Июль 2014 г.

На живца
Началось все с того, что я нахожусь на похоронах. Мы стоим посреди шоссе, по которому четверо мужчин несут открытый гроб, в гробу лежит пожилая женщина. Рядом со мной стоит сын той женщины. Я тихонько интересуюсь, что же случилось и он отвечает, что его мать убил какой-то псих, разрезав ей ножом живот. Дальше я кусок не помню. Сижу в просторном светлом офисе и просматриваю бумаги, там куча какой-то информации, мне нужно среди всей этой писанины различить, где правда, а где ложь. Делаю какие-то пометки на полях, но у меня чего-то не сходится. Злюсь, зачеркиваю и начинаю заново. В офис заходит мужчина. Он кажется мне знакомым, в голове мелькают какие-то отрывки из жизни, причем жизни совместной. Бывший муж (в реальности не знаю этого человека, но нечто похожее снилось во сне "Песочный Человек"). Сейчас же мы просто работаем вместе, и ладим с друг другом плохо. Он швыряет мне на стол папку. Я открываю, внутри фотографии еще двух жертв и какие-то вычисления. - Это что? Ты его нашел? - спрашиваю я, разглядывая столбцы цифр.- Это было не сложно, - отвечает мужчина небрежно. Меня это бесит, потому что над этими вычислениями я сидела гораздо дольше, чем он, но ничего не добилась.
- И почему мы не можем его взять сразу? - интересуюсь я.
- Потому что доказательств мало, - хмыкает он, - будем ловить на живца.
После этой фразы он вытаскивает из заднего кармана джинсов какую-то фотографию. На ней моя бабушка.
- С ума сошел? - кричу я, - только попробуй!
- И попробую! У меня есть доступ, - перед моими глазами появляется листок бумаги с печатью.
Дальше кусок помню смутно, мы сидели ночью в каком-то овраге. Овраг этот находился возле дачи (причем дача в реале не моя, и как потом оказалось, бабушка тоже). Бабуля собирается уходить домой, сегодня она засиделась допоздна. Слева от нас скользнула чья-то тень. А дальше начался захват. Откуда-то набежало народу, все завертелось, шум, гам. Дальше провал. Я сижу в квартире с мамой и бабушкой (причем это были незнакомые мне люди, но воспринимала я их именно так). Бабушка хвалит, мол охотники за головами сейчас работают лучше, чем полиция и как здорово, что тот мужчина так вовремя ее спас. Я тихонько хмыкаю, зная, что на самом деле это все было подстроено, но мне нельзя об этом говорить, иначе с работы уволят. Родня продолжает петь дифирамбы охотнику, меня же это все раздражает и я почти уверена, что он это все делает только для того, чтобы позлить меня.
Далее идет кусок сюжета, который я наблюдаю со стороны. Вечер, пустынная улица. По ней неспешно едет фургончик. Что-то вроде передвижного цирка на колесах. Фургончик вырвиглазно раскрашен - трансформеры, пони, еще какие-то мультяшки. На крыше сидит медведь (из мульта Маша и медведь) и хохочет механическим голосом, на кузове сидит точно такая же механическая Маша, она моргает, кивает головой в такт льющейся откуда-то изнутри музыке, выглядит весьма отталкивающе. Звук привлекает детишек, те смотрят на фургончик издали, не решаясь приблизиться, но видно, что им очень хочется. Из фургона высовывается миловидная девушка и начинает петь. Она улыбается и манит детишек. Те завороженно идут. Вскоре их собирается около десятка, и они все ближе и ближе подходят к фургону. Тут механическая Маша открыла рот и оттуда пошел какой-то дым. Дети стали кашлять и тереть глаза. Далее видно крупным планом, как ребенка, что стоял ближе всех, утаскивает внутрь фургона чья-то черная рука. Далее я сижу в кафе с тем же мужчиной и он рассказывает как раз о том случае с детьми. По его рассказам уже прошло около месяца с нашего первого дела, и сейчас от исхода этого дела зависит его повышение. Поэтому он во что бы то ни стало задался целью поймать киднеппера. Он предлагает мне поехать с ним, так как ему нельзя браться за дело одному, нужен наблюдающий из моего департамента. Я нехотя соглашаюсь, но даю себе обещание особо ему не помогать, пусть сам своей головой работает. Во время поездки я сижу и опять что-то считаю, цифры расплываются в глазах и складываются в причудливые узоры. перед глазами складывается образ человека, похитившего детей. Лет сорок, коренастый, небритый, в старой заношенной одежде. Неприятный тип, навевающий ассоциациями с местами не столь отдаленными.
- Ты что-то увидела? - вдруг спрашивает охотник, видимо заметив мое отсутствующее выражение лица.
