимиляцию, если эмиграция оказывалась невозможной. Очаг еврейской культуры сохранялся в Черновцах. Румынская оккупация оказалась для местного населения не настолько уничтожающей, как немецкая, и в Черновцах оставались евреи, туда возвращались из эвакуации, после гетто и концлагерей. В Черновцах была еврейская община, работал театр — киевский ГОСЕТ, открылись две еврейские школы.
С Черновцами связывали надежды на возрождение еврейской культуры. Давид Гофштейн, ездивший в Черновцы в 1947 году, рассказывал: «Теперь я веду полуголодное существование, но мне на все это наплевать. Я живу сейчас только мыслями о судьбе еврейского народа. Я был в Черновицах и теперь я делаю все, чтобы там сохранился очаг еврейской культуры, сохранилась еврейская школа. Я не допущу, чтобы ее закрыли».
Рива Балясная, фигурантка «Круга», в 1944 году отправилась в Черновцы, чтобы собрать материалы для книги, в которой хотела «отразить жизнь еврейского населения при оккупантах». Агент «Серафимов» докладывал: «Балясная сказала, что из разговоров с многими представителями еврейской интеллигенции гор.Черновцы она точно установила, что «евреям в Черновцах не так уж плохо жилось при румынах. Евреи работали, торговали и за деньги делали все что угодно. Здесь наши газеты явно немного переборщили».
Балясная оказалась в Черновцах вместе с писателем Нафтали Коном, который делал репортаж для газеты ЕАК «Эйникайт». Позже на допросе Кон так объяснял свое задание: «Поступало много жалоб, что к евреям относятся плохо. Людей, бывших в Транснистрии (территория между Днестром и Южным Бугом, присоединенная к Румынии во время оккупации), не пускают в город, не прописывают, забирают и отправляют на Урал, на Донбасс на тяжелые работы. Выдают паспорта с пометкой «проститутка» и вообще разные небылицы. Вот чтобы проверить это, я и приехал сюда».
Нарушения при трудовой мобилизации евреев, возвращающихся в Черновцы, подтвердила и Рива Балясная в разговоре с агентом «Серафимовым»: «Многие из посылаемых на Урал и Донбасс евреев — это люди, пережившие в гетто в так называемой «Транснистрии» много тяжелого. Они истощены. Этот труд им не по силам». Агент писал: «Балясная возмущена безобразным поведением черновицких властей. Она говорила, что «отряды милиционеров делают облавы на базарах, в учреждениях и квартирах. Хватают без всякого разбора мужчин и в особенности женщин и направляют их на работы на Урал и Донбасс. По выражению Балясной, это является диким произволом и делается с честными гражданами почти то же самое, что делали немцы».
Многие евреи, скрываясь от трудовой мобилизации, боялись высунуться на улицу – но при этом отчаянно искали помощи. Так, Кону и Балясной сказали, что по какому-то адресу их будет ждать письмо. Они пришли, постучали, дверь открылась – но в комнате никого не было, квартира выглядела пустой, сколько они ни звали – никто не вышел. Письмо лежало на столе. Кон с Балясной прочли и вышли, так ни с кем и не поговорив.
Оставить на учете
Давид Гофштейн был расстрелян, Абрам Каган – осужден на 25 лет лагерей, но в 1955-м освобожден и реабилитирован. Рива Балясная была арестована в мае 1952-го, получила 10 лет лагерей. Во время следствия она тяжело заболела, по этапу поехала уже лежачая, ее на носилках перенесли в Центральную больницу Дубравлага (Мордовия), где она и пробыла более четырех лет, вплоть до освобождения в 1956-м, когда дело было пересмотрено, а сама она реабилитирована.
Исаак Кипнис был арестован в июле 1949-го, осужден на 10 лет лагерей. Освобожден в 1956-м и через год реабилитирован.
В мае 1957 года, когда следственные дела фигурантов «Круга» уже были пересмотрены Военной Коллегией Верховного суда СССР и прекращены, майор КГБ Руденко вынес резолюцию: «Учитывая, что находящиеся в агентурном и следственном делах материалы представляют оперативную ценность для разработки проходящих по ним лиц, отдельные из которых после освобождения из заключения проявляют себя националистически, — полагал бы: агентурное дело «Круг» в 3 томах оставить на хранении в учетно-архивном отделе КГБ при СМ УССР, а лиц, проходящих по делу, оставить на общесправочном учете».
Последний человек, за которым присматривали в рамках дела «Круг», был снят с учета в августе 1980 года.
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Как агенты НКВД писали историю еврейской литературы | София_Гамерник - Дневник София_Гамерник |
Лента друзей София_Гамерник
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»