Владимир Викторович Большаков
Агрессия против разума
*** 1984 ***DjVu
Сохранить как TXT: agressia-razuma-1984.txt

Ещё одна полезная книга В. Большакова: golubaia-zvezda.fb2

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ

СОДЕРЖАНИЕ

Отечество 3
1984: По Оруэллу и по календарю 61
Крестоносцы 85
Ударная когорта 151
«Польский эксперимент» 195
За кем пойдет Америка? 229

ОТЕЧЕСТВО
https://sheba.spb.ru/za/agressia-razuma-1984.htm

НАБАТ ТРЕВОГИ

Робкое солнце перебирало своими слабенькими лучами последнюю листву на деревьях парка дворца Хофбург. Осень в Вене упорно не хотела уходить, и даже ночная метель днем уступала теплу. Снег исчезал, и лишь низко стелившийся туман над асфальтом напоминал о нем. Ватага ребятишек, одетых в костюмы гномиков, высыпала из автобуса, окружив памятник Победы, установленный в честь былых викторий Австро-Венгрии. Спугнув стаю голубей, они засмеялись, но присмирели тут же под строгим взглядом наставницы, принявшейся разъяснять им символику старинной архитектуры. В гуле утреннего потока машин неожиданно четко прозвучал цокот копыт — туристы на извозчичьей пролетке остановились посмотреть и на памятник, и на окруживших его гномиков. Заокеанская старушка усердно щелкала фотоаппаратом. Ее спутник умиленно улыбался, куря сигару.
Удивительное ощущение мира и спокойствия навевала эта сцена в самом центре Европы, в стране, которую чудом миновали опустошения прокатившихся по Европе войн.
...Я вспомнил свое детство — голодное детство военного времени. Звук сирены. Мы бежим с мамой в метро к Курскому вокзалу, поглядывая с опаской на хмурое небо, иссеченное прожекторами. Сандалийка у меня расстегнулась, чтобы не потерять ее, приволакиваю ногу. «Дай застегну!» — говорит мама. «Нет, мамочка, надо бежать, а то не успеем и нас забомбят немцы»... Неужели вот этим венским гномикам или их сверстникам у меня на Родине придется когда-нибудь бежать вот так же, как мне тогда? Да и добегут ли...
Невеселые эти мысли не покидали меня, пока вместе со своими товарищами из советской делегации мы добирались до старинного отеля «Шенбрунн», где проходила II Всемирная конференция-диалог по проблемам разоружения и разрядки. Буквально на второй день работы Диалога — 16 ноября 1983 года — пришло сообщение о доставке первых американских крылатых ракет в Англию. «Началось...» — сказал кто-то, и по рядам 400 делегатов из 60 стран многоязычным эхом откликнулось: «Да, началось...»
Никогда ранее ядерная угроза не стояла так близко от порога нашего дома. Вслед за Англией крылатые ракеты приняла на своей земле Италия. «Першинги-2» раз местили в ФРГ, откуда им лететь до наших границ считанные минуты. Конечно, агрессор от возмездия не уйдет. Советским правительством соответствующие меры были приняты. Но тревога за судьбы нашей планеты растет с каждым днем.
...В холле «Шенбрунна» бородатый англичанин в пасторском сюртуке читал стихи Джона Донна. Люди, окружившие его, вслушивались в эти строки, поражаясь, насколько современно звучит сегодня английский поэт XVIII века.
...Если море подмывает материки,
Суши становится меньше.
Если умирает один человек,
Человечество становится меньше...
Потому не посылай узнать,
По ком звонит колокол.
Он звонит по тебе...
Колокол тревоги — каждое сердце. Мое Отечество в опасности, а значит, в опасности и все человечество.
Почему именно так стоит вопрос, а не иначе? На рубеже 80-х годов, пожалуй, впервые за все свое существование человечество встало перед реальной угрозой гибели всего живого на нашей планете. Страшный призрак «ядерной зимы» возник на горизонте земной истории вместе с возрожденными по воле наиболее реакционных кругов империализма США призраками «холодной войны» и маразматического маккартизма.
Крайне правые политиканы из американской глубинки, которых либеральная пресса окрестила коротким словечком «ультра», оказались по воле этих кругов у руля политической власти в США, заполучили в свои руки ключи от ядерных ракет. Отвергая доводы разума, соображения безопасности даже собственного народа, они развернули небывалую гонку вооружений, объявили «тотальный крестовый поход» против коммунизма, войну не на жизнь, а на смерть против национально-освободительных движений, всех прогрессивных сил современности.
К началу 1984 года, четвертого года президентства Рональда Рейгана, даже в западных столицах почти ни у кого не осталось иллюзий, что «ультра» из глубинки «пообтешутся» в Вашингтоне и откажутся от своего пещерного антикоммунизма в пользу «приемлемого», либерального. Даже те, кто поначалу аплодировал появлению динозавров антикоммунизма на берегах Потомака, стали опасаться, что эти динозавры растопчут их самих.
«Когда речь идет о безопасности народов, внешняя политика, дипломатия могут сделать многое. Но не все, — говорил товарищ К. У. Черненко на Всеармейском совещании секретарей комсомольских организаций в мае 1984 года. — На мировой арене приходится иметь дело и с такими политическими силами, которым чужда добрая воля и которые глухи к доводам разума. И тут незаменимую роль играет сдерживающая мощь нашего оборонного потенциала. Ныне он является не только гарантом созидательного труда советского парода, но и гарантом всеобщего мира на земле».
История совершила новый круг. Не впервые наша Родина встает преградой на пути всеуничтожающего варварства. В средние века она защитила собой Европу от золотоордынского ига. В годы второй мировой спасла человечество от фашистской чумы. Теперь ограждает всю планету от ядерных маньяков конца XX века.
Прошлое на Западе предают забвению с очевидной целью — извратить реальность сегодняшнего дня. Случайно ли столь шумно и пропагандистски крикливо отметили 6 июня 1984-го натовцы 40-летие высадки союзных войск в Нормандии. Отметили по американскому сценарию, который сводился вкратце к следующему: Европу от фашизма спас не Советский Союз, выдержавший на себе основную тяжесть войны, а... Соединенные Штаты. И так же как в 1944 году, вооруженные силы США — это якобы гарант мира и безопасности европейских народов, которым вновь «угрожает тоталитаризм». Вскользь упомянув о гибели 20 миллионов советских людей в борьбе с фашизмом, Рейган в своей речи на торжествах в Нормандии тем не менее не постеснялся провести параллели между гитлеровской Германией и Советским Союзом. Кощунство это диктовалось не только его пещерным антикоммунизмом, но и соображениями практической потребности — убедить европейцев в том, что «Першипги-2» и крылатые ракеты размещаются на их земле для их же собственного блага, для защиты от «советской угрозы».
Всего две недели спустя после этой речи президента американский же Брукингский институт стратегических исследований опубликовал доклад, в котором черным по белому был записан вывод: ракеты «Першинг-2», размещенные США в Западной Европе, нужны не для «сдерживания» Советского Союза, а для нанесения «превентивного» первого удара по его стратегическим центрам. Размещение этих ракет — вовсе не ответ на размещение Советским Союзом ракет СС-20 в его европейской части, а реализация на практике американской военной доктрины «затяжной ядерной войны».
Но фолиант института Брукингса прочитали, может быть, несколько тысяч людей, а выступление Рейгана по телевидению смотрели миллионы. Так те, кто готовит ядерную агрессию против стран социализма, ежедневно осуществляют агрессию идеологическую, агрессию против разума. Торжества в Нормандии — это лишь одна из многочисленных операций такого рода...
Правду скрывают тщательно, ловко, продуманно. Неудивительно, что молодое поколение в капиталистических странах не имеет реального представления ни о ходе второй мировой войны, ни о тех жертвах, которые понес в пей советский народ, ни о том, что нацизм грозил ему полным истреблением. Сами по себе эти планы, равно как и гитлеровская агрессия против СССР, были прямым следствием истерического антикоммунизма Гитлера и его банды. Но эта истерия навряд ли обернулась бы «новым порядком» даже для самой Германии, если бы не фанатичный антикоммунизм тех монополистических кругов Запада, которые упорно подталкивали бесноватого фюрера к агрессии против СССР. Об этом тоже предпочел умолчать в своей речи в Нормандии президент Рейган...