Не хочу ему отвечать. Поэтому просто молчу дальше. Он пытается меня разговорить, грубо шутит, упрашивает сказать, что я вижу, давит на совесть, что так мы маньяка искать будем дольше и мало ли скольких детей он еще успеет украсть. Угрожает настучать начальству и последующим моим увольнением. Фыркаю в ответ что-то вроде: "А ты еще спрашивал, чего это я ушла!" После этой фразы он затыкается и остаток дороги мы едем молча. Мы проезжаем мимо детского городка, куда детишки на каникулах приезжают отдыхать. Городок выглядит перевернутым, почему-то вызывая ассоциации с разоренным пчелиным ульем. То тут, то там мы находим обрывки одежды, невнятные следы, а потом мы выходим на тропинку, которая ведет к лесу. Вдоль тропинки идут маленькие деревянные домики с веселыми рожицами. На многих домиках эти рожицы перечеркнуты накрест красной краской. от этого становится не по себе. Усугубляют картину жутковатые механические мультяшки, стоящие неподалеку. И чем чаще я обращаю на них внимание, тем больше замечаю, что они приближаются к нам. И тут я замечаю, что на мне надето что-то не то. Это форма работницы этого городка. Светло-голубая, жутко неудобная, к груди прикреплен бейджик. Я непонимающе смотрю на охотника. Тот усмехается и делает шутливый жест, будто приглашает войти меня в домик. Я понимаю, что он снова использовал меня, хочу наорать на него, но мужчины нет рядом. Я больше не сержусь, я в ужасе, потому что ощущаю, что киднеппер где-то близко и мое присутствие ему не нравится.Я пытаюсь скрыться за большой горкой, но меня грубо хватают за плечо и швыряют на пол. Провал. Я сижу в этом фургоне и пью кофе. Преступника поймали, а бывший получил повышение. Хочу высказать ему пару ласковых, но его нигде нет. Провал.
Я почему-то нахожусь все в той же местности, где и детский городок. Причем вид у меня очень потрепанный, лицо болит, на щеке царапина, одежда порвана (нелепая розовая юбка и желтый топик, которые я бы в жизни не одела), прячусь за кустами. Недалеко от меня какая-то парочка решила поразвлечься, они настолько заняты собой, что не замечают, как к ним кто-то крадется. Я хочу крикнуть им, но боюсь выдать себя. Расстояние сокращается, и вот подглядывающий уже стоит над ними. одно ловкое движение и он сворачивает парню голову. Девушка в ужасе визжит. Далее я вижу со стороны, как он тащит девчонку в какой-то деревянный сарай. Она плачет и просит отпустить ее. Убийца совсем молодой, лет 20-23, не больше. Встрепанные светлые волосы, выражение лица выдает в нем больного человека. Он смеется, стоя над ней, крутя в руках серп. Мне становится страшно, я не хочу смотреть, но я продолжаю видеть. Вначале он отрезает ей волосы. Она кричит, хоть ей и не больно. А он, смеясь, говорит, что не убьет ее быстро, ведь это не интересно! А ему хочется провести время с большим удовольствием. Он пытает ее, больше психологически, чем физически. Он глумится над трупом ее друга, срезает кожу с его лица и надевает на свое. Не знаю, сколько длились все пытки, но под конец он задушил ее леской.
И тут я понимаю, что все еще сижу за кустом, а тот парень стоит надо мной. Я пытаюсь убежать, но он успевает меня схватить. До сарая ему видно идти лень и он решает поразвлечься прямо тут. Он связывает мне ноги и руки все той же леской и начинает рассказывать о том, чем любит заниматься в свое свободное время (коего у него достаточно). Он говорит, что подглядывает за людьми, может месяцами наблюдать за жертвой, а потом приводит ее сюда, в самый неожиданный момент. Он говорит, что наблюдал за мной почти всю весну и поджидал момент, когда я окажусь одна. И тогда он скинул мне смс с телефона моей матери (откуда он его взял - не знаю), чтобы я приехала сюда, отдых на природе и все такое. Он знал, что я никого не возьму с собой, потому что планировала свалить пораньше, а бывшего я на дух не переношу. Наверное единственный раз за весь сон я пожалела, что этот охотник не ошивается со мной. Он зачем-то говорит мне снять юбку, я же сопротивляюсь, пытаясь ударить того побольнее. Получаю по лицу, падаю. Убийца вытаскивает кусок проволоки и нагибается ко мне.
- Можешь себе представить путь этой проволоки через твое тело? С чего начать? Через ухо или глаз? Выбирай.
Я же от ужаса вообще ничего сказать не могу, внимательно следя за проволокой.
- Выбирай, сука!!! - орет он мне в лицо.
- Ухо? - неуверенно произношу я.
