Парфён Рогожин даже и не скрывался теперь. Да, Рогожин давеча почему-то заперся и солгал, но в вокзале он стоял почти не скрываясь. Скорей даже он, князь, скрывался, а не Рогожин. А теперь он стоял по другой стороне улицы, скрестив руки, и ждал. Тут уже он был совсем на виду и, кажется, нарочно хотел быть на виду. Он стоял как обличитель и как судья, а не как... А не как кто?