СТАВКА НА ГЕНОЦИД

31 июля 1940 года, ставя своим генералам задачи по плану нападения на СССР «Барбаросса», Гитлер заявил недвусмысленно: «Россия должна быть ликвидирована. Цель похода — уничтожение жизненной силы России».
Что имелось под этим в виду, мы знаем. 20 миллионов человеческих жизней, потерянных советским народом во время войны с фашизмом, — это лишь часть того, что планировал уничтожить Гитлер, если бы ему удалось победить. Документы, обнаруженные после войны в нацистских архивах, позволяют судить о масштабах той гигантской операции по осуществлению геноцида русского народа, других славянских и неславянских народов СССР, которая была предусмотрена в соответствии с «генеральным планом Ост». Из Украины, Белоруссии и европейской части РСФСР планировалось «выселить», а точнее, уничтожить свыше 50 миллионов человек. Судьба остальных была предопределена как «германизация»: те славяне, которые были бы сочтены близкими по расовым признакам к «арийцам», главным образом дети, стали бы немцами, забыли бы о своем подлинном происхождении. Массовое истребление славян предполагало в первую очередь, как указывалось в одной из записок ведомства Розенберга по делам оккупированных восточных территорий, уничтожение русского народа: «Дело заключается скорее всего в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их... Для нас, немцев, важно ослабить русский народ до такой степени, чтобы он не был больше в состоянии помешать нам установить немецкое господство в Европе». Для этого планировалось создать гигантские концлагеря с мощными крематориями за Уралом. Там суждено было погибнуть прежде всего населению Москвы и Ленинграда.
Геноцид планировался не только биологический, но и политический, духовный. Уже 30 марта 1941 года на встрече с руководителями вермахта Гитлер заявил, что война с Россией — это борьба двух идеологий, борьба на уничтожение. Предусматривалось «уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции», уничтожение «всего механизма руководства русского государства». Основополагающее указание вермахту звучало так: «В великорусском пространстве надо применять грубейшую силу».
Одновременно вермахт и СС получили указания уничтожить все, что напоминало бы нам о национальной истории и культуре. Когда план «Барбаросса» был запущен в ход, стали скрупулезно выполняться и эти директивы. Каждый, кто был в Новгороде, Пскове, Петродворце, других городах, освобожденных от немцев, знает, как превращались в руины сокровища нашего зодчества, сколько было разграблено музеев и картинных галерей и как мало удалось вернуть похищенного...
По замыслам гитлеровцев, тех, кого пощадили бы зондеркоманды, ожидала участь людей без рода, без племени, без национальных корней, без собственной интеллигенции и культуры. Даже без родного языка!
Делая ставку на уничтожение и частичную германизацию славян, идеологи «крестового похода» Гитлера предусматривали и раскол братского союза советских народов за счет натравливания их в первую очередь на русских. Об этом частично можно судить по планам создания рейхскомиссариата «Кавказ» и федерации «Туркестан» — полуавтономных государств под немецким протекторатом, куда предполагалось включить Казахстан, Узбекистан, Киргизию и Туркменистан. Провал этих расчетов закономерен. Гитлеровцы в силу своей исторической ограниченности и презрения к другим народам не могли поверить в то, что русские, годами занимавшие привилегированное положение в царской России по сравнению с «инородцами», могли не только добровольно отказаться от этих привилегий, но и пойти на немалые жертвы, чтоб помочь прежде угнетенным народам встать на ноги, стать равными в новом братском союзе советских народов. И в том, что союз этот оказался столь крепок, было одно из главнейших условий нашей победы над фашистским зверьем.
Память о погибших в борьбе с нацизмом советских людях, солдатах и офицерах союзных войск, патриотах и антифашистах других национальностей, жертвах гитлеровского геноцида для нас священна. Мы не забудем, сделаем все, чтобы подобное не повторилось. Но и нельзя забывать, что антикоммунизм правящих кругов крупнейших империалистических держав, обернувшийся гибелью миллионов людей, в том числе их же сограждан, не изжил себя после разгрома нацизма. Более того — он был объявлен идеологическим кредо всего «свободного мира», возглавить который, как объявил один из симпатизировавших Гитлеру римских пап, сам господь бог якобы поручил Вашингтону. В Вашингтоне это «поручение» восприняли с энтузиазмом. И лишь закономерно, что, подняв из руин «третьего рейха» потрепанный штандарт гитлеровского «крестового похода» против коммунизма, его идейные наследники из-за океана приняли под этот штандарт и разбитых гитлеровских «крестоносцев».
Еще до того, как были вскрыты архивы гестапо и преступления нацистов, как совершенные, так и планировавшиеся, стали достоянием гласности, до того, как непосредственные их вдохновители были повешены по приговору Нюрнбергского трибунала, к опыту нацистов обратилась в первую очередь разведка Соединенных Штатов Америки. Именно она помогла бежать после разгрома фашизма в США нацистским военным преступникам и их пособникам из числа буржуазных националистов, прислуживавших гитлеровским палачам. Пропуском в «свободный мир» стал для них их «стопроцентный антикоммунизм».
«Дело Барбье» — так в западной прессе именовали процесс над нацистским преступником Клаусом Барбье, палачом Лиона, которого выдали в 1983 году боливийские власти французским (американцы, ранее его укрывавшие, неоднократно отказывались это сделать), — вскрыло столько фактов пособничества гитлеровцам со стороны послевоенной администрации США, что даже люди, искушенные в политике, недоумевали перед лицом подобной убедительно документированной подлости руководителей дипломатии и разведки страны, входившей вместе с нами в антигитлеровскую коалицию.
А архивы свидетельствовали, что сотни бывших нацистов, которых социалистические страны хотели предать суду в качестве военных преступников, были завербованы американцами сразу же по окончании войны, а некоторые и до того. Вашингтон делал все, дабы воспрепятствовать выдаче этих лиц не только в СССР и страны Восточной, но даже Западной Европы.
Была в этих целях создана сложная система, предназначенная для того, чтобы спрятать нацистов в американской и британской оккупационных зонах Германии или дать им возможность в рамках программы, названной «Сейфхейвен» (что в переводе с английского означает «спасительная гавань» или «безопасное убежище». — В. Б.), тайно эмигрировать в Южную Америку. В Латинской Америке нашли такое убежище около 40 тысяч нацистов. В США до сих пор проживают с американскими паспортами тысячи бывших фашистов и их прислужников из Белоруссии, Украины, Прибалтики. Среди наиболее известных американская пресса называет такие имена. Густав Хилгер, заместитель Риббентропа, работал после второй мировой войны в ЦРУ и госдепартаменте «консультантом по советским делам». Американские власти утверждали, что оп-де не был военным преступником. Но известно, что Хилгер был назначен Риббентропом связным между министерством иностранных дел «третьего рейха» и «эйпзатцгруппой» СС, в функции которой входило уничтожение мирного населения оккупированных стран, в том числе евреев. Вальтер Шрайбер, осужденный польским судом за преступные эксперименты в Освенциме над заключенными, длительное время работал в ВВС США руководителем программы бактериологической войны. Тоже, кстати, не случайно — гитлеровские планы геноцида в архив не сданы.
Американская разведка длительное время укрывала генерала Гудериана, начальника гитлеровского генштаба на последнем этапе войны, командира дивизии СС в Восточной Европе Райнефарта, эсэсовца Роде и других. Американские власти переправили в Чили изобретателя «душегубок» Рауффа, палача Барбье и тысячи других им подобных. Около 1,5 тысячи нацистских «ученых», в том числе занимавшихся преступными экспериментами в концлагерях, были доставлены после войны в США и обеспечены «работой по специальности».
Как писал западногерманский еженедельник «Тат», комментируя эти факты, «времена изменились». Удар направлялся уже не на Германию, ибо США избрали своим врагом Советский Союз. Важно было уже не прошлое, а общий для нацистских преступников и американского руководства антикоммунизм. Немудрено, что на новом витке исторической спирали антикоммунизм вновь обернулся планами геноцида, только уже в куда более зловещих масштабах.
