Книги Р. охватывают несколько десятилетий немецкой и мировой истории: первая мировая война, период Веймарской республики, приход к власти в Германии нацистов, вторая мировая война и годы после неё. Разные времена, бурно меняющиеся события, но в повествовании о них есть что-то общее: мотивы, круг проблем, мироощущение, тип излюбленного героя. Это как бы продолжающаяся хроника единой человеческой судьбы в трагическую эпоху, хроника во многом автобиографическая. Как и его герои, Р. прошёл через мясорубку первой мировой войны. Герои "Возвращения", "Трёх товарищей", "Чёрного обелиска" и "Триумфальной арки" всё ещё живут бередящими душу воспоминаниями, которые потрясли солдат в окопах Западного фронта. У них разные профессии, многие из этих профессий перепробовал и Ремарк, до начала своей литературной деятельности успевший поработать сотрудником фирмы по продаже надгробий, органистом, школьным учителем, гонщиком, журналистом, работником рекламного бюро. Он, правда, не жил в гитлеровской Германии и не воевал на фронтах второй мировой войны как Эрнст Грёбер, герой романа "Время жить и время умирать". Но ведь и здесь по-своему преломился душевный опыт писателя - опыт человека, знающего, что такое война и что такое фашизм, живущего болью своего времени и своей страны.

Герой Ремарка - всегда одинокий человек, по сути не знающий ни семьи, ни дома. Он квартирант, временный жилец. Детей нет. Как-то трудно даже вообразить ребёнка в мире ремарковских героев. И обоснование то же. "В век, когда всё рушится, вновь и вновь, с муравьиным упорством строить солидную жизнь? - думает Равик, герой "Триумфальной арки". - Лучше переждать, а потом откапывать заживо погребённых". Для сорокалетнего эмигранта Равика приход к власти фашистов, гестаповские застенки, бои в Испании - страшный опыт прошлого, и он не сомневался в близости катастрофы ещё более ужасной. "Отсрочка - ещё год отсрочки - вот единственное, за что ещё хватало сил бороться. Отсрочка и в этом - везде и всюду".
"Только отсрочка. А что не отсрочка? Разве не всё на свете - только отсрочка?"
Герои "Чёрного обелиска" напоминают, что им 25 лет. Неужели всего двадцать пять? Им, всё испытавшим, усталым от жизни, разочарованным, умудрённо-ироничным? Кажется, им самим это странно...

Было время, когда герой Ремарка надеялся найти поддержку в неизменной верной дружбе фронтовых товарищей. Этот мотив проходит через многие его книги. Ещё в "Возвращении", в "Трёх товарищах", автору представлялось, что фронтовик, однажды испытавший войну, никогда не поддастся вновь милитаристскому угару. И в "Чёрном обелиске" недавние солдаты в стычках выступают вместе против нацистов - преимущественно зелёных юнцов, сопляков, не нюхавших пороха. Но "Чёрный обелиск" писался уже после опыта новой войны, когда немало прежних товарищей оказались по разные фронта. Расходятся не только товарищи! Вот родные братья Георг и Генрих Кроли, оба пережившие войну. Из эпилога к роману мы узнаём, что Георг Кроль погиб в фашистском концлагере, Генрих благополучно выжил. Из остальных - кто пал на фронте, кто эмигрировал и т.д.
Равик - одному из своих прежних однополчан когда-то помог бежать от гестапо за границу. Встретился ли он с ним в эмиграции, попробовал ли разыскать? Об этом автор не упоминает. А соратники по новым сражениям? Единственный, кого Равик может назвать своим другом, - русский эмигрант Борис Морозов, швейцар в парижском ресторане, сам лишён прочных корней, и опора, которую он способен дать, недолгая, ненадёжная. Всё та же умная философичная ирония повисает в пространстве, да эфемерную поддержку дарит алкоголь.
У автогонщика Клерфэ их романа "Жизнь взаймы" от прошлых связей и отношений остались разве что отголоски. В начале повествования он, правда, навещает в туберкулёзном санатории своего бывшего напарника Хольмана, пытается его ободрить. Но как это мало похоже на дружбу героев раннего Ремарка, героев "Возвращения" и "Трёх товарищей"!

Мрачные события современной истории способны были настроить писателя на пессимистический лад. В его произведениях обычен трагический финал; и всё равно в каждом новом романе герой Ремарка словно поднимается вновь и, несломленный, упорный, ироничный, продолжает свою одинокую борьбу. Он всякий раз заново ищет путь к другим людям.
"Я родился во времена газовых ламп, - говорил писатель, - пережил период развития электричества и авиации. Наука преодолела всё. Только людям не удалось стать друг другу ближе... Это страшное противоречие. И несмотря на всё это, Я верю, что люди найдут пути друг к другу. Разве не возможно, чтобы люди научились друг у друга хорошему?"
Не будь у писателя этой веры, ему незачем было бы писать свои книги: истории трудных судеб и трудных времён, истории о любви и ненависти, нежности и жестокости, отчаянии и стойкости - книги, которые ищут и находят путь к человеческим сердцам.