Серебряный век был эпохой загадочной. Его история полна удивительных персонажей.
Интересно, что именно Серебряный век дал русскому искусству многих великих женщин - актрис, художниц, поэтов: Вера Комиссаржевская, Забелла Врубель, Наталья Волохова, Александра Экстер, Марина Цветаева, Софья Парнок, Зинаида Гиппиус, Наталья Крандиевская-Толстая, и конечно, Анна Ахматова... Это была эпоха романтическая. И природа шла ей навстречу.
Женщины, эти не только очень талантливы, но и хороши собой, а некоторые из них просто красавицы. А что же делать некрасивым? Вероятно, создавать мифы. Одна из блистательных мистификаций Серебряного века была связана с именем Черубины де Габриак. Кто же скрывался под этим именем?
«Дама с бронзовыми кудрями и чуть прихрамывающей походкой», – так описала себя таинственная испанка Черубина де Габриак, поэтесса, которая присылала свои стихотворения для публикации в журнале «Аполлон», но никогда не появлялась в редакции. О ней говорили без умолку, её томный голос сводил с ума редактора Маковского, а рукописи, переложенные гербарием, рождали образ романтический и томный. На самом же деле за экзотической маской скрывалась обычная русская девушка – Елизавета Дмитриева, чье появление на литературной арене стало одной из самых громких мистификаций Серебряного века.
 [500x]
Елизавета обладала неуёмной жаждой знаний: она окончила гимназию с отличием, посещала университетские курсы в Петербурге и даже отправилась на учёбу в Сорбонну. Именно за рубежом случилось знаковое событие для её жизни – знакомство с поэтом Николаем Гумилёвым.
Случайная встреча в Париже... Николай Гумилёв, учившийся тогда в Сорбонне, попал в мастерскую художника Себастьяна Гуревича. Себастьян был занят портретом русской девушки. Во время позирования Гумилев разговорился с ней, стал читать стихи из будущей книги "Романтические цветы".
Она великолепно говорила по-французски и читала в подлиннике стихи Вийона, Бодлера, Верлена... Естественно, Николай Гумилев, истинный рыцарь, пошел ее провожать. Они долго бродили по ночному Парижу. Гумилев купил для спутницы самый красивый букет золотистых цветов, нежных, пушистых, как молоденький зверек. И эту прогулку с поэтом, и этот букет гвоздик девушка запомнила на всю жизнь. И не раз писала об этом в письмах... И еще было свидание.
В это время Гумилев был довольно частым гостем на "Башне" Вячеслава Иванова.
"Башня" - это квартира Вячеслава Иванова на Таврической, 25.
Здесь, на "Башне", по средам собиралась литературная богема. Говорили о стихосложении, литературе, путешествиях в экзотические страны...
На одной из таких "сред" Максимилиан Волошин познакомил молодую начинающую поэтессу Елизавету Дмитриеву с Николаем Гумилевым. Они тотчас вспомнили друг друга: ночной Париж, кафе "Черная кошка", сеанс позирования у Себастьяна Гуревича... Елизавета Дмитриева об этой новой встрече вспоминала так: "Это был значительный вечер в моей жизни... Мы много говорили с Гумилевым об Африке, почти с полуслова понимая друг друга... Он поехал меня провожать, и тут же сразу мы оба с беспощадной ясностью поняли, что это "встреча" и не нам ей противиться".
Роман Гумилева с Лилей Дмитриевой был бурным, но коротким. В ее альбоме, подаренном Гумилевым, есть такие его слова:
Не смущаясь и не кроясь,
Я смотрю в глаза людей.
Я нашел себе подругу
Из породы лебедей.
[500x]
Но образ Волошина заслонил собой Гумилева...
Киммерийского поэта заинтересовали стихи Елизаветы, которые начинающая поэтесса читала на вечере у Иванова. Однако для Волошина было очевидно: уж слишком не соответствовал образ добродушной пышки страстям, бушевавшим в литературных произведениях Дмитриевой. Тогда-то у Максимилиана и родилась мысль придумать эффектный псевдоним для поэтессы и создать соответствующий образ.
[640x426]
Черубина де Габриак – именно так назвал её Волошин. Стихотворения были присланы в редакцию перевязанные лентой, страницы хранили аромат лучших французских духов. Черубина не приходила в редакцию, она лишь время от времени разговаривала по телефону с редактором. Весь высший свет зачитывался её поэзией, так хороши были созданные ею стихи.
Так началась Мистификация Века. Через всю жизнь Елизаветы Дмитриевой прошла духовная связь с Максом Волошиным. Он сумел внушить ей, что она талантлива и что ее ждет великое будущее. С ведома наставника она продолжала высылать стихи в "Аполлон", но открыть свою "тайну" решительно отказывалась. Черубина сообщала Сергею Маковскому, что сотрудничество с "Аполлоном" может быть только эпистолярным.
Стихи ее были великолепны и волновали всех сочетанием чувственности, печали, старомодности.
Замкнули дверь моей обители
Навек утерянным ключом:
И Черный Ангел, мой хранитель
Стоит с пылающим мечом,
Но блеск венца и пурпур трона
Не увидать моей тоске,
И на девической руке -
Ненужный перстень Соломона.
В слепые ночи полнолунья
Глухой тревогою полна,
Завороженная колдунья,
Стою у темного окна...
Однако тайна не могла всегда оставаться тайной. Волошин и Гумилёв пришли в жизнь Елизаветы практически одновременно, и, как это часто бывает, не смогли удержаться от того, чтобы не соперничать за её благосклонность. Между двумя поэтами даже была проведена дуэль, которая, к счастью, ничем не закончилась. Однако вскоре после дуэли Дмитриева сама раскрыла мистификацию, уж слишком боялась, что её имя будет раскрыто, и решила первой рассказать всем о себе. Маковский был страшно разочарован, ведь образ реальной женщины не шёл ни в какое сравнение с фантазией. Разоблачение приобрело невиданный резонанс, читательский интерес к творениям Черубины тотчас угас, будто бы стихотворения вмиг потеряли для читателям всё своё очарование.
[500x]
На закате жизни Елизавета попыталась создать ещё одну мистификацию – издать сборник под именем Ли Сян Цзы. Однако и эта шутка оказалась скоро раскрытой…
Литературная мистификация оказалась властной силой, одолевшей поэтессу: ее творческая жизнь началась с мифа и кончилась им.
|
|
|
|
|
|
|
|