...На Западе хорошо понимают, что союз братских народов СССР и других социалистических стран — основа нашей силы и уверенности в будущем мира социализма. Не случайно совладелец влиятельнейшей американской газеты «Нью-Йорк тайме» Сульцбергер еще в 1970 году писал: «В своей политике Соединенные Штаты благожелательно рассматривают тенденции к наднационализму среди своих союзников и национализму среди своих противников. В таких враждебных районах, как Советский Союз и его блок, организация Варшавского Договора, мы восторженно поддерживаем национализм. Мы знаем, что поощрение национализма в Восточной Европе способно оживить не только враждебность между русскими и их союзниками, но и между русскими и некоторыми из их сограждан, например: украинцами, латышами или таджиками, если ограничиться этими тремя примерами». Подобные рассуждения, оказывается, претворяются и в ядерные доктрины США.
Создание ядерного оружия позволило разрешить планировщикам геноцида советского народа ту задачу, над которой столько «мучились» организаторы гитлеровских концлагерей смерти, — куда девать трупы. Уже в ноябре 1945 года в США был составлен документ, в соответствии с которым намечалось подвергнуть атомной бомбардировке 20 городов в Советском Союзе. Среди них — Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Грозный...
Более обширный список был включен в 1947 году в чрезвычайный общий план боевых действий «Бройлер», затем одобрили еще более людоедские планы «Фролик» и «Хафмун» (осенью того же года). Директивы президента Трумэна предусматривали, что «нанесение первого удара по советскому ядерному потенциалу — главная задача в случае войны». Генерал ВВС США Хойт Ванденберг в ноябре 1947 года потребовал разъяснений по этому плану в совете национальной безопасности США. Вот в такой форме: «Будет ли в случае войны с СССР наша цель состоять в уничтожении русского народа, промышленности, коммунистической партии, коммунистической иерархии или какого-то сочетания этих элементов? Будет ли поставлена цель оккупировать Россию после победы и, возможно, провести в ней восстановительные работы?»
Разъяснения были даны генералу в совершенно секретном меморандуме № 20/4 совета национальной безопасности США от 23 ноября 1948 года. Суть его сводилась к тому, что уничтожить следует не только Россию и как можно больше русских, но и в первую очередь «организационные структуры коммунистических партий».
Единый план военных операций «Троуджеп», одобренный в декабре 1948 года, предусматривал ядерную бомбардировку уже 70 советских городов. Принятый в октябре 1949 года чрезвычайный план военных операций «Офтэкл» — 105 городов. Перечень целей стратегической авиации США в 1956 году насчитывал 2997 целей атомных бомбардировок, в начале 1957-го — 3261 цель. В 1959-м, рассмотрев около 20 тысяч объектов на территории СССР, разведслужба ВВС рекомендовала довести к 1970 году число целей для ядерпых ударов ракет и бомбардировщиков США до 6955...
И что переменилось за все то время, прошедшее со дпя принятия первых планов «атомной бомбардировки СССР» в «медных лбах», как именуют в США пентагоновских генералов? В конце июня 1984 года генерал морской пехоты Б. Трейнор, заместитель начальника штаба по планированию, оперативным и политическим делам, выступил в военно-морском колледже в Ньюпорте с прогнозом, от которого у многих пробежали по коже мурашки: «В ближайшие 20 — 30 лет война с Советским Союзом представляется почти неизбежной... Мы, по всей вероятности, еще при нашей жизни вступим в столкновение с русскими. И миру следует проникнуться мыслью, что мы одолеем их...»
Генерала даже не одернули — просто досадливо поморщились: «Зачем болтать на публике то, о чем говорят в своем кругу?» Шеф Пентагона Уайнбергер издал декрет, согласно которому впредь все официальные лица его ведомства должны согласовывать с руководством министерства обороны тексты своих публичных выступлений. Президент Рейган, когда его спросили на пресс-конференции, что он думает по поводу выступления Трейнора, от ответа ушел: «Надо еще мне посмотреть, что он там наговорил...»
Единый оперативный план действий № 2, принятый к концу правления президента Эйзенхауэра, предполагал, по характеристике ядерного физика. Герберта Йорка, который с ним ознакомился, «превратить Россию в мусорную свалку». С некоторыми поправками этот план остается на вооружении американской военщины по сей день.
Модификации эти заслуживают особого внимания даже не столько с военной точки зрения, сколько с идеологической. Приведу по западногерманскому журналу «Шпигель» рассказ об одном таком «усовершенствовании».
...В 1977 году еще один человек познакомился с «единым планом». Это польский аристократ по рождению и по имени Збигнев Бжезинский, которому удалось добиться благосклонности самого Дэвида Рокфеллера и должности советника президента Джимми Картера по вопросам национальной безопасности и войти в тот самый узкий круг, где принимаются самые ответственные решения.
Бжезинский немедленно потребовал тщательной перепроверки оперативного плана руководства по применению ядерного оружия (это «директивы по развертыванию ядерного оружия», которые основаны на «едином плане»). В плохом настроении на заседании в подземной «оперативной комнате» Белого дома он слушал, как члены штаба экспертов совета национальной безопасности поясняли ему критерии применения ядерпых сил и намеченные цели: первоначально будет произведен удар по советским ядерным силам, чтобы уничтожить как можно больше ракет и ракетных подводных лодок еще в их пусковых шахтах и на базах. Затем наступает очередь обычных вооруженных сил противника, а потом промышленных целей.
Бжезинский прервал. «А где, — спросил он, — критерии уничтожения русских?»
После нескольких секунд удивленного молчания референт попытался объяснить то, что Бжезинскому уже давно должно было быть известно: советские города и гражданское население не рассматриваются действующими «единым планом» и «директивами» как отдельные цели. Но поскольку наряду с промышленными объектами большинство военных объектов также размещено в крупных населенных районах, автоматически вместе с упомянутыми целями будет уничтожена и значительная часть советских граждан.
«Нет, нет, нет, — нетерпеливо вскричал Бжезинский. Он имел в виду отнюдь не просто советских граждан. — Я имею в виду русских в Советском Союзе».
Референт стоял, словно пораженный громом. Оказалось, что позиция Бжезинского по вопросу о «русских в Советском Союзе» сводится к следующему: «Русские господствуют в Советском Союзе, русские — враги, если мы хотим предотвратить войну, то следует запугать русских. Если же система сдерживания не сработает, необходимо убивать прежде всего русских. Если убивать русских именно за то, что они русские, то можно было бы ускорить распад русской империи».
Бжезинский потребовал увязать стратегические требования ведения ядерной войны именно с этой его политической целеустановкой. В результате «завороженные и просветленные идеями бывшего поляка, стратеги-мыслители, — пишет «Шпигель», — начали разрабатывать новые формы ядерной войны, войны, которая не только бы превратила Советский Союз «в сплошную мусорную свалку», но и привела бы к расколу между ее народами, развалила бы его политическую систему, то есть войны, где не просто бы бессмысленно убивали, а которой даже можно придать некоторые гуманные черты, если бы в ее ходе по возможности не трогали союзные государства и нерусские народы Советского Союза при условии, что пощаженные заслужат свою жизнь и свободу проведением восстания против «русских в Советском Союзе».
Установки Бжезинского были приняты, учтены. Русофобия обрела право гражданства в военной доктрине США и была вмонтирована в конкретный план поражения ядерных целей на территории СССР. Подтверждает это и американский журналист Джеймс Чейс. В своей книге «Состоятельность: цена выживания» он пишет, что уже к 1980 году Вашингтон стал формулировать новую внешнюю политику в рамках антисоветизма, которая направлена «скорее против русской нации, чем против всемирной коммунистической идеологии».
Конечно, патологическая русофобия — часть шизофренического антикоммунизма, чреватого ядерной авантюрой, в которой могут погибнуть не только русские — все человечество. Но логика ядерных маньяков, если вообще в этой связи можно говорить о логике, сродни идеологическим построениям г-на Сульцбергера уже потому, что направлена на раскол единой семьи братских народов СССР и других социалистических стран.
Назойливо и злобно пытаясь разжечь ненависть к русским у других народов СССР и социалистических стран Восточной Европы, шантажируя — если не проявится эта ненависть, не пощадим никого, — планировщики ядерной агрессии, как всегда, осуществляют очередную операцию агрессии идеологической, ведут психологическую войну под знаком поощрения национализма, ясно, ультрабуржуазного.
Особая ненависть к русскому пароду у антикоммунистов типа Бжезинского объясняется в первую очередь тем, что он и ему подобные не могут простить русскому народу Октября 1917-го. В этом — корень ядерной русофобии и всех на ней построенных попыток Запада перессорить наши народы и национальности.

