Перед рассветом таинственно мерцает воздух,

сквозь волны белопенного тумана.

Едва заметно дышит. Недвижна тишина.

Здесь ни пылинки нет обмана.

Все искренно. Все первозданно. От истока.

Светлей и нежней печали утра ты не сыщешь.

Она лишь здесь безвременно чиста.

Портрет с холста не смыт.

Тебя нашла тишина…
Нить твоих снов, королевна, уводящих в небесные дали, повяжи

тонкой змейкой жемчуга на расплетённую косу.

Утром так спокойно в лесу, ты с ресниц отряхни непрошеную росу.
Тихо… Так тихо…
Будто воздух кто-то похитил, оставив от него только небрежные клочки

парящих предрассветных озёрных испарений и забытые Богом тропы,

и заросшие столетним мхом ступени, и полуразрушенные колонны,

что с небом совпали. Ты заблудилась, моя девочка…
В тебе тихо… Так тихо…
Так стань сначала светом, облачной негой тумана, белым золотом леса,

сердце послушай, приникнув душой к гулким в древних арках ветрам.

Ты заметь, королевна, как растворилась завеса в озере синей печалью,

как истончилась прозрачная бязь в высокой голубизне,

холодной, как весеннее поле любимых тобою фиалок.
Но тебе не заметить, моя девочка, как старательно свет сплетает тебя,

проходя сквозь майские ливни, через тень тополей, через сень тисовых аллей,

через стужу ладоней родниковых, обнимающих нежно, прилежно.
Поэтому тебе холодно… И тихо… Так тихо…
Поэтому твой образ источает, звеня в миноре щемящей си-бемольной струной,

печаль отуманенных лилий, одурманенных линий изгиб прикушенных губ,

превращается в маковый рубин. Боль… Нестерпимость… Потери…

Поэтому в твоём уме, до этого таком целостном, рождаются

притягательные видения, где тебе видятся затерянные яблоневые сады,

с причудливо изогнутыми окаменелыми стволами,

намёк дороги, уводящей в неведомую даль, умирающий замок,

дружески смотрящий взором, на заблудившуюся во времени тебя.

 

***
Включи свой новый день, королевна...

При его дерзком свете многое видимо и слышно по другому.

Ты нашла тишину, а значит найдёшь мудрость, найдёшь себя.