Третья жуткая ночь полная неведомых ужасов, надвигалась на Плассан. Город, умирающий от страха, был при последнем издыхании. Всем казалось, что завтра Плассан исчезнет с лица земли.
И в воздухе, разрываемом выстрелами, прокатился зычный голос соборного колокола - били в набат. Рёв колокола напугал их ещё больше, чем чем выстрелы. Добрый час плассанцам мерещилось, что какое-то обезумевшее полчище проносится из конца в конец по всему городу. Всё сливалось в в оглушительный гул и гам; всё это доконало несчастных жителей, которые были уверены, что это последняя ночь, что город к утру провалится сквозь землю или взорвётся. Они ожидали катастрофу, потеряв рассудок от страха, чувствуя, что стены и пол ходят ходуном.
Под утро Ругон вспомнил, что следовало бы успокоить Фелисите. По его приказу не позволили убрать трупы; надо дать хороший урок населению Плассана.
- Убили четверых! - выпалил Пьер Ругон, входя домой. - Я наступил на что-то мягкое.
Он взглянул на свой башмак: каблук был красный от крови.

Перестрелка, которую специально придумали Ругоны, повергла к их ногам весь Плассан. Всё утро толпились вокруг четырёх трупов, которые были ужасно изуродованы. Большинство обывателей осталось при том убеждении, что ночью происходил жестокий бой с несметными полчищами врагов. Когда победители стали уверять, что на них обрушилось по крайней мере 500 человек, все запротестовали: пятьсот человек не смогли бы разбудить целый город. Это была армия, настоящая, грозная армия, которая под натиском бравой плассанской гвардии провалилась сквозь землю. И ещё, утверждали, что что Маккар в плену у Ругона и что тот его бросил в темницу и морит голодом. Эти россказни привели к тому, что Ругонам при встрече стали кланяться чуть не до земли.
И вот этот шут, этот пузатый буржуа в одну ночь превратился в грозную фигуру и над ним теперь уже никто не осмелился смеяться. Он ступал по крови. Все склонились перед Ругоном.
Ругон раскланивался, а префект заявил во всеуслышание, что не забудет в своём докладе упомянуть о его, Ругона, достойном и мужественном поведении.
Ругон ворвался в комнату и бросился на шею Фелисите..
- Дорогая моя! - лепетал он. Больше он ничего не мог сказать.
- Ты прямо волшебница, - сказал он, смеясь. - Как ты всё предугадала! Теперь мы будем сообща обделывать все наши дела. Ты - умница!
Он обнял её, а она в это время обменялась с маркизом тонкой улыбкой.