КОЕ-ЧТО О НАШЕЙ РОДОСЛОВНОЙ

Сейчас во многих издаваемых на Западе книгах немало рассуждают об «упущенных возможностях», суть которых сводится к тому, что Западу нужно было «вовремя» и поактивнее поддержать резко антисоветскую русскую эмиграцию и дать ей все необходимое для борьбы с Советской властью. «Возможности» эти, отметим, были упущены еще в 1917 году, а уж в том, что касается подкормки Западом белогвардейцев, то тут миллионы долларов были пущены на ветер впустую. И тем не менее до сих пор эти «возможности» изыскиваются, на «подкорм» бросаются, как мы далее увидим, все новые и новые миллионы долларов. Зная, кто их дает, невозможно поверить, что на такие расходы идут «из любви к России». Идут — из ненависти к ней. И как же человек, именующий себя русским, может эти доллары брать, жить на них и отрабатывать их, выполняя прямые задания лютых врагов нашей Родины?!
Весной 1984 года журнал «Тайм» неожиданно объявил о том, что, помимо реально существующего Союза советских писателей, объявился и некий его «западный филиал» с отделениями в США, Англии, Франции, ФРГ, Израиле. От термина «бывший советский писатель» отказались. «Бывших» выдавали за нынешних и куда лучших, чем все советские писатели, вместе взятые. Попытка с явно негодными средствами, но за ней стоят годы организационной диверсионно-пропагандистской деятельности, миллионы затраченных долларов.
Еще в 1972 году в конгрессе США заслушивался доклад о взаимодействии радиостанций ЦРУ «Свобода» и «Свободная Европа» с поставщиками продукции «Самиздата», то есть нелегально распространяемых в социалистических странах клеветнических рукописей, предназначенных для использования и издания их на Западе. Затея, как видим, далеко не невинная!
Время от времени по разным «голосам», оплачиваемым Центральным разведуправлением США (ЦРУ), выступают некие «русские», «украинские», «литовские» и прочие ученые, музыканты, артисты, писатели, сбежавшие на Запад либо эмигрировавшие официально из пашей страны давно и не так уж и давно. Они так и заявляют о себе: «мы, русские, украинские, литовские, белорусские и т. д. писатели, литераторы», «у нас в России (на Украине, в Литве и т. д.)». Прослеживается в этом не только наглость предателя, обычно делающего вид, что, хотя он Родину и предал, ничего особенного не произошло и к нему можно якобы относиться по-прежнему, как к тому человеку, которого все знали раньше если уж и не во всем честным и добропорядочным, то уж, по крайней мере, не отпетым негодяем и подлецом. Здесь — установка, давно выработанная враждебными нам спецслужбами: попытаться установить контакт откровенно антисоветских эмигрантских центров с советскими гражданами на базе голого национализма, в том числе великорусского, игнорируя сам факт существования Советской властп, будто бы ее не было никогда.
Рассчитано все это на людей и в пашей истории, и в идеологии несведущих, если не откровенно невежественных. Рассчитано и на только что вступающего в жизнь молодого человека, голову которого, глядишь, и замутит ловко взбитый коктейль из «общечеловеческого» и «национального», не даст четко увидеть, чьи грязные руки держали предназначенный для вербовки душ и умов идеологический миксер.
А учиться видеть надо. И не только молодым. Знать свою отечественную историю, свой народ, его обычаи, нравы. Ведь человек без корней — перекати-поле, и только.
Родословная советского человека сегодняшнего дня й завтрашнего неотделима, конечно, от родословной нашей революции, и это необходимо четко усвоить особенно сейчас, когда к нам в «родственники» набиваются люди, воспринимающие Россию как Россию только до 1917 года, а все, что было потом, именуют Совдепией. С этой публикой выяснения степеней родства у нас никак не получится.
Алексей Толстой, переживший в своих скитаниях вне послереволюционной России все — от ненависти к большевикам до сознательного самоотождествления с Советской властью, — писал:
«Родина — это весь народ, совершающий на данной площади свое историческое движение. Это — прошлое народа, настоящее и будущее. Это — его своеобразная культура, его язык, его характер. Это цель совершаемых им революций, исторических скачков, узлов его истории». Именно потому, что Толстой осознавал невозможность оставаться русским, будучи контрреволюционером, антисоветчиком, оп и заявил 14 апреля 1922 года: «Я отрезаю себя от эмиграции». Подлинно русские патриоты сделали тот же выбор еще до начала войны с фашистской Германией. Нападение гитлеровцев на СССР подтолкнуло к тому же выбору еще десятки тысяч белоэмигрантов и членов их семей, покинувших Россию совсем детьми. Тех, кто сделал выбор в пользу России социалистической, Россия простила и приняла вновь. Но простила прозревших, раскаявшихся. А это не всепрощение. Первые декреты 20-х годов об амнистии белогвардейцев были дополнены в 1946 — 1948 годах Указом Президиума Верховного Совета СССР о праве получения советского гражданства бывшими гражданами Российской империи, а также лицами, по тем пли иным причинам утратившими советское гражданство. Вернулись на Родину с новыми советскими паспортами эти десятки тысяч паших соотечественников не потому, что здесь их ждали молочные реки да кисельные берега — в послевоенную пору жизнь паша была ох как тяжела! Но тем и проверяется истинность русского патриотизма — быть надо с Родиной в самые тяжкие для нее испытания, в ее лихолетье. Честь и хвала тем, кто это испытание выдержал.
Вечный позор тем, кто предал нашу Родину, бежав от революции в наемники к извечным врагам России, а затем менял хозяев, подвизаясь в прислужниках Антанты, фашистов, а ныне американских спецслужб. Таких хоть и было в послереволюционной русской эмиграции меньше, чем подлинных патриотов, все же они были. В услужение к Гитлеру пошли бывшие белые генералы Шкуро, Краснов, Штейфон, Доманов, фон Лампе, которые вместе с новоявленными предателями из числа власовцев, бепдеровцев и прочей националистической, антисоветской нечпсти довели до логического конца «белую идею» — их антикоммунизм и антисоветизм обернулся соучастием в геноциде русского и других советских народов.
Нашлись среди этой публики даже свои фашисты. В Маньчжурии, где была сосредоточена значительная часть русской эмиграции, кстати, в годы войны проявившей себя в большинстве своем патриотически, некий Константин Родзаевский создал в 1931 году «русскую фашистскую партию». Ее активистов японская разведка нередко использовала в качестве лазутчиков и диверсантов в своей тайной войне против СССР. Еще раньше аналогичную «партию» в составе не больше двух десятков человек создал в США и некто Вонсятский. И эта публика тоже набивается к нам в «единокровные братья»!
Для нас, советских людей, неприемлемы западные рассуждения об «общенациональном единстве», с помощью которых на нет сводятся и классовые и политические различия. Мы можем найти и находим общность лишь с теми своими соотечественниками за рубежом, которые не запятнали себя тяжкими преступлениями против нашего социалистического Отечества. Но вот с бывшими прислужниками нацистов, с теми господами «беглыми», которые дошли до того, что кормятся в разного рода «русских редакциях» и прочих подрывных службах ЦРУ, сделали антисоветизм и антикоммунизм своим бизнесом на Западе, у нас ничего общего быть не может. Так рассудила сама история, уроки которой непреложны и неоспоримы. Враг есть враг. Непримиримость к нему, даже если ты и одной с ним национальности, — непременное качество революционера-марксиста. Этому нас учил Ленин.
Окопавшееся на Западе националистическое отребье всех мастей все еще всерьез выступает с рекомендациями и поучениями в адрес наших народов и национальностей, с которыми у них столь же много общего, сколь у бузины в огороде с дядькой в Киеве. Любопытные тому свидетельства приводила, и не раз, американская пресса, откровенно потешаясь над той грызней между «национальными» редакциями, которая царит на радиостанции «Свобода», специализирующейся на подрывном вещании на нашу страну. В «русской» редакции, например, возник настоящий бунт против засилья попавших в штаб-квартиру «Свободы» в Мюнхене транзитом через Израиль «новых редакторов», которые, как оказалось, «чужды русскому национальному самосознанию» (аналогичный бунт против аналогичного засилья возник, кстати, практически во всех «национальных» редакциях этой радиостанции). Что под этим «самосознанием» подразумевалось и годами по каналам «Свободы» пропагандировалось — известно. Это идеологические установки пуришкевичей, плеве, Столыпиных и прочих духовных вещателей, слегка осовремененные за счет поставленных «советологами» ЦРУ «теорий» о необходимости «приближения существующего в России строя к русским национальным традициям», иными словами — реставрация капитализма. По этой части у «новых редакторов» никаких разногласий с ветеранами «русской» редакции не возникло. Возникли они на другой почве — «новые» оказались откровенными ненавистниками всего русского, а «старые» — столь же откровенными антисемитами.