- Не угадала! - он начинает дико хохотать, и вонзает проволоку мне под ноготь. Кричу от боли.
А дальше я вижу, как откуда-то к нам идет охотник. Неторопливо так. И лицо жуткое, непроницаемое, будто маска. Убийца замечает его и говорит, мол хорошо, теперь у меня будет две игрушки. Но Мужчина пришел не один. К нам идут люди со всех сторон. Я знаю, что они тоже охотники за головами, и что пацану теперь не светит ничего хорошего. Плохо, когда они собираются больше, чем двое. А тут их человек семь. Парень отталкивает меня и пытается убежать. Бывший ловит меня, остальные же ловят парня. Его тащат в тот же сарай. Мы идем туда же. Его руки скручивают той самой леской и подвешивают под потолок. Он боится, но все равно продолжает смеяться, хотя по его лицу текут слезы.
- Зачем ты это сделал? - спрашивает один из мужчин, указывая на изуродованное тело.
- Это же интересно! - отвечает как-то невпопад парень.
Ему задавали еще какие-то вопросы, но ответ всегда был одинаковым. Он не может прекратить смеяться, хотя он осознает, что теперь он стал жертвой. Каждый из охотников принес серп. Они подходят к нему и начинают отрезать по маленькому кусочку. Не хочу на это смотреть, отворачиваюсь.
- Ты как? - спрашивает бывший, выглядя довольно взволнованно. Обычно он за меня так не переживал, когда ловили кого-то на живца, но сейчас что-то пошло не так.
- В норме, - отвечаю я, - зачем ты их привел?
Тот неопределенно пожимает плечами, и зачем-то пытается закутать меня в одеяло. Замечаю у него папку. Выхватываю и листаю фотографии и какие-то записи. Понимаю, что все преступления совершал один и тот же человек, каким-то образом перемещаясь по телам недавно умерших людей. Тот мужчина с неприятной внешностью был сыном умершей женщины, которого убили практически сразу после смерти его матери. А девушку мучил бывший работник детского городка, который попытался защитить детей.

Собачья жизнь
Довольно необычный сон. Он был абсолютно бессюжетный. И во сне я была...собакой. Самой обычной собакой, что живет на помойке возле нашего кладбища. Все было настолько реалистично, но при этом необычно. Зрение было в приглушенных тонах. Цвета я различала, но они были неяркие (как если при настройке изображения насыщенность уменьшить). У меня были какие-то мысли, но они были настолько обрывочными, односложными. Мне постоянно хотелось почесаться, но я не дотягивалась лапой до нужного места. Помню, как нашла кусок недоеденной сосиски в тесте, и как ее пришлось отстаивать. В помойке через дорогу было больше пищевых отходов, так как на нашей в основном были только гнилые цветы. И я побежала туда. меня чуть не сбила машина, но проехала буквально в нескольких сантиметрах от меня. Несмотря на скудное зрение, запахи и звуки были очень сильными. На меня буквально навалилась сладковатая вонь цветов, аж голова стала болеть. И звуки такие, будто ты слышишь все шорохи в радиусе десятка метров. Помню, там в машине была компания молодых людей, два парня и девушка. Девушка поморщилась при виде меня. Еще помню, когда отстаивала свою еду, приходилось угрожающе рычать на других. необычное впечатление, когда чувствуешь, что твою пасть занимает столько много места на лице и разъезжается так широко в оскале. А когда рычишь, внутри будто моторчик маленький работать начинает. Я даже свое дыхание ощущала, учащенное и тяжелое, и как высовывала язык, когда было жарко. В общем вроде и ничего особенного, но все настолько непривычно.

