Есть в моей прошлой, уже по времени давней жизни, такие эпизоды, которые моя психика до сих пор не может переварить. Когда в моей память что то всплывает про это, я невольнно задаю вопрос «КАК?» Как такое могло случиться? Как я такое могла допустить?».На вскидку, могу насчитать три таких нелепых эпизода. Все они были между 20 и 25 годами. Каждый раз, когда вспоминаю о них, меня до сих пор передёргивает. А с людьми из 1 и 2 эпизода не хочу сталкиваться даже на пушечный выстрел.
Эпизоды эти называются «Грёбаный гештальт мигтик», «Элбург-Ебург» и «Надя-Париж», называю по мере убывания травмирующего фактора. Первые два - это как будто куски моей жизни, которые я не хочу впускать в свою автобиографию, хочу вычеркнуть, хочу, чтобы их не было.

Вот сейчас я съёжилась, вспоминая первый эпизод «грёбаный гештальт - мигтик». Этот кошмар, в который превратилось моё первое знакомство с практической психологией. Он был уже 20 лет назад, полжизни прошло после этого, а я съёживаюсь до сих пор! Может поэтому моё стремление идти в практику психологической помощи как то с тех пор заморозилось, и я долгое время считала, что мой удел – это психодиагностика, занятия наукой и преподавание психологии. но в глубине души всегда чувствовала, что мне этого недостаточно, и невольно стремилась к темам, связанных с глубинной личностной проблематикой и психотерапией.

2001 год был сложный, кризисный для меня. Оставались последние месяцы учёбы в университете, после чего жизнь должна была резко «вытащить» из-под меня опору, на которой я стояла, уютно расположившись. У меня не было планов, куда идти и что делать дальше, я просто училась, училась, и процесс учёбы мне нравился – он как раз и был той опорой под моими ногами, которой мне предстояло лишиться. Мне, 22-летней, видимо, требовалась какая то помощь и поддержка извне, и невольно её искала. Поэтому я и «клюнула» на предложение лучшей тогда подруги пойти на 1 ступень по гештальту, которая заканчивала 1 ступень, и о гештальте очень восторженно отзывалась. К тому же мне хотелось познакомиться с практикой психологии попробовать её «на зуб», чтобы самоопределиться в пути своего дальнейшего постуниверситетского профессионального развития, найти своё место в мире психологии.. Это я сейчас так чётко рефлексирую и описываю, тогда всё это делалось как то стихийно, интуитивно, наощупь, и порой импульсивно . Конечно, если бы я попала в подходящую для меня на тот момент практику психологии, мне бы это помогло лучше понять, что со мной, как мне быть и куда мне дальше двигаться.

Но «Гештальт-мигтик» оказался неподходящим местом. Я словно попала «не в то время не в то место». И долгое время после ухода оттуда считала, что я сама виновата, что так получилось (так обычно считают, уж прости меня Господи за такую свободную ассоциацию, жертвы сексуального насилия!). Но сейчас, из позиции «бережно к себе», я считаю, что гештальт оказался для меня слишком агрессивным методом, или не метод сам по себе, а ведущие группы, или сама ситуация группы, которая и по сей день некомфортная для меня, интроверта и немножко аутиста. Я как бы дезориентировалась тогда в этой ситуации, «развалилась», потеряла себя. При этом от меня на этих группах требовали каких то проявлений, а мне хотелось закрыться, спрятаться от всех, никак не проявляться, но присутствовать там и наблюдать, выжидая момент, когда мне честно захочется проявиться. Кто то из участников глумился над моей закрытой позой, ногами, перекрученными как «макаронинами». А мне так было комфортнее. Но я не понимала, почему дома, одна я варюсь и переживаю тот кризис, в котором я в тот год находилась, а на группе из 20 человек куда то всё пропадало, исчезало. Мне бы выйти в центр группы поработать, ведь есть над чем - но там, в группе, я как будто дезориентировалась, рассыпалась, теряла своё Я. Помню, как ведущая, обратив внимание на мою напряжённую улыбку, из меня «вытащила» злость, которую я неохотно признала, особенно в небезопасном для меня кругу группы, и меня в этой ситуации вынудили определить, на кого из группы направлена эта моя злость. Этот случай, был, наверно, началом череды других негативных случаев проявления себя на этой группе, проявлений и раскрытия того, что я никак не хотела перед другими расскрывать. Ведь я не чувствовала там безопасность, и вообще никак не чувствовала себя, поскольку в группе из 20 человек я себя теряла. Терялось чувство реальности, а поэтому адекватность поведения в ситуации. Это напоминает мне то, как ребёнок-аутист, переполненный тревогой и ужасом, попал в непривычную обстановку, где есть другие дети. Хаотично передвигаясь по пространству, он кричит, воет, кусает и бъёт других детей. Конечно, у меня в мои 22 года это было совсем не так, но ощущения от того как я веля себя там, почти такие. И ещё есть одно очень сильное ощущения, что я перед всеми ними упала в грязь лицом!

Но я продолжала ходить на эти трёхдневки, поскольку моя академическая обязательность обязывала меня доводить начатые дела до конца – я думала о том, что должна во чтобы то ни стало получить сертификат о прохождении 1степени. Я считаю их, ведущих, профессиональной ошибкой то, что со мной, тогда ещё почто девочкой, они ни разу не пытались поговорить о том, что данная группа, учебная, мне не подходит, но рекомендовать вначале бы походить на какую то терапевтическую малую группу, либо на индивидуальную терапию. Да видимо, плевать им хотелось на принцип «не навреди» - им главное, чтобы был участник, приносящий доход в их контору. Принципом "не навреди", мне кажется, пренебрегает немало гештальт-терапевтов, аппелируя всегда, по поводу и без повода к "ответственности клиента".

А потом я зачем то поехала на интенсив, наверно за морем вместе с той самой подругой, хотя и внутренние поиски, малоосозноваемые, были. Обнаружила, что в терапевтической группе из 6 человек мне как то комфортно и тепло, я чувствовала принятие, которого мне так не хватало. На большой учебной группе была та же жопа. Надо было бы взять индивидуального терапевта, но не чувствовала доверия ни к кому, да и про свой кризис подзабыла, на море и солнце то. А потом окончательно рассорилась и разошлась с той подругой. Осенью опять были трёхдневки, на одной из которой мне та подруга, уже бывшая, при всех выссказала, что я очень эгоистичный человек. А последнюю трёхдневку я всю проплакала, сама толком не понимая почему… Но не плакать не могла, слёзы лились не прекращаясь, так мне было там плохо, чуждо, одиноко… Я не знала что другим сказать, как проявить себя. И только один человек подошёл ко мне, сказал, что для моих слёз потребовалась бы целая простыня….
Больше я туда не пришла. И сертификат о 1 ступени не получила. И хорошо, думаю я сейчас, а то бы передёргивало меня от одного взгляда на это бумажное свидетельство о том ужасном годе. А подруга потом неоднократно звонила, но не с вопросом «как ты?», а хладнокровно и прагматично интересуясь, не приду ли я на следующую группу, поскольку везде и всегда была старостой и организатором.

Считаю, что не будет преувеличением назвать то, что происходило со мной на «Грёбаном гештальте мигтике» - травмой. Травмой, которая спустя 20 лет полностью себя не изжила, и поэтому до сих пор побаливает.

Сейчас я могу видеть, слышать и читать о том, как много всего полезного и хорошего предлагает метод гештальт-терапии. Есть много интересных людей, работающих в этом методе. которых я обожаю читать. Но пунктом моего выбора в обучении, или в групповой терапии, гештальт никогда не будет.
Продолжение следует..