Нелепо, конечно, всерьез спорить с публикой, окопавшейся у микрофонов «Свободы» и, в частности, в «русской» редакции. Спорить нередко приходится с теми, кто продукцию этой публики, в том числе и их «рекомендации», всерьез использует в разного рода «исследованиях» об СССР, об истории русского народа до и после Великого Октября. История эта фальсифицируется. Русский народ пытаются противопоставить Советской власти и изобразить дело таким образом, будто и большевики, и сама идея социализма были откровенно враждебны по отношению к русским, к их традициям и образу жизни. Именно этот тезис активно пропагандирует НТС, а вкупе с этой бандой предателей русского народа и иные «русские центры».
Как же в действительности обстояло дело? Здесь следует в первую очередь напомнить о позиции Ленина.
Объявив великорусскому шовинизму «бой не на жизнь, а на смерть», Ленин никогда не отрицал национальную гордость великороссов. Как подлинный революционер-марксист, он гордился не только русским языком, историей нашей Родины, но прежде всего революционными традициями русского народа, тем, что великорусская среда «выдвинула Радищева, декабрпстов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика»2.
В. И. Ленин, прекрасно знавший историю России и национальные особенности ее народа, в первую очередь славянских — русского, украинского, польского, — учитывал особое отношение российского пролетариата к своей отчизне при выработке и революционной программы нашей Коммунистической партии, и программы послеоктябрьского социалистического строительства. Трезвый учет и этих особенностей, и исторических обстоятельств помог партии Ленина не только одержать победу в Октябре 1917 года, но и выстоять в годы гражданской войны.
Говоря о победе русских рабочих в Великой Октябрьской социалистической революции, В. И. Ленин отмечал, что нашему народу удалось это сделать «не благодаря особым заслугам или историческим предначертаниям, а благодаря особому сцеплению исторических обстоятельств...» 3. В этом ленинском термине — «сцепление», — очень емком и точном, вмещена не только конкретная историческая ситуация начала нашего века и особенно периода первой мировой войны. Ряд наших исследователей уже обращали внимание на то, как в годы гражданской войны и борьбы с иностранной интервенцией произошел качественный переход русского патриотизма в патриотизм советский, как русской национальной идеей стала Советская власть. Убедившись, что буржуазия, говоря словами В. И. Ленина, «готова была на все, чтобы удушить Советскую власть самыми подлыми способами — предать Россию кому угодно, только чтобы уничтожить власть Советов» русский народ, другие пароды пашей Родины увидели в действиях национальной буржуазии, объединившейся в своей борьбе против революции со злейшими врагами России, с буржуазией мировой, угрозу самому своему существованию, целостности нашего многонационального государства.
А угроза была немалая. Для Парижской мирной конференции 1919 года государственный департамент США разработал детальный план, в котором высказывалось такое требование: «Всю Россию разделить на большие естественные области, каждую со своей особой экономической жизнью. При этом ни одна область не должна быть достаточно самостоятельной, чтобы образовать сильное государство». В соответствии с этим планом от Советской России предполагалось отсечь Прибалтику, Белоруссию, Украину, Кавказ, Среднюю Азию. Еще раньше — в 1918 году — английское и французское правительства договорились о разделе европейской части России на две зоны оккупации. США потребовали себе доли в виде... Сибири и Дальнего Востока, подойдя к этому с чисто американской деловитостью. Через год после Великой Октябрьской социалистической революции — 6 ноября 1918 года — в городе Хартфорде, штат Коннектикут, была сформирована корпорация Военный торговый совет русского бюро Соединенных Штатов. Главой корпорации был назначен В. Маккормик. Основной капитал — в 5 миллионов долларов — был внесен тогдашним президентом США Вудро Вильсоном из военного бюджета США. И вот еще одна интереснейшая деталь — казначеем корпорации был Джон Фостер Даллес, впоследствии государственный секретарь США при президенте Эйзенхауэре (его брат Аллен Даллес был с 1947 по 1962 год директором ЦРУ), автор доктрины «отбрасывания коммунизма», глашатай многочисленных «крестовых походов» по «освобождению» Советского Союза и других социалистических стран от коммунизма. Экономическая подоплека даллесовской ненависти к большевикам весьма прозрачна — ведь «корпорация», куда он был определен казначеем, получила «исключительные» права на грабеж всего нашего Зауралья, Сибири, Дальнего Востока... И хотя «права» эти наша революция у Даллеса и К° отобрала, «корпорация» до сих пор существует! До сих пор!
Еще тогда, в 1918-м, они четко уяснили себе, что большевиков своими акциями не купишь. Ставили на тех, кто готов был распродавать Россию оптом и в розницу, — на врагов Советской власти.
И все же банк их лопнул вместе с планами расчленения Советской России. Растерзанная интервентами и белогвардейскими правителями, она, словно изрубленный на куски богатырь из русской сказки, срослась, ожила, поднялась во весь свой могучий рост и вновь предстала пред миром уже не просто единой и неделимой, а добровольно объединившейся, Советской.
Национальное самосознание русского народа, в котором «сеявшие усобицу» всегда осуждались, сыграло в формировании советского патриотизма колоссальную роль.
Идея Советской власти не просто не противоречила национальному самосознанию русских: опа ему соответствовала по своим нравственным критериям, демократичности, исторической перспективе и ретроспективе одновременно. Не случайно, конечно, слово «русский», а точнее — «житель России», «россиянин», что включает в себя все народы и национальности СССР (в традиционном западном понимании — России), обрело и значение идеологическое — «советский», «коммунистический», «марксистско-ленинский». Отмечу один только случай. Выступая в английском парламенте 8 июня 1982 года с речью, в которой он объявил «крестовый поход» против коммунизма, президент Рейган заявил, что целью этого похода будет — «отправить марксизм-ленинизм (подчеркнуто мной. — В. Б.) на пепелище истории». (Об этом «походе» у нас еще будет разговор.) И вот 14 января 1984 года на пресс-конференции в Белом доме по поводу предстоящей речи того же президента о советско-американских отношениях пресс-секретарю Л. Спиксу задали вопрос: как увязать эту речь «с предыдущими заявлениями о том, что в конечном счете место русских (подчеркнуто мной. — В. Б.) будет на пепелище истории»? Как видим, в западном понимании синонимичность понятий «русский» и «советский», «русский» и «марксист-ленинец» сомнений не вызывает. (Так же как у нас нет сомнений в том, что на пепелище истории место отведено не советскому, не американскому народу, а американскому капитализму, по которому действительно давно плачет это пепелище, где прах капитализма российского обретается с 1917 года.)
Отождествление этих понятий в русском национальном сознании, других пародов бывшей царской России происходило в несколько этапов — от стихийного восприятия идеи социальной справедливости Советской власти и ее нового цементирующего патриотического начала до сознательного принятия марксистско-ленинской идеологии в качестве общенациональной. Слова В. И. Ленина «Россия не может быть и не будет независимой, если не будет укреплена Советская власть» 1 — это ключ к пониманию советского патриотизма, самая его суть. Одновременно это и новое измерение национальной гордости великороссов в современных условиях, в том ленинском понимании, о котором мы уже говорили. Мы гордимся тем, что русский народ дал миру Ленина.
Его вечно живая, творческая мысль и по сей день — источник мудрости все новых поколений советских людей, которые, следуя его заветам, пришли на этапе развитого социализма к качественно новому воплощению иптерпацпопальпого братства — к исторической общности людей по имени советский народ. В рамках этой общности достигнуто уникальное единство национального и интернационального. Единство диалектическое, органическое. Сохранить и укрепить его — задача первостепенная для каждого советского патриота.

