***

Интервью  - Орхан Памук

Насколько я знаю, в вашем новом романе «Рыжеволосая женщина» (выйдет по-русски в конце ноября ) действие разворачивается за пределами Стамбула. Неужели вы решили расстаться со своей литературной метрополией?

— Не совсем. Этот роман рассказывает о человеке, который занимается рытьем колодцев, и о его подмастерье — вместе они пытаются найти воду на пустоши возле Стамбула. Задача это непростая, тем более, что мастер ни на йоту не готов отступиться от своих средневековых принципов — и в том, что касается методов поиска, и в технологиях, которыми он пользуется, и в том, как он строит отношения с учеником. Для меня это прежде всего текст о власти авторитета и о развитии цивилизации, о соотношении традиции и новации, о доверии и дисциплине, а еще о том, как важны мифы и древние тексты, обосновавшиеся в наших головах. Но не забывайте: пустошь, на которой ищут воду мои герои, расположена неподалеку от Стамбула. Через тридцать лет этот участок оказывается проглочен бесконечно расширяющимся городом, то есть «Рыжеволосая женщина» начинается за пределами Стамбула, а заканчивается внутри его, потому что город как бы проглатывает мой текст.

— Есть известная фраза о невозможности писать стихи после Освенцима. А как вы думаете, можно ли вообще писать хоть что-нибудь сегодня, когда привычный жизненный уклад меняется и весь мир сотрясают тектонические сдвиги небывалой силы? Как вы со всем этим справляетесь?

— Думаю, что Адорно — если не ошибаюсь, именно он автор этого высказывания — был неправ. Он явно полагал, что мы, писатели и вообще художники, обращены исключительно вовне — что мы смотрим на происходящее вокруг и откликаемся на него в своем творчестве. Но это не совсем так. Писатели и художники точно так же откликаются и на ту поэзию, которая звучит у них внутри. В каждом из нас живет поэт, и когда читатель видит наши книги, этот поэт как бы выходит на поверхность, обнажает себя. Да, книга — всегда ответ на происходящее снаружи, но в не меньшей мере она откликается на то, что происходит у художника внутри. Я не думаю, что сегодня, когда мир и моя страна охвачены политическими репрессиями, когда пишущие люди оказываются в тюрьмах, я должен прекратить писать книги. Я не готов отказаться от своих попыток создать по-толстовски совершенное предложение, строчку, абзац. В мире действительно происходит много ужасного, и упомянутые вами тектонические сдвиги в самом деле выглядят пугающе, но не забывайте, что искусство предлагает выход из всего этого. И на самом деле, когда тебя терзает тревога, особенно интересно фокусировать свое раздражение и гнев, переплавлять их в отточенные и безмятежные тексты, в которых как будто бы нет ни малейшего следа породившей их бури.

Интервью организовано при участии «Ясной Поляны».

* * *

В основе романа «Рыжеволосая Женщина» лежат два текста.

Первый (западный, европейский) — трагедия Софокла «Царь Эдип», герой которой убил своего отца и женился на своей матери, воплощая тем самым предсказание оракула, которого он всю жизнь старался избежать.

Второй (восточный) — поэма Фирдоуси «Шахнаме», в одном из сюжетов которой отец Рустам убивает на поединке своего сына Сухраба. В обоих случаях герои не знают ничего о родственных связях между собой и соперниками и каждый приходит в ужас от содеянного.

Итак, кто кого убьет — отец сына или сын отца? Этот вопрос преследует героев уже «Рыжеволосой Женщины». Памук переплетает их судьбы, множа линии отцов и сыновей, создавая зеркальные сюжеты, давая каждому выбор — убить или быть убитым. Не первый раз в своих текстах Памук отражает спор восточной и западной культур, боль турецкого общества. Самого Памука обвиняли в излишней европеизированности для восточного автора.

В романе «Рыжеволосая Женщина», на первый взгляд, автор отдает-таки предпочтение культуре восточной, позволяя ей выиграть поединок, ослепив соперника выстрелом. Однако третья часть, ведущаяся от лица Рыжеволосой Женщины, делает этот выбор неоднозначным, закольцовывая сюжет, помогая одному из героев стать писателем, дабы понять соперника. А для этого необходимо встать на место другого, сделаться им, а значит разрешить спор своеобразным перемирием.

«Рыжеволосая Женщина» — на поверхности роман о первой любви, однако текст похож на сражение с землей в попытке погрузиться на метры вниз, где должна рано или поздно возникнуть вода, или смысл. Памук обращается к двум тысячелетним историям и рассказывает их применительно к современности, адаптирует к Стамбулу конца 20 — начала 21 века. Это роман-игра, роман-зеркало, в котором удивительно переплетены судьбы героев в нечто целое, начавшееся с колодца летом 1985 года, а может быть и раньше — с театра, революционной ячейки и краски для волос.

***