И Прийпыльд рассказал:
- Ну, окончившая университет филологичка - вдова офицера, который воевал не на той стороне. Из-за неё меня вызывали в отдел народного образования. Знаю ли Я, с кем имею дело? Я говорю: - знаю, с очень хорошим педагогом. Муж её, правда, служил в немецкой армии. Ему поначалу дали шанс и сделали его советским лейтенантом. А он - как поступил он? Думаете, мы не знаем? Он нарушил офицерскую присягу! Под Великими Луками он перебежал к немцам!

- Отец разочаровался в Хильде. Ведь после гимназии его дочь подалась в филологию. Но из университета она месяца через 2 выскочила замуж. Хм, по любви. А зять отцу ну совсем не подходит. Ему бы хотелось, чтобы зять был уж если не профессор, то хотя бы приват-доцент. А Каарел тогда был всего-навсего аспирант военной школы. Теперь-то он уже старший лейтенант.
Я спросил: - Ну а Хильда - что она сама думает о своей жизни?
- А ничего она не думает. Она - любит.

Каарель и Хильда с детьми приехали к родителям в гости. Что тогда произошло, Я так и не узнал. Хильде исполнилось тогда 26 лет и по моим тогдашним понятиям была она уже не первой молодости. Высокая, стройная, русоволосая женщина со скуластым лицом; загорелая кожа вокруг уголков глаз была прорезана светлыми лучиками морщин. А серые глаза её на загорелом лице казались неожиданно светлыми. Что же касается Каареля, то по виду его можно было запросто принять за её брата. Разве что из-за своего донателловского профиля он как мужчина был красивее, чем Хильда как женщина. Или поди разберись! Во всяком случае, вместе они производили впечатление поразительное. Вопреки своему несходству они были - похожи. Но не тем сходством давних супругов, которое вызывает сочувствие. И не тем сходством, которое рождается в процессе взаимного первооткрытия и может ненадолго сделать похожими довольно разные души. В сходстве этих двоих было нечто абсолютно свежее, но давно досконально проверенное и надёжное. В их стройных фигурах и в движениях длинных ног и рук была спокойная неброская и всё же почти ликующая соритмичность и параллельность. Они ощущали и понимали друг друга с полувзгляда.
Детей у них тогда было двое: четырёх- или пятилетний Яак, который лез ко мне со своими шалостями, и двухлетний малыш, имени которого Я, шагая в направлении посёлка Мардимяэ, не смог вспомнить.