Федор Тютчев, каким вы его не знали

Тютчев был известен не только стихами, но и острыми высказываниями. О Крымской войне он говорил:

«Чтобы создать такое безвыходное положение, нужна была чудовищная тупость этого злополучного человека». Под «злополучным» он имел в виду самого императора.

Случилось все поместье Овстуг, что на Брянщине. Семья эта подарила России одного разведчика, одного карателя и большое количество дерзких хулиганов.

Мальчика назвали Фёдором, и ему было суждено войти в список родовых, и не только родовых, знаменитостей. Мы его запомнили как поэта Тютчева.
 
Гений пиара
 
Как положено, маленький Федя, одетый в женское платье по моде тех времен, внимательно слушал семейные легенды. Сюда входили и рассказы о том, что их род имеет не то французские, не то итальянские корни.

Позже, как ни странно, установили, что людей с фамилией Dudgi (произносится примерно как «Тутчи») в регионе Среди­земного моря предостаточно.

Способностями парня восхищались все вокруг. И, следует признать, там было чем восхищаться.

Шутка ли - в 14 лет стать полноправным членом Общества любителей российской словесности. В 15 лет Тютчев уже был студентом Московского университета. В 18 - освоил курс и получил степень кандидата. Специальность осталась прежней - словесность.

Невероятная скорость обучения. Так складывалась и дальнейшая карьера. Сначала - дипломатическая служба за границей, затем - на родине.

Но тоже по части иностранных дел - с 1848 г. он был старшим цензором МИД Российской империи и получил чин статского советника, то есть был генералом.

Стоит отметить, что занимая эту должность, Тютчев проявил серьёзную политическую выдержку. Федор Иванович категорически запретил издание и распространение «Манифеста коммунистической партии» Карла Маркса в России. Вердикт был шикарен: «Кому надо, прочтут и на немецком, а остальное - б­аловство».

Направления его деятельности не только актуальное, но и довольно модное. Вспомните, как не слишком давно наши президент и премьер были озадачены созданием положительного образа России за рубежом.

За 150 с лишним лет у нас мало что изменилось - этим же вопросом с 1849 г. занимался и Тютчев. Надо сказать, успех он имел. Во всяком случае, его статьи «Россия и революция», а также «Папство и Римский вопрос», по свидетельству биографов, «произвели за границею чрезвычайно сильное впечатление». Вот небольшая цитата:

«Эти солдаты освободили Европу. Эти, как вы их называете, «каторжники», эти «варвары» проливали кровь на полях сражений, дабы достигнуть осво­бождения Европы. Кровь «каторжников», которая слилась с кровью ваших отцов и ваших братьев, смыла позор Германии и завоевала ей независимость и честь».

Это о 1945 годе? Нет, это написано Тютчевым. Про другую Отечественную войну.
 
Поздняя благодарность
 
А что вообще знали в России о Тютчеве? Хорошая карьера. Двадцать два года пробыл в Европе. Острослов - любовные похождения императора Николая I назвал «васильковыми чудачест­вами».

По тем временам это было небезопасно, но царю это пришлось по душе. Фриволен. Когда прознал, что канцлер Горчаков, встречаясь с чужой женой, дал обманутому мужу придворный чин камер-юнкера, прокомментировал:

«Горчаков походит на древних жрецов, которые золотили рога своих жертв».

Находясь за границей, отечест­венные порядки описал очень даже круто, современная оппозиция бы оценила:

«В России канцелярия и казарма. Всё движется около кнута и чина».

А во время непряитной для нас Крымской войны публично заявил:

«Чтобы создать такое безвыходное положение, нужна была чудовищная тупость этого злополучного человека».

Под «злополучным» понимался сам император. Такая фраза в устах высшего чиновника - это почти государственная измена. Но Тютчеву все было ни по чем.

Те, кто встречал его, сходились в одном:

«Почти иностранец, едва ли когда говоривший иначе как по-французски».

«Чистокровное порождение европеизма, без всякого на себе клейма какой-либо национальности. В нём всё, до последнего сустава и нерва, дышало прелестью нерусской культуры!»

Отметим, это всё - о Тютчеве. О том, без которого русскую культуру сложно представить. Более того - само русское сознание без него невозможно. Есть два поэта, которые во многом определяют любого нашего соседа.

Первым идёт Крылов. Мы с детства знаем, что «у сильного всегда бессильный виноват». Или что бывает, «когда в товарищах согласья нет». Ну и, конечно, понимаем: «Беда, коль пироги начнёт печи сапожник».

Но мы вырастаем и начинаем думать о чём-то более высоком. И тут уже полностью, безраздельно и напористо захватывает власть герой нашей статьи.

Тютчева знают все. И в то же время он никому не известен. А это и есть слава. Это и есть бессмертие. И прав был Иван Тургенев:

«Тютчев создал речи, которым не суждено умереть. А для истинного художника выше подобного сознания награды нет».