На шестой день Недели ненависти, когда повальная ненависть к Евразии дошла до такого исступления, как раз тогда и объявили, что Океания вовсе не воюет с Евразией. Океания воюет с Востазией, а Евразия - союзник.
Просто вдруг одновременно стало известно, что враг - Востазия, а не Евразия.

В этот момент Уинстон принимал участие в демонстрации. Стояла ночь, на площадь набилось несколько тысяч человек, включая около тысячи школьников. На трибуне перед толпой выступал оратор из Центра Партии, тщедушный коротышка, вылитый Румпельштильцхен, злой карлик из сказки. Корчась от ненависти, он сжимал микрофон в одной костлявой руке, а другой угрожающе размахивал над головой. Слушая его, толпа раз за разом разражалась гневными воплями, и голос оратора тонул в диком рёве тысяч глоток. Яростнее всех орали школьники. Карлик держал речь минут 20, когда на помост поспешно влез посыльный и сунул ему записку, которую оратор прочёл, даже не сделав паузы. Ни в голосе, ни в поведении оратора, ни в содержании речи не изменилось ровным счётом ничего, но внезапно он стал выкрикивать другие имена. Понимание накрыло толпу волной: Океания воюет с Востазией!
Поднялась ужасная суматоха.

Больше всего Уинстона поразило, как ловко оратор сменил курс на середине фразы: ни паузы, ни нарушения синтаксиса. Океания воюет с Востазией - Океания всегда воевала с Востазией. Большая часть политической литературы совершенно устарела.
На утро шестого дня, после всех переделок, уже ни один человек не смог бы документально подтвердить, что война с Евразией вообще имела место.