Непредвзятый суд
Мне снилось, что я вхожу в состав какой-то группы людей (не уверена, что они люди, лиц не было видно), которые должны судить тех, кого ждет тяжелое посмертное существование. Что-то вроде суда у египтян. Я не очень хорошо помню весь сон. Помню только что та группа людей была странно одета, они были завернуты во что-то напоминающее простыню, только угольно-черного цвета, лица замотаны от и до, руки примотаны были к телу. Я даже не знала, какого они пола. Странность была в том, что люди, которых мы судили, еще не умерли. Общались телепатически, в голове звучал механический голос, который говорил, что то, что сейчас произойдет сильно повлияет на дальнейшее существование тех, кого мы опрашиваем. Мы не желаем им зла, но и не должны подсуживать, иначе существование испортим себе, так как возьмем на себя часть их плохих поступков. А проблема состояла в том, что судить надо было не только незнакомцев, но и тех, к кому ты можешь испытывать какие-то симпатии, например родню, друзей или кумиров. Наша задача состоит в том, чтобы быть объективными. У нас в голове было что-то вроде датчика определения лжи - как только человек начинал врать, он окутывался белесым сиянием. На каждого человека было по одному, максимум двое опрашивающих, и каждый опрос мы завершали рукопожатием. Во время рукопожатия происходило определение, что станет с человеком. Помогало определить дальнейшую судьбу сияние, исходившее от рук. Его цвет соответствовал тому, сколько человек врал и сколько совершил нечестных и подлых поступков, причем главным условием было то, что сможет ли опрашивающий отделить свою руку от тела. Если нет, то дела совсем плохи. Было ощущение, что полотна, окутывающие опрашивающих, это не костюм, а часть их тел, а сами полотна выступали чем-то вроде проектора. Допрашивали мы в белой комнате, ну точнее это больше походило на световую комнату Джеймса Таррелла (http://www.allartnews.com/wp-content/uploads/2010/12/James-T­urrel-Dhatu-2010.jpg). Вроде и замкнутое пространство, но очень сильно искажающее восприятие. Особенность комнаты была в том, что она была абсолютно белой и казалась безграничной, но как начиналась беседа, та начинала менять цвет и на ней появлялись изображения, проходившие через полотна допрашивающих. Во время разговора сами полотна вели себя как живые, будто антенны, улавливающие настроение опрашиваемого. Людей делили на несколько категорий и каждой категорией занимался определенный судья. Категории помню плохо, но помню, что нам (а я была с еще одним существом) достались общественные лица. Кто-то выглядел смятенно, будто не понимал, где находится. Пытались кричать, найти выход, метались по комнате. Кто-то же будто полностью осознавал, что происходит и вроде как сами добровольно на это согласились. Проблема была в том, что мы не могли допрашивать насильно, поэтому приходилось успокаивать тех, кто метался в истерике. Судя по всему наши "костюмы" также могли передать любую внешность, которая была в подсознании у человека - кто-то видел нас как родственников, кто-то как школьных друзей и.т.д. Нескольких людей я не знала, но большинство мне были знакомы по передачам, новостям и т.д. Мне не давали судить самостоятельно, долгое время я была лишь наблюдателем, и большую часть допросов я не помню. Запомнила только отрывки. Какой-то незнакомый мне человек все время называл моего "коллегу" мамой и плакал, честно говоря смотрелось это неприятно. Но он даже сказать ничего не мог. Потом допрашивали какого-то музыканта из христианской рок-группы (точно не помню, Skillet или Creed), как тот говорил нам явно заученную речь про благотворительность и любовь к богу, но датчик почему-то срабатывал довольно часто. Потом он вздохнул и говорит, мол кого я обманываю, все это делается ради денег, как и многое в нашем мире. А пришел к нам потому, что чувствует, что что-то надвигается нехорошее. Упомянул о том, что в Америке сейчас не так как раньше и его это пугает, поэтому и пришел исповедоваться, т.к. хоть и не настолько он белый и пушистый, но все же какая-то тяжесть на сердце есть. Помню, как допрашивали какого-то депутата, а комната нам отразила зал для пресс-конференций. Он вещал о чем-то важном и фундаментальном, что-то о семейных ценностях и демографии. А потом изображение вдруг плавно стало меняться. Мы увидели, как этот самый депутат списывает часть денег на реформу, для себя на "прочие нужды", и сумма там круглая. Допрашивающий стал злиться. А когда он злился, его полотна стискивали руки и лицо, не знаю, причиняло ли это ему боль, но выглядело жутко. Нам было показано много плохих поступков, но вместе с ними было и что-то хорошее. У этого депутата был больной сын, и он пытался сделать все, чтобы вылечить его. Чем закончилось - не помню. Последний допрос, который я видела проходил над басистом из моей любимой группы. И этот допрос поручили мне, объясняя тем, что я должна преодолеть симпатию к любимой музыке и судить честно. Комната ничего не отображала, и я не знала, что вообще нужно спрашивать. Вопросы помню смутно, запомнила только три. Первый - общается ли он со своим отцом. Комната стала темной, будто свет выключили и я увидела на стене изображение человека, который уже давно жил один и справлялся своими силами. Изображение перешло в очертания его дома, мы смогли посмотреть его со всех сторон. Все было аккуратно, но как-то довольно бедно. Второй вопрос был на счет России. Я помнила, что когда-то давно их группа поддерживала сенатора Керри на выборах, который показал себя русофобом, да и вообще не сильно дружелюбным человеком, и что те никогда не приезжали в Россию с концертами. Музыкант сказал, что он не знает, русофоб он или нет, так как долгое время СМИ описывало эту страну весьма однозначно, но он считает, что глупо из-за этого ненавидеть всех людей. Хотя верит, что когда-нибудь между нашими странами может начаться война, хотя многие этого и не хотят. Третий вопрос был о какой-то девушке, который даже не я задала. Мой "коллега" спросил о том, с кем он встречался в 1996 году. Честно говоря сама не знаю, к чему это было. Но тот понимающе хмыкнул и выдал фразу, мол Виктория тогда замужем не была даже, а с женатыми он не мутит (кто такая Виктория тоже не знаю). Тогда тоже испытала что-то вроде гордости за него, но тут же почувствовала, как полотна на моем теле начинают мне давить на лицо, и решила, что даже если он говорит правду, лучше вообще не выражать никаких эмоций. Рукопожатие состоялось, но я не помню его результата, конец сна тоже не запомнила.

