Маккар просидел здесь двое суток. В сумерках он вдыхал запах духов, и его нервы успокаивались. Он укрылся одеялом, которое ему дали, ему было тепло и уютно.
"Невелика хитрость - думал он - ходить в чистоте, если у тебя такая уйма всяких баночек и скляночек." Тут Маккар горько призадумался над своей пропащей жизнью. Ему пришла мысль, что лучше было ему поладить с Ругонами. Теплота и мягкая упругость дивана смягчали его настроение, вызывали смутные сожаления. Он вспомнил все свои дурацкие злобные выходки; никто в семье не поддержал его. Везёт же этим Ругонам! Нет, ему решительно надо было продать себя реакционерам, иначе он подохнет с голоду под забором, как собака. Размышляя об этом, Антуан испытывал сильное желание вымыть руки особым мыльным порошком, белевшем в хрустальной баночке.

К вечеру Антуан принял решение завтра же вступить в переговоры с братом. На следующее утро к нему вошла Фелисите. Переговоры были долгие, исполненные коварства.
- Пьер никогда не поступал со мной по-братски, - заявил Маккар со злобой. - Когда он дал мне 200 франков, меня нельзя было упрекнуть, что Я о нём дурно говорю. Я твердил направо и налево, что он великодушный человек.
Всё это значило: "Если бы вы продолжали снабжать меня деньгами, Я помогал бы вам. Сами виноваты. Почему вы меня не купили?"
Фелисите отлично поняла его и ответила:
- Я пришла помочь вам бежать, Антуан.
-На каких условиях? - спросил он.
- Без всяких условий. Больше того, если вы, перед тем как перейти границу, пожелаете заработать 1000 франков, Я могу вам в этом помочь. Нет ничего проще: вы вечером соберёте друзей и вместе с ними явитесь сюда, чтобы захватить мэрию.
-Объясните мне, - сказал он с мольбой в голосе. - Не могу же Я уговориться с вами, ничего не понимая.
Хотя Маккар отлично понял: ему предлагали заманить товарищей в ловушку. Он продолжал торговаться и в конце концов запросил 2 тысячи. Но Фелисите держалась стойко. Они долго спорили, пока наконец она не обещала выхлопотать ему по возращении во Францию такое место, где бы нечего было делать и хорошо бы платили.
Ругоны рисковали последними грошами.

Вечером на следующий день Антуан направился в старый квартал, и все ревностные республиканцы явились к девяти часам в кабачок, где Маккар назначил сбор. Он произнёс речь, в которой призывал их свергнуть ненавистное иго; в заключение он заверил их, что в 10 минут вернёт им мэрию. Никому в голову не пришло усомниться в Маккаре: его ненависть к Ругонам, жажда личной мести доказывали его преданность.

Когда отряд собрался у ратуши, Маккар, всё время державшийся настороже, смело выступил вперёд. Двери медленно распахнулись; Маккар громко крикнул: - ЗА МНОЙ, ДРУЗЬЯ! - Это было сигналом. Сам он тут же отскочил в сторону.
В то же миг с грохотом вырвался сноп огня; дверь изрыгала смерть. Антуан бросился бежать, бормоча:
- Нечего дурака валять! Ведь он должен мне восемьсот франков!
Неистовый вопль раздался в ночи. Республиканцы уложили одного гвардейца у подъезда. Но сами потеряли троих. Они обратились в бегство, обезумев от страха.
Ругон запретил убирать трупы, сказав, что надо дать урок всему населению города.
- Убили четверых! - выпалил он, придя домой.

Ругон отправился в предместье, чтобы отнести Маккару 800 франков. Когда он вошёл в лачугу, уже почти стемнело.
-Это ты? Наконец-то! - пробормотал Антуан. - Деньги принёс?
-Да, принёс, сейчас мы с тобой расчитаемся, - ответил радуясь Ругон.
Маккар, видя, что ему собираются платить, принялся хныкать. Начались жалобы: дети бросили его, он остался один и вынужден покинуть Францию. Он чуть не заплакал, говоря о своём изгнании.
-Ну, так угодно вам получить 800 франков? - спросил Ругон.
- Нет, с тебя следует вдвое больше. Твоя жена надула меня.
Ругон выложил на стол восемьсот франков золотом.
- У меня больше нет денег. - сказал он. - Но, ради Бога, уезжайте сегодня же вечером.
Маккар, с ворчанием, бормоча глухие жалобы, принялся считать золотые монеты. Остановившись на мгновение, он сказал:
-Ты обещал мне место, смотри, не забудь. Я намерен вернуться во Францию...
-Да, да, решено, - ответил Ругон.- вам, Маккар, надо убраться сегодня же ночью. Вы обещаете?
Он заикался, он сгорал от желания вырваться поскорее на улицу.

Когда Пьер вернулся, его "жёлтый салон" сверкал огнями: его давно уже все ждали.