ИЗ ПРАЖСКОЙ ТЕТРАДИ

Разжигание национализма и антирусских, а по сути, антисоветских настроений было и одной из сверхзадач антисоциалистических сил в Венгрии в 1956 году, и в Чехословакии в 1968 году.
События в Польше в 1980 — 1981 годах, о которых мы еще поговорим, также показывают, что выболтанная Сульцбергером стратегия подрывных действий против социалистического содружества предусматривает по-прежнему использование национализма и русофобии в качестве средства подрыва социализма.
Вспоминаю Чехословакию сентября 1968 года. Это было тяжелое, смутное время. Контрреволюция, рвавшаяся к власти, еще не сложила оружия, затаилась, выжидала, что удастся разжечь ненависть в народе к советским солдатам, ко всему советскому, русскому, прежде всего русскому, хотя на защиту революционных завоеваний народов ЧССР пришли войска и из других стран Варшавского Договора, поднять восстание. Подполье выводило на улицы толпы разъяренных молодчиков. Они осаждали наших солдат, кричали, исходя ненавистью, злобой, словно они и были народом уполномочены вот так выразить свое к нам отношение. По-русски говорить в таких толпах было просто опасно. Еще более опасно было подходить с добрым словом к русским — на Вацлавской площади на моих глазах толпа до полусмерти избила за это неизвестного мне чешского коммуниста... Даже после того, как воинские части были выведены из Праги и других городов, контрреволюция продолжала «плакатную войну», испещряя стены домов лозунгами ненависти, карикатурами на советских солдат. Не погнушались даже осквернением памятников павшим за освобождение Чехословакии. И в этом, кстати, был их, стратегов контрреволюции из числа деятелей западной, или, как говорили там тогда, «световой» (то есть мировой) ориентации, колоссальный просчет. Сеятели ненависти встретились с ненавистью чехов и словаков к осквернителям святых могил. Может быть, именно с этого и начался тот великий поворот в сознании народов Чехословакии, постепенно приведшей к полной изоляции саморазоблачившегося подполья, позволивший подлинным коммунистам страны вымести «световую» нечисть из своих рядов, сплотиться и пойти дальше по пути строительства социализма в братском союзе с СССР и другими социалистическими странами. О впечатлениях той поры писал я в нескольких своих книгах, где довольно полно проанализирована политическая подоплека событий 1968 года и то, как их тщательно готовили западные спецслужбы в контакте с местной контрреволюцией. После той командировки в ЧССР родились у меня и стихи. Вот они: (...)
Да, время унесло в политическое небытие тогдашних «кумиров улиц». Кумиров, созданных искусственно, умело. Сейчас, когда просматриваешь документы той поры, неизменно наталкиваешься не просто на их антисоветские высказывания и статьи, а на откровенно русофобские выступления. С этого контрреволюция начинала, этим и закончила. Почему именно с этого, понятно: стремление вытравить из памяти народной историческую общность чехов и словаков с русским, украинским, белорусским народами, другими народами СССР было обусловлено у «кумиров улиц» и их западных вдохновителей главной стратегической целью «чехословацкого сценария» контрреволюции — вытравить из сознания граждан ЧССР идеи коммунизма, уничтожить наш братский союз, вырвать Чехословакию из социалистического содружества, привести ее в лоно «свободного мира».

