Тактика маркиза, который продолжал оставаться в тени, состояла в том чтобы выдвигать Ругона, как главу группы. Собирались у Ругонов - и этого было достаточно, чтобы провозгласить его вождём.
Рудье, Грану и другие состоятельные и почтенные люди, были бы заметно предпочтительнее Пьера. Но ни один из них не согласился бы превратить свою гостиную в политический центр. Из всей плассанской буржуазии идти на риск были согласны только Ругоны - игра была слишком рискованной.

Фелисите мучил только один вопрос: за какую цену её мужа купили? Она знала, что Пьер дёшево себя не продаст.
Однажды вечером, лёжа с мужем в кровати, она завела разговор о дрязгах, неразлучных с бедностью.
- С тех пор, как к нам ходят эти господа, мы прямо разоряемся на освещение и отопление. - сказала она. - А кто нам заплатит?
Пьер поддался на эту удочку.
- Хочешь быть женой частного сборщика? - спросил он, глядя жене прямо в глаза.
Фелисите вспыхнула от радости, она села на постели и по-детски всплеснула ладошками:
- Здесь, в Плассане?
Пьер утвердительно кивнул головой. Он наслаждался удивлением своей подруги.
-Сама понимаешь, Я выбрал место по-выгоднее. От сборщика не требуется учёности.
Фелисите слушала с восхищением.
- Да, да, надо остаться. - сказала она. - Здесь мы и будем торжествовать. Уж Я им покажу.
В их беседе взлетали крупные цифры.
- Твёрдый оклад - 3 тысячи франков - сказал Пьер.
- Три тысячи франков. - повторила Фелисите.
- Потом - % со сборов. Это может дать 12 тысяч.
- Значит, всего 15 тысяч.
- Да. Но это не всё. Ещё разрешается заниматься банковскими операциями. Может быть, если нам повезёт, рискну и Я. Придётся вернуть аванс. - заметил Пьер.
- Ничего - ответила Фелисите. - Всё равно мы будем богаче всех этих господ.
Но Пьер нахмурился.
- Ну, будет. - резко сказал он. - Нечего нам считать заранее - ведь Я ещё не получил места. И, главное, помалкивай.
Фелисите не могла уснуть: её самолюбию особенно льстило то, что муж её будет выплачивать ренту Грану и Рудье и всем буржуа, которые сейчас заходят к ней. Она жила в новом городе, она давала званые вечера. Ей мечталось, что Бог поставит праведников одесную, а грешников - ошую и сопричтёт её к лику праведных.