Запутавшиеся персонажи и торговцы фантазиями
Работаю в каком-то старом здании, напоминающем заброшенную школу. Мы продаем людям определенные фантазии, видения и сны. А также берем на попечение персонажей, когда либо придуманных художниками, писателями и сценаристами. Берем тех, кто забыл, что они всего лишь выдумка и воображают себя людьми в своем реальном мире, тем самым вредя окружающим. Начинается с того, что я сижу в пустом трамвае на месте кондуктора, и не могу с него сойти, мне нельзя наступать на пол, потому что его просто нет. Он воображаемый. Зато на этом воображаемом полу могут стоять такие же воображаемые персонажи. Я перевожу в наш мир девушку, она героиня какой-то песни, но я не помню какой. Высокая красивая, с длинными светлыми волосами. Она плачет, потому что недавно начала понимать, что она не реальная. Но она уже смирилась с этой мыслью и хочет существовать в нашем мире, не мешая никому, а лишь выступая вдохновением для отдельно взятых авторов (я так поняла, что она играла роль кого-то вроде музы). Периодически я так и езжу с разными персонажами, кого мы смогли реабилитировать (те отправляются в наш мир, и их создатели продолжают творить про них произведения), и кого нет (тех я отвожу в их собственный мир). О последних перестают выпускать произведения и быстро забывают. Сюжета было мало, больше обычные воспоминания. Была там одна азиатская старушка из какой-то сказки, которая никак не хотела понимать, что она не человек. А люди, которые ее придумали уже умерли несколько веков назад. Она постоянно готовила. Причем из обычных дешевых русских продуктов она творила какие-то вкуснейшие азиатские блюда. Ее никуда не отправляли - она была безобидна и подрабатывала в нашей столовой. Однажды я даже наблюдала за готовкой, она действительно делала что-то волшебное, потому что вначале ты видишь дешевую лапшу и ошметки от крабовых палочек, а потом пара взмахов руками и перед тобой рисовая лапша с говядиной и кукурузой. Проблема всех персонажей была в том, что они были "однобокими", то есть проявляли лишь те черты характера, которые прописал им автор, не больше, то есть старушка умела только готовить и больше ничему не могла обучиться и с остальными также. Персонажей было много, и наше здание с трудом их вмещало в себя. Было ощущение, что нас не финансируют. Мы раскладывали для них старые матрасы и изношенное постельное белье прямо на полу, так как кроватей было всего три. А под конец нам и вовсе привели Дина и Сэма (внезапненько так ибо сверхов я не смотрела уже очень давно)- их проблема была в том, что они выбрались в наш мир и не могли адекватно его видеть. Им везде мерещилась нечисть и демоны, которых на самом деле не было. Они были опасны для общества, поэтому их привели к нам.Когда персонажей приводили к нам, большую часть их вещей забирал надзиратель (которого я не видела ни разу), так произошло и в этом случае. Оружие мы отобрали сразу, ключи от машины, мобильники (которые при ближайшем рассмотрении оказались не настоящими). Мы (я работала в паре с каким-то человеком, я даже не помню, какого он или она был пола и как выглядел, но то, что я была не одна, это точно) пытались объяснить им, что они попали в реальный мир, так как их произведение сейчас достаточно популярно, и если они не хотят обратно в свой мир, где о них быстро забудут, им нужно понять, что они - выдумка.Было интересно за ними наблюдать, так как однобокость очень явно проступала - Дин был силой, Сэм был мозгом. И было ощущение, что у каждого из них всего по несколько ярких черт и больше ничего. Они выглядели живыми, но какими-то зацикленными и карикатурными. Пару раз они нас пытались обмануть и сбежать в наш мир, прихватив свое оружие. Но каждый раз их попытки были пресечены и под конец они уже не особо рыпались. Также мы занимались торговлей, как я писала выше. Почему-то наш "товар" был в виде мармеладных медведей всех цветов радуги, которые лежали в аппарате с механической рукой.