Он за покой тогда бы всё отдал,
Но с ней - покой?
Ты шутишь, Леонардо.
Не зря ведь песня
уличного барда
не в силах заглушить
её скандал.
Кто даже думает
О тишине с такой?
Там, в спальне,
крест его,
тяжёлый крест -
Мадонна!
Мегера, стерва,
украшенье дома,
И всё, что хочешь,
только не покой.
Явилась.
Ангел.
Села перед ним.
И он портрет её
Закончил сходу.
Она.
Окно,
с лазурным небосводом.
Над нежным личиком
колечком тонким -
нимб.
Не спать, не есть, выдумывая краски:
« Из носа кровь? Добавлю-ка в руду…»,
Подсматривать, как ветер гонит ряску
По черному холодному пруду,
Хрустальных фей ловить и, извиняясь,
Срисовывать строение крыла,
И подмечать, как, гибко извиваясь,
Юродствует над деревом пила.
И сматывать в клубок вечерний воздух,
И в склянках заспиртовывать туман,
И чувствовать, как обдирает ноздри
И все нутро кальяновый дурман.
И к женщине, сидящей за три метра,
Испытывать блаженное тепло,
Жалеть, что называет его мэтром,
Хотя четыре года утекло
С тех пор, как в золоченом паланкине
Впервые ее в студию внесли.
...Воспоминанье о чужой богине
И сладостно и чуточку кислит.
..........................................
И все ЭТО во имя послезавтра,
Когда зарей окрасятся ротонды
Флоренции, и он проснется автором
Кому-то улыбнувшейся Джоконды…
Галина Воронкова
* Масло на тополиной панели размером 77x 53 см, 1514-1515 год, Лувр