«СОВЕТОФОБИЯ»: БОЛЕЗНЬ ИЛИ ПОЛИТИКА

...На углу 15-й улицы нью-йоркского Ист-Сайда паренек в потертой джинсовой куртке протягивает прохожим листовки. Беру одну: «Новая кампания» о «красной опасности». «Возрождение маккартизма». В листовке — карта: «Мир в представлении Рональда Рейгана». На ней едва ли не полмира в соответствии с масштабами их «жизненных интересов» занимают Соединенные Штаты, а там, где согласно реальной географии расположена наша страна, значится надпись: «СССР — безбожные коммунисты, обманщики и шпионы». Да, именно такое представление о Советском Союзе с самого первого дня пребывания у власти рейгановская администрация пытается привить и своим согражданам, и всему остальному миру.
Правда, начиная с 16 января 1984 года, с той самой широко разрекламированной «примирительной» речи президента Рейгана о советско-американских отношениях, из официальных заявлений Белого дома исчезли термины, обозначенные на той карте, что была отпечатана на листовке. Президент даже поклялся в интервью журналу «Тайм», что больше не будет называть Советский Союз «империей зла». Ну а что последовало за этим, в общем-то давно уже назревшим возвращением к нормальному тону, принятому в общении между государствами в международном сообществе?
Весной 1984 года во время поездки по США я отметил одну любопытную деталь. Практически ежедневно либо сам президент, либо кто-то из членов его администрации выступали с речами и интервью, в которых так или иначе обсуждался вопрос советско-американских отношений. Широко рекламировался прием президентом посла США в СССР Хартмана. Утверждалось, что ему будто бы даны «новые инструкции» и что вот-вот в соответствии с ними отношения с Советским Союзом изменятся к лучшему кардинальным образом. Когда самого посла спросили об этом в интервью по телевидению, на лице его отразилось явное замешательство: ничего конкретного и обнадеживающего в подтверждение официального оптимизма он привести не мог. Да и мудрено ли? Несмотря на рекламу (явно конъюнктурного, предвыборного характера) «нового подхода» официального Вашингтона к советско-американским отношениям, ничего нового, кроме, пожалуй, соблюдения дипломатического этикета, в нем не оказалось. Намеки на некие «новые инициативы» республиканской администрации, способпые-де вывести эти отношения из тупика, в который она же их завела, — обман, да и только. В самой кардинальной области мировой политики — переговорах о разоружении, снижении уровня военного противостояния, предотвращении угрозы войны — никаких серьезных инициатив Вашингтон не выдвинул. Не дал он никакого ответа и на советские мирные предложения, поддержанные в ООН подавляющим большинством делегаций стран — ее членов.
Было другое. Безостановочное наращивание военного потенциала США и их союзников по НАТО, разработка и производство все новых, более опасных видов вооружений, очевидное стремление к их гонке и в космосе.
О том, что в действительности крылось за «новым тоном» и масками вашингтонских миротворцев, можно судить по пресс-конференции, состоявшейся в Вашингтоне 3 июля 1984 года. Повод для нее был вроде бы и вовсе не политический — Белый дом чествовал ветеранов бейсбола, которым Рейган, как говорят, особенно увлекался в молодости. Но пресс-конференция проходила вскоре после того, как Советское правительство выступило с предложением начать в сентябре советско-американские переговоры по предотвращению милитаризации космического пространства, в частности о запрещении противоспутниковых систем. Ответ Вашингтона на это предложение поначалу сводился к тому, чтобы заставить СССР вернуться на женевские переговоры по ядерным вооружениям как средней дальности, так и стратегическим, которые были сорваны самими США. О противоспутниковых системах, о «звездных войнах», сценарии которых упорно разрабатывались в Пентагоне, «миротворцы» с берегов Потомака говорить не хотели — слишком заманчивой представлялась идея держать под прицелом всю планету из космоса. Американские журналисты бросились к Рейгану с вопросами: «Господин президент, скажите, согласитесь ли вы обсуждать с русскими проблемы космоса, даже если они не захотят вести переговоры о ракетах в Женеве?»
Ответ. Я не намерен сейчас отвечать на этот вопрос.
Вопрос. Вы говорите, сэр, что отказ, о котором сообщил ТАСС, не является окончательным?
Ответ. Прекрасный мяч, не правда ли?
Вопрос. Господин президент, неужели бейсбол действительно важнее контроля над вооружениями?
Ответ. На данный момент да...
Тогда корреспонденты истолковали это интервью как «неудачную шутку». Но «шутка» обернулась тем, что США саботировали и эти переговоры, сделали их невозможными еще до того, как они должны были начаться, отказавшись даже включить слово «космос» в повестку дня.
В Америке как-то ближе видишь, просматривая ежедневные газеты и разноканальные телепрограммы, что за этим официальным лицемерием стоит не просто патологический страх перед коммунизмом, но и одновременно навязчивая мысль уничтожить его любой ценой. Всячески замалчивают советские мирные предложения. Это, кстати, весьма действенный метод обработки общественного мнения. Не случайно сказала мне Сэнди Поллак, вице-президент Американского совета мира: «Уровень невежества большинства американцев в том, что касается советских мирных инициатив, просто фантастичен!»
Люди военно-промышленного комплекса в администрации и в пропаганде США одним умолчанием, конечно, не ограничиваются. Раздувание «красной опасности» в духе мрачных времен маккартизма ведется с чисто американским размахом, причем в средствах здесь — ни в финансовых, ни в пропагандистских — не стесняются. Как раз в те дни, когда я был в США, одна из газет брала интервью у государственного секретаря США Шульца. Корреспондент ее всячески ратовал за полное прекращение советско-американской торговли. «Ведь Советский Союз наш заклятый враг — зачем же с ним торговать?» — задавал он вопрос. А Шульц воспринимал это как нечто само собой разумеющееся. Более того — подыгрывал тем, кто разжигает антисоветскую истерию, выступает за сокращение торговли с СССР так называемыми «стратегическими товарами». Несмотря на «смену тона», то один, то другой представитель администрации США выступали с набившими оскомину утверждениями: «русским нельзя доверять», «русские не соблюдают соглашений», «русские не хотят подлинной проверки», «русские могут напасть на Запад».
Все чаще эти вымыслы шли в ход в связи с предвыборной кампанией. 28 марта сам президент Рейган в выступлении на конференции независимых страховых агентов США, обвиняя кандидатов в президенты от демократической партии в недооценке «советской угрозы», «съязвил»: «Пора спросить этих потенциальных руководителей, что именно они собираются использовать в качестве стимула в отношении Советского Союза. Они думают, что добрая воля и искренность обеспечат им улыбку и рюмку водки. Вы, конечно, понимаете, почему русские будут улыбаться». Как это напоминает выступления Джо Маккарти на антикоммунистических «слушаниях» 50-х годов! Те же прозрачные намеки, тот же стиль запугивания «красной угрозой» и шельмования своих политических противников. «Я с радостью могу констатировать, — говорил президент в той же речи, — что договор ОСВ-2 так и не был ратифицирован сенатом». А американцы мыслящие констатировали это с горечью. Один из них в беседе с нами охарактеризовал выступление Рейгана так: «Очередной приступ советофобии». Что это такое?
Профессор политических паук Принстонского университета С. Коэн дает такое толкование этому явлению: «Советофобия (то есть одновременно и слепая ненависть к СССР, и боязнь его. — В. Б.) — застарелая политическая болезнь Америки... Ее симптомы включают рассмотрение советско-американскпх отношений сквозь призму милитаристского мышления, паникерские утверждения о советских намерениях и возможностях, а также безосновательные заявления о том, что Соединенным Штатам угрожает стратегическое отставание». Это точные симптомы поразившей администрацию Рейгана болезни. Но не все. В политическом плане Рейган и его «команда» возродили пещерный антикоммунизм, в ранг государственной мудрости возвели давно дискредитированные догмы маккартизма, в соответствии с которыми исторический конфликт между капитализмом и коммунизмом сводился к примитивно-религиозной схеме «борьбы добра и зла». С вашингтонского амвона объявили, что Советский Союз — «империя дьявола»! С помощью подобной «логики», как писал один американский публицист, «все беды Соединенных Штатов», от провалов политики Вашингтона в Западной Европе и развивающихся странах до экономического кризиса в самих США, легко «объяснялись происками Москвы».
В США мне показали рисунок в одной из американских газет, на котором изображена семейная пара перед разводом. Муж говорит покинутой им жене: «Конечно, это не единственный фактор, но мне кажется, что Советы — фактор весьма важный в дестабилизации нашего брака». При всей иронии в рисунке отражено явление, весьма типичное для США: советофобия рассчитана не на людей мыслящих, а на низведение общественного мнения до уровня примитивного стереотипа: «Все беды от русских!» Тот же стереотип поставлен, по мнению ряда американских политологов, и во главу угла объявленного Белым домом «крестового похода» против коммунизма.