Эти мишки (фантазии, видения, сны) были чем-то вроде наркотиков. У нас были постоянные покупатели, которых я хорошо запомнила. В стене появлялось окно, ну точнее как окно, мы видели, что было снаружи, нас тоже видели, но перегородка была достаточно прочной. Какой-то афроамериканец постоянно к нам приходил и брал определенный вид фантазий (мишки синего цвета) о том, что его жизнь всегда останется неизменной, что жена, которая ушла от него в том году, никуда не уходила и не забирала детей. Что на работе он будет до пенсии, и никто его оттуда не уволит даже не смотря на какой-то большой косяк, который он допустил. Еще была пожилая женщина, приходившая за детскими мечтами и хорошими снами для своей дочки-инвалида. Я помнила ее, когда-то она купила у нас видение о будущем и увидела, как ее дочь во время какого-то костюмированного праздника сбивает машина. Я знала, что я не виновата в этом, так как такие вещи не зависят от меня, но все равно ощущала какое-то смутное чувство вины и жалость, поэтому всегда клала немного лишнего ей с собой. Каждый цвет означал определенный вид фантазий и видений (сама сейчас уже не вспомню какие именно что значат). Людям нельзя было сразу показать товар, который они покупали, но у нас были образцы, которые были схожи по свойствам. Тогда человек нагибался к окну, и прислонялся лбом к перегородке, глядя в глаза продавцу. Продавец прислонялся так же и прислонял к перегородке мармеладного медведя, который сочился сквозь перегородку и растекался тонкой пленкой, пленка эта поглощала наши лица и было ощущение, что от нас оставались только глаза, которые наблюдали фантазию будто бы сверху с высоты пяти метров. Если же мишку съесть, то ты становился непосредственным участником фантазии и мог полностью там со всем взаимодействовать. Но в реальности это выглядело бы, будто человек лежит и смотрит в одну точку. Штука эта была небезопасно - больше одного в день принимать нельзя, иначе можешь не очнуться, но многие именно так и сводили счеты со своей жизнью

Застрявший между мирами и повторяющиеся события
Снова была веселая ночь. Снилось два сна подряд. Первый совсем короткий, но был интересен тем, что я могла видеть глазами всех персонажей, участвовавших в нем. Причем одновременно! Странное состояние калейдоскопа, когда пытаешься уловить малейшие детали, а те изменяются со скоростью звука. В этом сне главной героиней была девушка-следователь, которая искала пропавшего заключенного. Одновременно с этим в ее доме происходили странные вещи, предметы летали по воздуху, что-то периодически падало и скрежетало. Она вызывала священника, но тот ничего не мог сделать. А окружающие утверждали, что в доме завелся полтергейст. Как оказалось позже, полтергейста никакого не было. Во время отбоя, тот заключенный не смог проснуться и каким-то образом "провалился" между нашим миром и параллельным. И если в параллельном его все видели, но он не видел и никак не мог там ничего сделать, то тут наоборот - он прекрасно видел наш мир и мог взаимодействовать с предметами, но его не видел никто. Вначале ему нравилось такое положение вещей, но не долго. Сложно существовать в двух местах одновременно. Тогда он пришел к этой девушке и попытался обратить на себя внимание, чтобы та смогла его найти. Основной сюжет помню очень плохо, вроде как он и придушить ее попытался и записки оставлял, но ничего не помогло. Вместо того, чтобы догадаться и попробовать вытащить заключенного в наш мир, девушка сошла с ума и ее увезли в больницу.
