Как и множество прочих бунтарей, тролли стремятся не получить силу, но причинить страдания. Слова становятся инструментами насилия, которыми отыскивается и затем эксплуатируется уязвимость человека. Либертарианцы могут заявить, что эмоциональные страдания "не насилие", но этому противоречит поведение троллей, стремящихся причинить их с воинственным и садистским упорством. Печально известный тролль Майло Яннопулос, привлекший массу внимания своим крайним сексизмом, склонен часто глумиться над теми, кого он "обидел", заявляя, что ему нет дела до ваших чувств. И тем не менее карьеры таких персонажей, как Яннопулос, целиком зависят от предположения, что чувства людей ИМЕЮТ значение, иначе его оскорбления не получили бы такого внимания. Целью таких как он является причинение реального ущерба.
Как ряд государств убедились в ходе борьбы с герильей или воюя на "войне против террора", бороться с бессильными крайне сложно, так как у них нет очевидных организационных центров. Это в точности повторяет изначальное обоснование создания Интернета: если Америка подвергнется ядерной атаке, её вычислительные мощности будут распределены среди множества узлов и в итоге будут более устойчивы.Но главным наследием этой военной технологии в политике было то, что она стала крайне полезной всякому, кто чувствует себя отверженным и покинутым, как средство получения внимания и причинения разрушений. Когда эмоции на высоте, строгая иерархическая организация не так уж необходима.
С точки зрения самого тролля, воспринимать политику как военный конфликт более честно, чем в плане поиска консенсуса или мира. Как только сами по себе слова становятся инструментом насилия, придерживаться объективной или независимой позиции в политической дискуссии становится невозможно. Каждое высказывание так или иначе становится стратегическим ходом, что тролли с удовольствием демонстрируют, прочёсывая прежние заявления публичных персон в поисках несоответствий.

Обратной стороной такого диалога-войны является диалог-сопереживание. Когда появляется некий набор пространств, где различия выражаются в форме насилия (метафорически или нет), создаётся другой, где во главе угла сопереживание. Предполагается, что любой человек хочет иметь минимум конфликта в своей жизни. Чем это в конечном итоге отличается от проектов националистов с их целями объединить людей вокруг общих страхов и недовольства? В среде, характеризуемой открытостью и глобальной связанностью, соблазн закрытых сообществ становится ещё сильнее, не только для слабых и обиженных, а также (или в особенности) тех, кто боится утратить свои власть, богатство и расовые преимущества. В то же время аргумент о "свободе слова" сложился в нигилистическое либертарианство культуры троллей, а аргумент о "сообществе" превратился в крайне защищаемое превознесение близости.