Дом Пфаба — самое роскошное здание на Кришьяна Барона. Одно из старейших на улице: 1876 год. Раньше появилась только Александровская гимназия — нынешняя Музыкальная академия.
Особняк на тогдашней Суворовской улице (сейчас Кришьяна Барона, 12) проектировали для богатого рижского торговца — немца Элерта Пфаба.
Чего там только не было на протяжении столетий: штаб «железной дивизии», пансион, апартаменты довоенных королей прессы Беньяминов, кабинеты творческих союзов — от писателей до художников.
О малоизвестных страничках дома вспоминает композитор Маргерс Зариньш — в книге о своей юности. Когда в 1924 году отец привез из провинции в Ригу будущего композитора — тогда 14–летнего подростка — дом представлял жалкое зрелище: «снаружи совершенно черный, закоптелый». Пфаба уже не было в живых, а его семья с трудом содержала здание — держала пансион для мальчишек и девчонок, приезжавших учиться в Ригу из деревни.
«И каждый закопченный деревенский паренек был для нее лучиком надежды, даже если его звали Маргером Заринем». А когда–то глава семьи был одним из самых богатых торговцев Риги, а дом блистал позолотой. В то время Пфаб торговал льном, в Риге ему принадлежали комплексы «спикеров» — красных амбаров, дом Данненштерна. Хотелось и особняк построить для семьи такой, чтобы о нем говорили.
Архитекторов пригласил из Берлина — Энде и Бекмана. Их имена нам мало о чем говорят, гораздо больше — другие, которые тоже участвовали в работе над домом: скульптора Августа Фольца и академика живописи Вильгельма Тимма (на пожертвования его вдовы построен мостик возле Оперы — через канал). Дом возводили по флорентийским образцам — в стиле итальянского палаццо. (В этом же стиле примерно в то же время построено еще одно сооружение — Биржа в Старом городе.)
Но все меняется, и в независимой Латвии для Пфабов наступили не лучшие времена. Отцы новой Латвии ненавидели балтийских немцев: лишили их экономической власти в провинции — экспроприировали землю. Тем не менее простой народ стремился «в немцы», отправлял детей в немецкий пансион, чтобы они могли в совершенстве овладеть немецким. Показательна история соседа Маргерса по имени Фредис. «Отец эстонец, мать латышка — по традиции сын должен быть немцем, ни на чем другом порешить они не могли».
Будущего композитора отец привез в пансион из Яунпиебалги не только ради немецкого — сын готовился к поступлению в музыкальную школу, а у Пфабов было фортепиано, на котором можно было упражняться...
В 1928 году пансионеры оказались на улице — дом купили «короли довоенной прессы» Беньямины. Быстро взялись за перестройку — помещения украсили дубовыми и палисандровыми панелями, витражами, в круглом зале повесили венецианскую люстру, камины сменили на центральное отопление. В подвале оборудовали гостиную, пивной и винный бары, пробили выход в сад. Руководил строительными работами Эйжен Лаубе — главный архитектор довоенной Латвии.
В современных книгах пишут, что латышские хозяева великолепно переделали дом. Но сам Лаубе в мемуарах вспоминал, что ему приходилось постоянно уступать требованиям владельцев дома, а перестройка сильно навредила его художественной ценности. После завершения работ он больше никогда не переступал порог особняка.
А Маргерис Зариньш смог вернуться сюда уже после войны. В 1945–м под крышей величественного особняка прописались сразу три союза: писателей, композиторов и художников.
Несколько лет назад «дом Пфаба», который современные латышские архитекторы и историки упорно называют «домом Беньяминов», стал гостиницей.
Но для меня интереснее другое — здесь «жила» героиня Вии Артмане из фильма «Театр» Джулия Ламберт...
У дома на Кришьяна Барона, 12, наверняка еще остались загадки. Мне, например, очень хотелось бы узнать, что там было в 1941–м — в «немецкое время»? Слышал, что кафе и ресторан для немецких офицеров и тех, кому тогда было хорошо. Только ли? Но об этом в новых книгах не пишут, а те, кто знает, не хотят вспоминать.
Сами же потомки хозяина дома в 1940–м репатриировались в Германию. Рассказывают, что они помогали при реставрации дома уже в новейшие времена.
Илья ДИМЕНШТЕЙН, «Вести Сегодня»
Дополнение к рассказу от gazeta.lv
Эмилия Беньямин – фигура интереснейшая! Родилась в простой семье, с детства подрабатывала продажей газет на улицах. Ее журналистская карьера началась с написания рекламных текстов. Успешный в те времена журналист Антон Беньямин был поражен ее умом и необыкновенной хваткой. Он сразу понял, что они с Эмилией – родные души, и что вместе они могут достичь небывалых высот. И не ошибся.
Беньямины выпустили в 1911-м году самую популярную ежедневную газету «Jaunākās Ziņas». Она расходилась тиражом в 90 000 экземпляров по копейке за штуку. Это положило начало их первому миллиону, а в 1924-м году начал выходить их новый журнал для семьи «Atpūta» тиражом от 60 до 80-ти тысяч.
Купив в 1928 году дом Пфаба, «короли прессы» устроили в нем светский салон, двери которого были открыты только для избранных. Дипломаты знали, что они должны получить не только аккредитацию в президентский дворец, но и признание «Беньяминши». Быть принятым в салоне Беньяминов было не только почетно, но и очень важно для карьеры.
Эмилия Беньямин была талантливой и образованной женщиной, но безумно тщеславна, коварна и капризна. Если она не могла пойти на премьеру в Национальной опере в объявленный день, она требовала перенести премьеру. А если директор театра не соглашался, его попросту увольняли. Каждый молодой музыкант свой первый сольный концерт должен был дать в салоне Беньямин. Таков был негласный закон.
Но Беньямины занимались и благотворительностью. На их деньги были созданы спортивные клубы, общественные организации. Они опекали молодых художников, журналистов, артистов. Беньямины вооружили Латвию двумя военными самолетами.
Однажды Эмилия пригласила к себе известного ясновидящего, колдуна Эйжена Финка. Она попросила его прийти на вечер и поразвлекать гостей предсказаниями их будущего. За услуги она обещала Финку 100 рублей. Весь вечер Финк пророчествовал и давал оракульские советы. Гости сыпали щедрыми гонорарами. К концу вечера Финк заработал три тысячи латов. Эмилия все видела, и, когда Финк подошел за расчетом, грубо отказала ему, мол, сам уже все получил, и даже больше. Финк рассвирепел и сказал: «Вам я тоже предскажу судьбу. Вы умрете от голода на кровати из досок, у вас не будет даже подушки под головой!»
Что это было – пророчество или проклятие? В любом случае так оно и случилось. Наступил 1940-й год, который запросто разрушил казавшуюся незыблемой империю Эмилии Беньямин. Сначала новая власть национализировала все ее имущество – издательство, дома в Риге, Юрмальскую резиденцию и поместье Валдекю под Кандавой. Сама Эмилия Беньямин в 1941 году была сослана в Сибирь, где через несколько месяцев умерла – от голода, дезентерии, на голых нарах. Говорят, что в теплушку она гордо вошла в туфлях на шпильках...
Источник: http://pailish.dreamwidth.org/8732.html
[640x480]