Второй сон был дольше и его я запомнила хорошо. Возможно и благодаря тому, что этот сон мне уже снился несколько лет назад. Моя мама настаивает на том, чтобы я на какое-то время переехала к нашим близким (именно близким, а не родственникам или друзьям). Я очень не хочу, но это сделать надо. Сам факт переезда не помню, сон начинается с того, что я уже стою на пороге. Это очень просторная, занимающая весь этаж, квартира, но обставлена бедно и неряшливо. Здесь живет большая семья - мать, отец и их семеро детей в возрасте от 2 до 28 лет. Я не люблю их, меня тяготит их присутствие, хотя сами они проявляют ко мне максимально возможное дружелюбие. Мать я никогда не видела, ее присутствие настолько эфемерно, что почти не ощущается. Отец огромных размеров, судя по наколкам, бывший зек. Ходит в грязной майке и постоянно потягивает пиво. Грубый, неотесанный мужлан, способный влепить затрещину ребенку и обматерить гостя. Двое малышей, которые радостно кинулись меня встречать, тоже не вызывали во мне положительных эмоций - грязные, крикливые. Один постоянно хватался за все, что только мог утянуть, а второй ревел и пытался эти вещи отобрать себе. Еще одного ребенка я почти не видела, он постоянно спал. Также была девочка лет 8, которая меня пугала тем, что в таком маленьком возрасте была жутко повернута на сексе. Даже на детском планшете были какие-то совсем не детские игры. Я старалась не общаться с ней, в то время как сама девочка бегала за мной хвостом. Так же было трое старших детей. Девушка лет 23, работающая не то секретарем, не то бухгалтером. Она постоянно сидела в своей комнате и писала какие-то отчеты. Единственное за чем она выходила, так это за едой. А ела она очень много, хотя при этом оставалась болезненно худой. С ней мои отношения были чуть лучше, чем с малышами и родителями. Она напоминала мне девушку, с которой вместе учились, поэтому негатива не вызывала. Еще был парень лет 25, не уверена, что он где-то работал, создавалось впечатление, что большую часть жизни он проводил на улице. У него было неадекватно агрессивное поведение. Любое слово, сказанное не тем тоном, могло привести к драке. Мне казалось, что долго на свободе он не проведет времени и рано или поздно попадет за решетку. Его я боялась больше остальных и старалась с ним не пересекаться. Был и седьмой ребенок - старший сын лет 28. Он появился во сне не сразу, зато когда я его увидела, то в мозгу зашевелилась мысль, что все это уже было. Я все это видела, и этих людей действительно хорошо знаю. Парень был словно не из этой семьи. Улыбчивый, гладко выбритый, в чистой модной одежде. Он вызывал во мне чувство необъяснимого сильного восторга. Только ради него я была готова остаться в этой квартире. Он тепло меня поприветствовал и спросил, не прошли ли даром его уроки. Возникло воспоминание, что он учил меня танцевать фигурный вальс, только очень давно, когда я была еще ребенком. Я улыбнулась и заверила, что уроки я до сих пор отлично помню. Он хотел вытащить меня на прогулку, но отец семейства стал орать, что я должна помогать присматривать за малышами. В итоге я осталась одна в комнате, которую мне выделили для жилья. Я сидела и думала, почему они относятся ко мне как к ребенку, ведь я взрослый человек и давно вышла из возраста, когда мне указывали, что делать. Да и на работу мне надо, а не сидеть тут в четырех стенах, укрываясь непойми от чего. Я попыталась уцепиться за воспоминание о том, что же было, когда я уже была в этом доме. И тут я поняла, что это сон, причем точно такой же, который мне снился лет десять назад. Не хватило концентрации, чтобы полностью выйти из сюжета и взять бразды правления в свои руки. Но я теперь помнила от и до, что же было тогда, и мне захотелось что-то поменять. Я пошла в первую комнату, где сидела девочка с планшетом. В тот раз, как я помнила, она заставила играть меня в какую-то игру, но тогда был не планшет, а компьютер, игра была чем-то вроде камасутра-тетриса. В этот раз я решила удалить это. Я полезла в настройки, чтобы удалить файл, но планшет растекся у меня по пальцам. Скомкав его, я выбросила его в окно и пошла дальше. Я попала в огромное помещение, напоминавшее общественный душ. Грязно-желтый кафель, пять душевых открытых кабинок, большое замызганное зеркало. - Что ты тут делаешь? - услышала я за спиной недовольный голос.
Я обернулась и увидела неадекватного. Вид у него был воинственный и не сулил мне ничего хорошего. Почему-то из всего его вида запомнилась только татуировка на плече и грязные обломанные ногти. Я вспомнила, что в прошлом сне он напал на меня, когда я стала грубо отвечать на его вопросы. Сейчас я не хотела такого исхода. Примирительно подняв руки, я сказала, что просто заблудилась и ищу выход. Он злобно посмотрел, не веря моему оправданию.
- Зачем ты вообще пришла? - спросил он.
На это я не нашлась, что ответить, т.к. сама была без понятия, зачем меня сюда отправили.
- Если хочешь, я уйду отсюда, только дорогу покажи.
Внезапно парень стал орать на меня, я испугалась и попыталась убежать, но поняла, что я действительно не знаю, где дверь.
- Зачем ты сюда пришла? ЗАЧЕМ???
Я невразумительно блеяла, что пришла сюда не по своей вине, и что мне жаль, что я причиняю ему дискомфорт.
- Ты общаешься только с ним! - вдруг выдал агрессор, - ты презираешь нас всех, кроме него, а ведь мы все одно целое и ты сама, и он, и я, и все они! - голос сбился, послышался всхлип. Он плакал. Это зрелище потрясло меня настолько, что я кинулась его успокаивать, обняла и гладила по голове.
- О чем ты сейчас говорил? - спросила я его.
