- Пётр Фаддеич, милый, пожалуйста, подирижируйте нынче за меня, - попросил Ромашов.
-Ме, мон ами! - Бобетинский поднял кверху плечи и брови и сделал глупые глаза. - Но... мой дрюг.. С какой стати? Пуркуа? Право, вы... Вы меня эдивляете!...
- Дорогой мой, пожалуйста....
- Постойте... Во-первых, без фэ-миль-ярностей. Чтэ это такое - дорогой, тэкой-сякой е цетера?
- Ну Пётр Фаддеич... Голова болит... и горло... положительно не могу.
Ромашов решил пустить в дело лесть: ведь никто же в полку не умеет так красиво и разнообразно вести танцы, как Пётр Фаддеич.
Бобетинский сделал рассеянное и меланхолическое лицо:
- Дрюг мой, в мои годы... - Он рассмеялся с деланной горечью - Ну, хорошо, Я согласен, так и быть, согласен. Я согласен.- Он вдруг прибавил:
- Мон шер ами, а нет ли у вас как это называется... трёх рюблей?
- К сожалению! - вздохнул Ромашов.
- А рубля?
- Мм!...
- Дезагреабль-с... Ничего не поделаешь. Ну, Пойдёмте в.. о-вторых... в эм случае...
- Увы. И кредита нет, Пётр Фаддеич!
- Да-а? О, повр анфан!.. Всё равно, пойдём. - Бобетинский сделал жест. - Я вас приветствую.