Можно сказать, что внимание является мышлением. Внимание избирательно, фиксировано и протяжённо, то есть, оно имеет все составляющие мышления. Единственное отличие от других форм мышления – это отсутствие оценочности: это другие формы мышления раскрашивают восприятие.
Из этого следует, что популярное в эзотерике достижение внутреннего безмолвия само по себе ничего гарантировать не может.
Можно наблюдать за самими направлениями внимания: направлены ли они на воспоминания или выделяют что-либо во внешнем мире. Осознание внимания, скорее, энергетическое искусство, нежели структурное – в нём отсутствуют цели. Это начало наблюдения сознания за собой в своих первичных проявлениях в человеке.







Что мы, будучи потребителями, имеем для устранения страданий, которые несёт время в виде обстоятельств? Внимание и самоотдачу. Почему? Внимание к месту возникновения оценочных образов даёт понимание относительности наших оценок, а самоотдача показывает относительность нашего образа, который мы защищаем.
Внимание – это выборочное смотрение, но в истоке выбирать нечего, и внимание становиться сознанием.
Когда забываешь о себе, тогда нет оценок, которые являются границами. Когда некого определять – некому бояться.
Данные инструменты мы имеем в любых обстоятельствах, и искать тайное слово гуру, которое нас сразу осчастливит – потребительство.







Если смотреть на место, в котором начинается восприятие, то становится не к чему стремиться. Если не к чему стремиться, то не появляются фантазии желаемого. Когда мечты не закрывают реальность, тогда действительность углубляется по мере нахождения в ней. Таким образом, такая работа ничего не переделывает, ни к чему не стремиться и удерживает от механического состояния. Это прозрачная осознанность другого мира, которая может развиваться.






В созерцании действительность становится игрой в действительность, и нет того, кто преобразует одно в другое. В зону внимания начинает входить потенциальность, и это становится данностью. В детстве социум заузил наше восприятие, и так мы восстанавливаем естественное положение дел. Потом начинается новое качество осознания.







Принятие без увеличения в размере частей приходящего – вот в чём искусство восприятия. Отсутствие залипания на выборочных впечатлениях общего полотна восприятия делают реальность такой, какая она есть: неудержимой, лёгкой и бесповоротной.
Выделяемые из контекста явления искажают восприятие. Мы их обсасываем ещё, и ещё для получения повторного удовольствия, и в это время из поля зрения выпадает бесконечность. Восприятие зауживается, и теряется понимание, что это уже другое впечатление во времени. Для удерживания старого образа тратятся силы, и теряется равновесие с окружающим миром.
Выключить без сожаления музыку или оторваться от фильма можно тогда, когда всё воспринимается на-равных. Вряд ли это получится сразу, но отслеживать свою хватку в когда-то нравившиеся предметы или события из-за убеждения, что они нравятся и сейчас, вполне по силам.






Мыслей, чувств и образов не существует, когда желание и действие сливаются в одно, как при ловле неожиданно падающей со стола кружки. Но когда результат желаний откладывается во времени, тогда данный разрыв во времени заполняется мыслительным процессом. Как нити наматываются на основание, так мышление пытается создать образ, заменяющий результат или приближающий к нему.
Мыслительный процесс в целом, коротко говоря, незавершённое действие. Но, так как жизнь вся – незавершённое действие, то привычка безостановочно мыслить стала у нас автоматической, как тик.
Если очень коротко, то нужно освободиться от идеи, что счастье находится снаружи, а не внутри, тогда желания и действия могут стать единым целым.





Объёмы памяти - это прежнее отношение к действительности. Отсюда вытекает, что мы сейчас слепее слепых: у нас нет образов, кроме прошлых, чтобы воспринимать действительность. Вопрос: что воспринимается, и кто это делает? Существуют ли какие-нибудь объёмы в текущем мире, кроме наших прошлых объёмов восприятия? Откуда уверенность существования воспринимаемого и воспринимающего? Чем она поддерживается?
Не быть уверенным в своём восприятии без метаний поиска утверждений, означает безоценочную открытость всему, что есть. Вот это и есть бесстрашие. Но бесстрашие не агрессивное, а бесстрашие готовности ко всему, что приносит открытость.
Вот тут и становятся необходимы буддийские величины самозабытья, такие как Четыре безмерных: безмерная любовь, безмерное сострадание, безмерная радость, безмерная беспристрастность.




Освещающие улицы фонари, прохожие, машины.
Напряжения движения пусты, как в надутой резиновой перчатке растопыренные пальцы. Проявленный покой не отличается от проявленного движения. ОНО воплощается так, и некому задать вопрос «почему».