При этом главные цели «контрнаступления» заключаются в том, чтобы попытаться дискредитировать реальный социализм в умах граждан капиталистических стран и в конечном итоге добиться путем экспорта контрреволюции дестабилизации СССР, других социалистических государств. Миф о «советской угрозе» с самого начала правления республиканской администрации активно использовался как инструмент для осуществления подрыва разрядки.
Именно этой задаче придавалось особое значение. Профессор гуманитарных наук Нью-Йоркского университета, известный историк А. Шлессинджер с тревогой отмечал, что в США «возрождена оценка «холодной войны» как священной войны», данная Дж. Ф. Даллесом еще 30 лет назад. «Такая концепция «холодной войны», — отмечал Шлессинджер, — исключает даже саму мысль о примирении или компромиссе, идею сосуществования, ибо как можно идти на компромисс или сосуществовать со «злом»? Она не предлагает никакой другой перспективы, кроме противодействия «всеми силами» и войны до последнего вздоха. Она зовет истинно верующих на «джихад» (священную войну. — В. Б.), крестовый поход с целью истребления неверных».
Именно с таких позиций и убеждал Белый дом своих сограждан в необходимости открытой враждебности, тайной войны спецслужб США против стран социализма и войны явной — экономической, технологической и идеологической. Кстати, полномочия этих служб были тоже не случайно расширены при администрации Рейгана до небывалых масштабов. По сути дела, им предоставили полную свободу рук как для подрывных акций против развивающихся стран социалистической ориентации и национально-освободительных движений, так и для слежки за американскими гражданами. Дело дошло до того, что Р. Рейган подписал специальную директиву о создании в США концлагерей для «нелояльных граждан». Вот чем обернулась советофобия. Да если бы только этим!
ЦРУ и разведка Пентагона подготовили вторжение на Гренаду, с головой влезли в необъявленную войну против Афганистана, вооружая и финансируя банды душманов. Новые миллионы долларов были отпущены ЦРУ на операцию по свержению сандинистского правительства Никарагуа. Разрабатывались и осуществлялись «сценарии» по типу никарагуанского, направленные против Кубы, Лаоса, Кампучии, Вьетнама, Анголы, Эфиопии, Мозамбика, других суверенных государств. Морская пехота и военные корабли США терроризировали Ливан, «дежурили» в Персидском заливе. И все это творилось под предлогом «защиты от советской угрозы»!
В спецслужбах США с приходом Рейгана к власти было налажено серийное производство антисоветских фальшивок, которые активно используются для нагнетания «советофобии». Все чаще она принимала форму откровенной «русофобии». ЦРУ распространило, в частности, ряд «исторических исследований», авторы которых пытались вопреки историческим фактам доказать, что «русским всегда было присуще стремление к агрессии и экспансии». Так, бывший глава американской делегации на советско-американских переговорах об ограничении ядерных вооружений в Европе П. Нитце заявил в апреле 1984 года, что «в советском понимании слово «мир» означает такие условия на нашей планете, при которых торжествовал бы социализм — первая стадия коммунизма, классовые противоречия были бы устранены и создались бы условия для истинного мира под руководством Коммунистической партии Советского Союза». Что это, как не повторение избитых вымыслов ультраправых пропагандистов США о «всемирном коммунистическом заговоре»? Не случайно, видимо, сделано это заявление с явным подтекстом — с «русскими договориться нельзя», «бойтесь русских».
Нитце вторил и бывший глава делегации США на переговорах с СССР об ограничении и сокращении стратегических вооружений Э. Рауни. По его «просвещенному» мнению, русские «добиваются за столом переговоров превосходства не только над США, но и над всеми потенциальными противниками». Тот же вывод — «с русскими не договориться».
Американские политологи, и Коуэн в их числе, связывают усиление «советофобии» в США прежде всего с изменением военно-стратегической доктрины США при президенте Рейгане. Это отказ от концепции «сдерживания» и переход к концепции «ведения ядерной войны». В политическом плане это сопровождалось отказом от разрядки и ставкой на «уничтожение Советского Союза как мировой державы». В идеологическом — вызвало разного рода сценарии «дестабилизации» мира социализма.
Любопытно, что еще на стадии разработки этих сценариев их авторы и заказчики уже исходили из того, что «Советский Союз разваливается», не выдерживая «внутренних трудностей». «Из этого, — писал, например, главный редактор западногерманского журнала «Шпигель» Рудольф Аугштейн, — правительство Рональда Рейгана упорно исходит, будто может читать в книге судеб». Для такого вывода у Аугштейна были основания. Ведь и полугода не прошло после прихода Рейгана к власти, как он публично заявил: «Мы присутствуем при написании последней страницы печальной и смутной главы человеческой истории под названием «Коммунизм». Полагаю, что мы уже становимся свидетелями начала конца...»
Чего же тогда испугались в Вашингтоне, если до конца коммунизма, по расчетам самого Рейгана, остались считанные минуты на часах истории? Сидели бы и ждали себе, пока мы, как говорил министр обороны США Каспар Уайнбергер, «тихо развалимся». Так не ждали же. Вооружались до зубов, до макушки под набатный бой «Русские идут!». Сам Уайнбергер объяснил подобное отсутствие логики в действиях рейгановской администрации весьма забавным образом. Он сказал буквально следующее: «История, особенно русская история, знает много примеров, когда властители страны, зная, что парод становится беспокойным, тут же начинают войну, чтобы вновь сплотить вокруг себя народ. Отвлечь от репрессий в собственном государстве.
Мы должны обеспечить себе достаточную силу, чтобы удержать русских даже от мысли о нападении на Запад, которая может возникнуть из-за давления в связи с провалом революции».
Все здесь ложь от начала до конца. Провал нашей революции Запад предсказывает с первого ее дня. Напомню, что еще в 1970 году орган Информационного агентства США (ЮСИА), журнал «Проблема оф ком-мьюнизм», предсказывал «скорое восстание» против большевиков. С тех пор в Белом доме «восстания» ждали как манну небесную, с надеждой просматривая доклады ЦРУ о провокационных вылазках его агентуры в Советском Союзе. Агентура была мелковата, выходить на «демонстрации» соглашалась только по часовой оплате и только при наличии поблизости американских корреспондентов, чтобы тут же весь мир узнавал о ее подвигах, чтобы шумели западные витии о «репрессиях» против «борцов за права человека» в СССР. Витии шумели, журналисты превращали заурядных уголовников в «узников совести», раздували антисоветское кадило так, что дым глаза застил плохо информированным, сбитым с толку людям. Но те, кто кадило это держал в руках, знали и знают четко — никаким восстанием в России не пахнет.
Впрочем, не об этом сейчас речь. Вернемся к Уайпбергеру. Был бы он каким-нибудь заштатным проповедником ультраправых взглядов из американской глубинки, на его чудовищное невежество в том, что касается русской истории, никто бы не обратил внимание: мели, Емеля... Но ведь это человек, которому поручено закупать оружие для Пентагона, разрабатывать стратегию американских вооруженных сил и предлагать на случай войны «перечень целей» для ракетно-ядерных ударов по нашей территории. А войны, как верно подметил журнал «Шпигель», «возникают не только из желания какой-либо клики или. деятеля напасть (классические примеры — Гитлер и Наполеон)». Часто они начинаются из-за того, что намерения, возможности и интересы противника либо неправильно оцениваются, либо попросту игнорируются из-за идеологической предубежденности. Незнание человеческой психологии, нежелание понять историю другой нации, ее национальный характер тоже могут, что особенно опасно в ядерный век, привести к непоправимому шагу — ракету с ядерной боеголовкой обратно не вернешь, если опа уже взлетела. «Шпигель» всласть поиздевался над Уайпбергером. «Нам бы очень хотелось узнать, — говорилось в статье, ему посвященной, — когда с момента основания США в 1776 году «русские властители» начинали войну, «чтобы вновь сплотить вокруг себя народ и отвлечь от репрессий в собственном государстве».
Быть может, Уайнбергер имеет в виду Крымскую войну 1853 — 1856 годов? Режим царя Николая к началу войны был прочнее, нежели другого участника войны — Наполеона III, который смог укрепить свои позиции узурпатора в 1853 году и был свергнут в 1870 году после своей неудавшейся авантюры в Мексике. Вот как это было. Так что иногда не мешает учить уроки в школе.
Война России против Японии в 1904 году, завершенная при посредничестве президента Теодора Рузвельта в 1905 году, для обеих сторон была грабительской войной за Маньчжурию и Корею; она была весьма популярна в Японии, но никак не в европейской России. Так что же, Уайнбергер проявил достаточные знания хотя бы по одному вопросу? Нет.
Русские были столь же мало инициаторами первой мировой войны, как и второй. Во всяком случае, им это не было нужно «для разрядки внутренней обстановки». И не столько понимание Францией внутренней слабости России содействовало началу первой мировой войны, сколько понимание Германией слабости царско