Однажды Купо опять запил, и это кончилось прескверно для него самого и для других. как-то он вернулся под вечер промокший до костей; вместе с приятелями он шёл пешком из Монружа, ливень настиг их у заставы Фурно и поливал без передышки - конец немалый. В ту же ночь Купо стал бить кашель; он лежал весь красный, в жару, тяжело дышал и так хрипел, так хрипел! Наутро Боши прислали знакомого врача, тот выслушал Купо и велел Жервезе везти мужа в больницу - у Купо было воспаление лёгких.
Жервеза, ясное дело, не стала противиться. Пусть избавят её, пусть возьмут мужа навсегда, она только спасибо скажет. Но, хотя она уверяла себя, что так ему и надо, сердце говорило другое, и будь у неё хоть десять франков, она не дала бы его унести. В кармане у неё было пусто, и она ничем не могла ему помочь.

Через день Жервеза пришла проведать мужа, но сестра милосердия сказала ей, что Купо перевели в дом для умалишённых, так как накануне он стал молоть всякий вздор и биться головой о стену. Жервеза вернулась домой сама не своя: так, значит, муж её спятил! Хороша же теперь будет их совместная жизнь, когда его выпустят! Нана кричала, что отца надо навсегда оставить в больнице, иначе он их обеих прирежет.

Когда несколько дней спустя Жервеза пришла снова, оказалось, что Купо совсем поправился. Кошмары прошли, он спал сном праведника и даже не ворочался с боку на бок. Жервезе позволили забрать его домой. На прощание студент-медик дал Купо несколько добрых советов, наказав поразмыслить над ними. Если он опять начнёт пить, то снова заболеет и скоро протянет ноги. Да, всё зависит только от него. Ведь он сам видит, каким он стал молодцом, когда бросил пьянствовать. Словом, дома он должен вести себя так же благоразумно, как в больнице.
- Доктор прав, - сказала Жервеза, когда они ехали домой.
- Ясное дело, прав, - ответил Купо.
И в тот же вечер он выпил стаканчик водки для пищеварения. Первое время Купо ещё держался, говорил, что ему не улыбается помереть в сумасшедшем доме. Но страсть к спиртному взяла верх, и вскоре Купо вернулся к своей обычной порции и снова выпивал бутылку сивухи в день. И вновь началась та же адская жизнь, та же горькая нужда, но уже без всякого просвета впереди.
Теперь всё шло как по-писаному: Купо пил горькую полгода, заболевал, и его отправляли опять в ту же больницу - это была своего рода передышка. Через месяц он выходил из больницы подправленный, подновлённый, опять принимался за старое, вскоре снова валился с ног и опять нуждался в ремонте. За три года он семь раз побывал в больнице святой Анны. Соседи уверяли, что за ним закреплена там собственная палата.

Купо больше не приходило в голову драть Нана - он теперь только бранился. Он совсем сбился с панталыку. И, право, его даже нельзя было назвать плохим отцом, потому что от водки он потерял всякое представление о том, что хорошо и что плохо.




Хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ-хэ...