Они оба знали, что им нельзя быть вместе. Он приехал и уехал, она осталась. В те короткие дни, когда удавалось побыть вместе (а когда тебе хорошо, время всегда течет неумолимо быстро), им никто третий не нужен был для счастья. Они понимали друг друга без слов, не то что с полуслова. Она светилась в его объятиях, распускалась, как цветочный бутон с первыми лучами ласкового солнышка. У него рядом с ней кружилась голова, как у пьяного, хотя оба не пили. Вспомнить, о чем были их бесконечные разговоры, потом не удавалось почти никогда, в воспоминаниях оставалась только музыка родного голоса.
Общих тем было такое множество, что их нельзя назвать точками соприкосновения, это были целые плоскости...
Однажды они провели целый день вместе, но с ними была еще ее подруга. Вроде бы, все хорошо, и подразумевалось, что около восьми вечера она проводит обоих: и его, и подругу — до остановки, но как бы невзначай прошептала ему на ушко: «Останься, выйди на следующей, как будто что–то забыл!»
Украдкой, как вор, окольными путями он вернулся к ее дому, поднялся на лифте, позвонил в дверь и зашел.
— Как же я устала от этой болтушки, – сказала она, и приглашающим жестом запустила его...
Они лежали на диване вобнимку и смотрели фильм. Ни разу за три года отношений между ними не было даже намека на секс, даже поцелуев не было, только такие молчаливые объятия, в которых, возможно, было больше интима, чем в сексе. Какое–то духовное — или просто внутреннее — единение, они переплелись, перемешались.
Но в этот раз он вдруг осторожно взял ее двумя пальцами за подбородок, легонько повернул к себе и осторожно поцеловал...и она ему ответила, сначала так же осторожно, как бы разведывая и пробуя его губы на вкус, а потом страстно.
— Боже, что я делаю? — прошептала она, но тут же поцеловала его снова.
— А почему мы раньше этого не делали? — сказал он, а она сначала прикрыла его рот ладошкой, а потом поцелуем.
— Потому что мы были глупые! — очень серьезно ответила она.
Фильм так и шел на заднем плане, фоном, но оба на утро не помнили, что включили.
Секса не было, были объятия, поцелуи, игры, все это сводило с ума обоих, но черту, которую изначально провели, так и не пересекли, хотя всю ночь ходили по ней, как по лезвию ножа...
Оба понимали, что если сорвутся, все кончится. Не только очарование вечера, но и сами отношения кончатся.
И, может, именно поэтому эту ночь никогда не забудут ни он, ни она. Незавершенное желание. Запретный плод. Чужая женщина.
Она уснула, уткнувшись щекой в его левую ладонь. Воздух в комнате, казалось, поскрипывал от наполнявшего его электричества и напряжения. Он лежал так еще полчаса, улыбаясь, боясь шелохнуться, чтобы не разбудить ее, потом уснул сам.