Не была ли первым "унтологом" Марью Лауристин?
- Сегодня мне по телефону заказали статью в поддержку Марью Лауристин как возможного будущего президента Эстонии.
- Мы с нею давно не виделись... Я пригласил Марью в мансарду и спросил, не сердится ли она что Я не лезу в политику. Вот и отлично, ответила Марью, слава тебе, Господи! К Марью Я испытываю самое искреннее уважение, её статьи были лучшими в Эстонии обо мне как о писателе. Критиков, мнением которых Я дорожу, не так-то много.

- Поскольку ничего не дозволялось и за всё приходилось воевать, то всё это больше смахивало на политику. Политическими казались и чисто человеческие, философские категории.

Теперь к подобной мимикрии относятся однозначно - с жестоким презрением: свободы слова не было, а намёки и аллегории не в счёт. Какое-то свободомыслие тем не менее присутствует всегда.
- Да, разумеется. читая упрёки Тийта Мадиссона, да и некоторых других, почему, мол, эстонская интеллигенция в лагерях не сидела, почему во времена застоя была столь лояльна, Я ощущаю протест. По-моему, вообще желание переделать мир несколько параноическое. И Я отнюдь не стыжусь, что не скрывался в подполье, не переправлял информацию на Запад, не выпускал листовки и не изготовлял бомбы. Лично Я не испытывал необходимости пожертвовать собой ни во имя советской власти, ни против неё.

Как ты думаешь, надолго ли хватит эстонцев жить в стадии активного тревожного ожидания?
- По-моему, они могут терпеть бесконечно. Они настолько со всем свыкаются, что продержи их лет двести в таком напряжении, они вскоре смирятся и с этим. Наш народ удивительно гибко приноравливается. Осмысление существования собственной личности, собственного искупления, о подобных проблемах - про это забывают.
- Если всё будет складываться худо, то с неизбежностью быстро смирятся. В лучшем случае, сохранят свободным дух.
- Мне бы очень пришлось по душе, если бы мой народ, и Я вместе с ним, сохранял определённую самокритичность и ироническое отношение к себе, чтобы мы не возомнили, что мы избранные: особенно честные, на редкость работящие, несравнимо культурные. На самом деле в настоящее время мы всё больше утопаем в болте национализма.

Каковы твои от ношения с религией?
- Самое большее, кому Я могу доверять, это Иисус Христос, а вот Богу или Иегове, к сожалению, нет. Историю Христа народ, конечно, должен знать, но зачем делать это в порядке кампании.

Ты родился в деревне, в чаще тартуских лесов. А как художник ты до мозга костей горожанин; твоё крестьянское происхождение ни в чём не проглядывает.
- Мне и в детстве сельская жизнь не нравилась. Мне с детских лет не нравилось косить сено или возить навоз. Даже ягоды собирать. В город Я перебрался в 14 лет, в восьмой класс. Мать состарилась, сейчас она получила на центральной усадьбе квартиру городского типа, а хутор Я продал одному предприимчивому человеку, который взялся его отстроить.

Ты единственный ребёнок?
- Да. И родители были уже в летах, когда Я родился.

- Юло Матьюс в школьные годы был замкнутым, задумчивым, очень скрытная личность, много читал и был страшно самостоятелен. Это меня задевало и служило для меня примером. Мне тоже хотелось стать самостоятельным. Я не совсем уж плёлся в хвосте у него, у меня появились и свои взгляды. Это он ввёл меня в этот мир.

Беседовала РЕЭТ НЕЙМАР.