И Костыка - с изжогой в груди, с распухшей головой - проклял обычай устраивать ёлки( святой Православной церковью не установленный), заодно продал анафеме также и русский народ с его самобытностью, и отруба, и всяческие свободы.
Он взобрался к себе на 5-й этаж, проклянув мимоходом и городскую культуру в лице своего швейцара. Разбудил было жену, которая раньше его уехала с вечеринки, но та мигом выгнала его из спальни. Попробовал полюбезничать с "прислугой за всё" каменной бабой Авдотьей, но получил отпор, после чего в течение нескольких секунд искал равновесие по всему кабинету.
Он с великими усилиями нашарил в сенях бутылку пива, налил стакан, уселся за стол и отдался своим мыслям.
- Вот, брат, живые-то свидетели.-
Он широко обвёл рукою вокруг себя, вокруг стен, на которых висели портреты великих русских писателей, приобретённые давным-давно. И вдруг ему показалось, что по лицам этих исполинов пробегают искры насмешек и презрения. Симметрично висели фотографии этих человеческих лиц - гневных, презрительных, божественно-ясных, мудрых и гордых.
Костыка ударил кулаком по столу:
- Так? Вы все - дилетанты, самоучки и безграмотны! Я, Я, проведу вам экзамен. Если ваша жизнь, мысли и слова преступны, - единица, ВОЛЧИЙ паспорт - и вон из гимназии!!
Вы, молодой человек - хорошего роду; получили приличное образование. А что писали? Оду к свободе и вольности? "Гаврилиаду"? Ставлю нуль с двумя минусами. Ну, исправились, стали на хорошую дорогу. Тройка. Нет, извольте: камерюнкерский мундир показался вам смешным. Ведь нищим были, подумайте-ка.Ещё нуль. А дуэль? А злоба? Нуль с двумя.
А вы, господин офицер? Кто вам мешал развивать свой гений? А вы предпочли ссылку, опалу. Итак: талант - три с минусом, поведение - нуль, нравственность - единица, закон божий - нуль.
Вы, господин Гоголь. За малорусские тенденции - нуль с минусом. За осмеяние власть предержащих - нуль, за то, что жидов ругали - четыре.
Так он злорадно экзаменовал безмолвных исполинов, но уже в его душу закрадывался смертельный страх. Пожалел об инженерной карьере Достоевского, но одобрил за отношение к полякам. -"А ваше православие было какое-то сектанское" - заметил Костыка.
Но его глаза столкнулись с гневными, расширенными,почти бесцветными от боли глазами - глазами человека, который, высоко подняв величественную бородатую голову, пристально глядел на Костыку.
-Ваше превосходительство... - залепетал Костыка и весь холодно и мокро задрожал.
И раздался голос, который произнёс медленно и угрюмо:
- Раб, предатель и...-
И пылающие уста Щедрина произнесли ещё одно страшное и скверное слово, которое великий человек если и произносит, то только в секунды величайшего отвращения. И это слово ударило Костыку в лицо, ослепило ему глаза, озвездило его зрачки молниями...
Он проснулся, потому что задремал над стаканом и клюнул носом о стакан. -"Слава Богу, сон! - подумал он радостно - А-А! Так-то вы, господин губернатор? Хорошо же-с. Свидетелей, благодаря Богу, нет" -
И дрожащими руками и с усмешкой он отцепил портрет Салтыкова, отнёс его в самый укромный уголок своей квартиры и повесил там великого сатирика к общему смеху и поруганию