Я наблюдаю, как сейчас моя старшая дочь постепенно превращается в девушку. Она меняется внешне. У неё появляются новые привычки. В частности, тяготение к телесному уюту и комфорту. По утрам вижу, как она любит подольше поспать, понежиться в постели. Одеваться стремится так, чтобы было благозвучно по цвету, стилю и достаточно комфортно. Перед телевизором на диване любит расположиться в подушках и с пледом, с ароматным чайком. Я думаю, это одно из проявлений женственности – уютно и расслабленно нежиться в комфорте, с удовольствием вдыхая жизнь. Только вчера это был задорный и озорной ребёнок, обожающая дурачиться и гримасничать, скинуть с себя всю одежду даже при 12 градусах в доме и прыгать от души на том же диване. А сегодня это уже маленькая женщина.

Всё бы хорошо, но вот где-то в подсознании есть вредный «голосок», который говорит «Вот, разнежилась тут! Работать, трудиться надо, а она тут в перинах разлеглась!». Откуда это, задумалась я. И подумала о том, как жили женщины поколения моей мамы, бабушки. И как вообще жилось женщине век, два века назад. Сама я себе позволяю и нежиться, и одевшись красиво, бродить по саду, вдыхая ароматы цветов, и много чего другого… Разумеется, мне приходится принимать трудовую стойку, занимаясь домашним хозяйством и копая огород, но я могу чередовать по своему усмотрению роль напряжённой работяги и роль женщины, замедлившейся и наслаждающейся жизнью. А могли ли себе это позволить советские женщины, поколения моей мамы и бабушки? Ведь тогда мало кто мог себе позволить не ходить каждый день на работу, разве только жёны каких то высокопоставленных лиц. Говорят, что даже на многодетную маму смотрели косо, если она не работала, а «сидела дома», тунеядка эдакая. Да, я с ужасом думаю о такой жизни, когда каждый день тебе рано утром нужно на работу, вечером после работы в магазине стоять в очередях (раньше, говорят, всегда были длинные очереди), а потом, в состоянии окончательной замотанности готовить на семью ужин. Ну хорошо, остаются выходные, когда можно замедлиться и понежиться. Но мне свидетели тех времён рассказывают, что все выходные уходили на стирку, накопившуюся за неделю - стиральных машин тогда почти ни у кого не было, уборку квартиры и многое чего другое. Кошмар какой! В таких условиях проявиться той женщине, которую я описала, просто нереально! Какие чувства может вызывать такая нежная прекрасная женщина у тех, которые нон-стоп вынуждены напряжённо трудиться, изматываться, занимаясь выживанием? Вот здесь и есть один из самых сильных источников женской зависти! Из него рождается своего рода запрет на женственность, замедленность и расслабленность. Ты не можешь быть женственной, замедленной, расслабленной и сексуальной, потому что: 1)такая ты не справишься с задачами выживания, 2) нельзя позволять себе то, что нельзя другим женщинам - этим ты как бы ставишь себя выше них, унижая их. 3)нечестно быть такой по отношению к окружающим, за счёт которых обеспечивается твой бытовой комфорт (расслабленная женственность тогда является по сути паразитированием на других).

В старину ещё было понятие «женская доля», которое, по мнению итальянского философа Антонио Менегетти, сейчас теряет актуальность из-за того, что технический прогресс в мире позволяет облегчить бытовую сторону жизни, уровень медицины позволяет заботиться о красоте и здоровье, контролировать свою репродуктивную функцию, а женщина не без связи с этим обретает всё больше свобод и прав. Но в результате многовекового негативного опыта, в женщинах, по мнению Менегетти, всё же продолжает жить некая «женская негативность». Мне кажется, что она и проявляется, в частности, в этой зависти к женственности.
Если подумать о том, что происходило 100—200 лет назад, то с проявлениями женственности больше всего повезло тем, кто был из высших, аристократических сословий. Этим прекрасным женщинам почти не приходилось заниматься обеспечением чистоты дома, приготовлением еды для большой семьи, вскармливанием и воспитанием своих детей. Наверно, немного среди аристократок было тех, кто измучивался недосыпами из-за младенца, Всей этой «черновой» работой занимались другие.
Мне тяжело думать о крестьянках, чья жизнь вся проходила в поте лица. Когда вставать приходилось с первыми лучами солнца (а то и до них), чтобы начать заниматься всеми делами, связанными с борьбой за жизнь. Были ли место и время для проявления женственности в тех условиях? Говорят, что в те времена женщина могла рано, уже в 40 лет, терять здоровье, красоту и молодость. Много ли было в такой крестьянской среде зависти, в частности зависти к женственности? Думаю, что рассуждения о «женской доле» тогда точно были очень уместны. А где было больше зависти одних женщин к другим, в крестьянской среде или в аристократической? Думаю, ответ очевиден.
Несомненно, всё же и в крестьянской среде были разные «женские радости». Но я рада, что я живу в то время и в той культуре, где многие женщины могут выбирать, как им жить, чем заниматься, насколько женственной им быть. Когда надо мной не довлеют всякие долженствования, какой полагается быть или не быть женщине, когда мне с бытом помогает техника, освобождая мои руки и мою душу для других, более интересных занятий, для хобби и саморазвития, для медитации и рефлексии.
P.S. А дочь мою мне всё же приходится побуждать к самостоятельности и ответственности за себя, объяснять, что у нас дома нет обслуживаюшего персонала, который вовремя приготовит и принесёт покушать и обеспечит прочие удобства.