Но он не ответил, только вырвался из моих рук и куда-то убежал. Учитывая, что в прошлый раз он меня здорово покалечил, я сделала вывод, что изменить что-то удалось, да еще и в лучшую сторону. Однако одна проблема все же была - я действительно заблудилась. Я нашла дверь, но она вывела меня совсем не туда, откуда я пришла. Я бежала по длинным коридорам, попадая в немыслимые комнаты. Ноги болели, в боку кололо. Я остановилась в конце белого коридора, заканчивающегося окном. И в этом окне я увидела комнату, находившуюся в другом конце здания. Там проходила какая-то репетиция. Что-то шло не так, этого куска сна в прошлый раз не было. Музыка, доносившаяся оттуда казалась мне знакомой (сейчас точно не скажу, но кажется это было то ли Bring me the horizon - Sleepwalking, то ли AFI - Medicate). Музыка звучала чисто, громко, я невольно заслушалась. И несмотря на то, что я была очень далеко, видела я все до мелочей, будто стояла в нескольких метрах. Это была группа старшего сына. Он стоял возле микрофона и пел. Он знал, что я смотрю, и явно любовался собой. А я любовалась им. Снова то всепоглащающее чувство восторга и радости. Я попыталась дойти до той комнаты, но видно сбилась с пути и пришла в комнату девушки-бухгалтера. Та уминала пончик и не обращала на меня внимания.
- Как мне пройти в комнату, где идет репетиция? - спросила я.
Та окинула меня скептическим взглядом.
-Что? Только не говори, что ты тоже в его поклонницы записалась!
- Я? Да нет, ты что? - я окончательно смутилась, - просто музыку послушать хотела.
-Ну-ну, - девушка мне не поверила, - и что все в нем находят? Он же уже давно безнадежно влюблен.
- В кого?
- В себя самого! - засмеялась его сестра и снова уткнулась в отчеты.
- Да ну тебя, - проворчала я, - а вообще я домой хочу.
- И не надейся!
В подавленном настроении я вышла из ее комнаты и снова наткнулась на неадекватного брата.
- Не бывает идеалов, - сказал он, показывая куда-то за спину, - ты принимаешь одно, но не принимаешь другого, но если существо не может существовать без обоих аспектов, то дело гиблое. Уходи отсюда! - вдруг рявкнул он.
Меня почему-то это зацепило. На глаза навернулись слезы и я снова куда-то побежала. На этот раз мне удалось найти выход на улицу и я вырвалась из этого дома. Но оглядевшись, впала в отчаянье. Я не знала, где я нахожусь, это был совершенно чужой город. Я пошла в сторону автобусной остановки, но пошарив по карманам, я поняла, что у меня нет денег. Отчаянье достигло пика и я разрыдалась в голос. Обидно было выйти на свободу и не знать, что с ней делать. Я решила побродить по улице и увидела издали старшего со своей группой. почему-то не захотелось светиться перед ними, но меня уже заметили. Он подошел и спросил, почему у меня красные глаза. Черт! Снова это внезапное восхищение и радость. Радость за то, что он вообще со мной общается. В голове однако шла борьба мозга с эмоциями. Эмоции были в полной эйфории, а мозг пытался докричаться, что эта реакция ненормальна, учитывая, что этого человека я видела совсем мало и толком его не знаю. Я думала, что мы пойдем на остановку и он посадит меня на автобус, но тут сон будто "перескочил" (как в старых пленочных фильмах, если пара кадров вырезана и склеена). Поэтому я услышала лишь неполную фразу:
-...тут неплохо, сюда я привожу своих почитателей.
Я огляделась. Мы находились в небольшом ресторанчике. Он был оформлен с пафосом, который был совершенно неуместен - всюду зеркала, барельефы какие-то, ярко-красные стены... Это даже был не ресторан, а какая-то среднестатистическая пельменная, в которой даже готовить толком не умели. Я фыркнула, но ничего не сказала. Зато вспомнила оставшуюся часть прошлого сна. Сейчас этому парню не понравится еда, которую нам подадут и он устроит безобразный бабский скандал, стыдно будет всем, а он сделает вид будто так и надо. Затем придет его сестра, и скандал уже будет между ними, а потом он ее ударит, когда не согласится с ее словами и та упадет головой об угол стола. Надо было что-то менять. Но нам уже поставили большие тарелки с чем-то непонятным. Парень уже поднимался с места, чтобы закатить повару истерику. Я подскочила к нему и схватила за лицо.
- Не смотри по сторонам, молчи и слушай меня! - прошипела я, - прекрати истерить, будь мужиком, иначе все закончится очень плохо. ПРЕКРАТИ!!!
Все замерло. Сон будто остановился. Я смотрела в упор на парня и не понимала, что же вызывало во мне такой восторг. Обычный избалованный, самолюбивый истерик. Правильно сказал его брат, идеалов не существует. Я пошла к выходу, открыла дверь и проснулась.повторяющиеся события