Ах, эта красная рябина Среди осенней желтизны… Я на тебя смотрю, любимый, Теперь уже со стороны.
Со стороны страданий прежних, Со стороны ушедших лет, Которым словно зорям вешним, Уже возврата больше нет.
Летят, как ласточки, листочки С моей любовью по пути; И только нет последней строчки, И слова нет еще «прости».
Еще цепляется за память Счастливых дней весенний гром, Когда любовь бродила с нами, Скрывая нас одним крылом.
Весною ласточки вернутся, Оставив за море любовь; И над рябиной пронесутся И что-то мне напомнят вновь.
Ах, эта красная рябина Среди осенней желтизны… Я на тебя смотрю, любимый, Из невозвратной стороны.
Песня, такая знакомая, песня, которую пели, поют и будут петь не только в печальном одиночестве, наедине с собой, со своими личными обстоятельствами, но и в праздники, за праздничным столом — нашелся бы только голос, способный передать все ее нюансы, все переливы мелодии и настроения.
" Красную рябину " слышали все, а вот задумывались ли об авторах? Кто же написал эту песню о любимом? Тушнова, Друнина, Казакова?… Ведь только женщина, взрослая женщина, повидавшая и пережившая немало, могла произнести эти пронзительные, прощальные слова, не правда ли?
Но "Ах, эта красная рябина" написал Анатолий Софронов, а лучшей исполнительницей этой песни безусловно является Нани Брегвадзе — народная артистка СССР.
Стихи этой песни были написаны поэтом Анатолием Софроновым в подмосковной Баковке, где он работал над пьесой "Ураган", в которую он их и включил. Анатолий Владимирович Софронов (1911-1990) - коммунист, сталинист, один из руководителей Союза писателей СССР.
Пьеса была принята к постановке Ленинградским Александрийским театром. Театр заказал к ним музыку местному композитору. Она была написана, и песня про красную рябину среди осенней желтизны очень органично вплелась в сюжетную канву спектакля. Но дальше сцены не пошла. Судьба ее, как говорят, не сложилась.
Поставивший несколько позже ту же пьесу в Московском Малом театре режиссер Борис Равенских включать ее в спектакль не стал, полагая, что в его сценической версии "Урагана" должна звучать другая песня. Поэт с ним согласился и написал для композитора Григория Пономаренко другие стихи:
Где-то ветер стучит проводами по кровле
Как мне быть ? Как мне жить с этой трудной любовью?
Стихи же "Красной рябины" Софронов предложил своему давнему другу, земляку и соавтору, ростовчанину Семену Заславскому. Именно этот композитор и нашел к ним заветный интонационно-мелодический ключик. Песня получилась хорошая, обрела дыхание. Но поначалу ее напевали только в узком семейном и дружеском кругу.
— Как-то сидели мы у нас дома, — вспоминает вдова поэта Эвелина Сергеевна Софронова, — с приехавшим к нам в гости из Грузии для участия в юбилейном вечере Анатолия Владимировича, большим нашим другом Григолом Абашидзе, возглавлявшим в ту пору грузинскую писательскую организацию и обсуждали его программу. Когда дошли до песенной ее части, Толя напел Григолу под аккомпанемент Заславского "Рябину" и с грустью посетовал:
— Ну, что же это получается: такая хорошая песня, а спеть ее некому. Кому бы ее предложить?
И тут я говорю им:
— Почему бы не пригласить Нани Брегвадзе ? (Она в ту пору была уже хорошо известна любителям песни по выступлениям с ансамблем "Орэра", передачам телевизионного Огонька и т.д.).
— А что вы так переживаете ? — заявляет Григол. — Дайте-ка я сейчас ей позвоню.
Абашидзе позвонил в Тбилиси, его соединили с Нани, и он предложил певице срочно прилететь в Москву для участия в творческом вечере Анатолия Владимировича. Вскоре она прилетела, пришла к нам домой, и здесь дома она эту песню разучивала. Позвали Заславского. Помню, я ей эту песню напела под его аккомпанемент, потому что давно вжилась в нее. Помнится, она даже комплимент мне приятный сделала:
— Я буду петь, Эльвирочка, как вы её поёте и трактуете.
И через несколько дней на сцене Колонного зала состоялась премьера "Красной рябины". Вечер и концерт транслировались по радио и телевидению. Это и помогло популяризации песни.
