В Будапеште я жил давно. Лет 20 назад мистическим образом угодил в университетскую программу по «обмену студентов». Не знаю, на какой мешок картошки или муки обменял меня Союз Нерушимый, но что-то, видимо, было не так, потому что через полгода вернули, полупьяного и отчаянно брыкающегося обратно в Москву. На Киевском вокзале ждала толпа похмельных друзей, мечтавших отведать венгерского пива, которое ожидалось, что привезу в качестве сувенира. Увы, пива не довез, так как это хуже, чем Винни-Пуху поручить носку мёда. Пришлось затариваться обыкновенной «Столичной» в ближайшем гастрономе и угощать рассказами. Венгрия, надо сказать, на совстудента произвела неизгладимое впечатление, поэтому нынешняя поездка предощущалась как нечто, либо очень ностальгическое, либо – разочаровывающее. Ни того, ни другого не случилось. Может, потому, что 20 лет назад была зима, и вдобавок - постоянно мучился разными соблазнами по вине стипендии, эквивалентной 30 долларам ША. Оказывается (!!!) Будапешт - красивый город, одновременно напоминающий Лондон, Питер и Амстер. Населенный вежливыми и даже какими-то заботливыми венграми (не ахтунг!). Только говорят они немного по-марсиански. А язык забыл, хоть и учил когда-то. Кроме судьбоносного набора Кисы Воробьянинова: «за-ваш-здоровье!» («эгесшегедре!»); «подайте еще одно пиво-вино-водка, пожалуйста» («мег едь шёр-бор-палинка, ледьен сивеш»); и конечно – сакраментальное - «очень кушать хочется» («надьон иххеш вадьок»). Вспомнился также крик отчаяния - «фекете-рибизли-теа» - «чёрносмородиновый чай», который заказывал, когда иссякали форинты – т.е., примерно, дня через два после выдачи стипендии. Впрочем, Эллочкиного словаря хватило и на этот раз. Более того, предпринимал попытку обучать Наталью, а также путешествовавших с нами Юзеров Димике и Шлому с Тансилком. Так и не понял, получилось ли? Мнемоническая схема применялась следующая: «эгесшегедре» – это - «читта-дритта, читта-маргаритта»; «шёр-бор-палинка» - «чёрт побери – палинка!», а «фекетерибизли» - «эники-беники ели вареники». Ученики вели себя по-разному. Димике мудро и по-доброму улыбался. Шломо упорно отвечал на иврите, а Тансилк - по-английски. Наталья молчала как Бонивур и бровями повелевала самому разобраться с официантом. Официант, кстати – тоже незабвенное словечко – «пинцер». Э-э-э-э - Доберман Пинцер. Справедливости ради надо отметить, что с «фекетерибизли» у меня вышла обсдача. «Пинцер» взглянул исподлобья и ответил на чистом английском, что «принесет большую коробку» и я сам смогу выбрать себе сигару…
Успели с Натальей катнуться на Балатон, где гуляли и грели кости в термальных водах лечебного спа.. Поправляли «эгесшегедре», чтобы «читта-дритта» не болела. Оттуда и фотка счастливой лингвистки. Остальные выложу потихоньку в альбоме. А сигары мы и дома попьём. Только с мятой. Чёрт с ней, с этой черной смородиной.
[699x464]