Он лежал в открытом стальном контейнере в специальной металлической упаковке, снабжённой петлями для строп и ручками, раскреплённый мягкими растяжками, как драгоценный груз, и по виду напоминал бочонок средней величины. Тут же, в контейнере, был установлен радиометр, показывающий лишь чуть повышенный фон.
«Дремлющий ангел» дремал, как непорочное дитя…
Арчеладзе склонился над ним, словно над колыбелью. Вынести его отсюда и погрузить в джип нечего и думать: потребуется минимум четыре человека. Под упаковкой была свинцовая капсула весом килограммов в двести, если судить по объёму.
Вспомнил, как впервые вошёл в четвёртый энергоблок Чернобыльской АЭС, точнее, на пульт. Был запечатан в специальное снаряжение так, что сам весил не меньше этого бочонка, и шёл, будто космонавт по Луне. А всё оказалось лишним…
Человек вообще делает много лишнего, и в основном для того, чтобы уберечь хрупкую и короткую жизнь. А надо-то так мало — повиноваться року. Кому суждено сгореть, тот не утонет. И наоборот…
Стоит лишь отдаться на волю судьбы, как немедленно высвобождается своя собственная воля. И сила её сравнима разве что с энергией ядерной реакции! Не жди смерти и не бойся её — и ты готов уже совершить дела великие и бессмертные.
— «Дремлющий ангел»? — то ли спросила, то ли прокомментировала Дара, склоняясь над контейнером с другой стороны.
Арчеладзе расстегнул пряжки мягкого крепежа и стал отвинчивать барашки жёстких металлизированных ремней, охватывающих тело «Дремлющего ангела». Под ними оказались длинные строчки инструкции, рекомендующей правила подъёма и передвижения заряда.
— Вдвоём нам не вынести его отсюда, — прочитала его мысли Дара.
— Нет, не вынести, — подтвердил он и принялся расстёгивать самозажимные замки металлической упаковки.
— Что ты собираешься предпринять? — ещё без всякой насторожённости спросила она.
— Повинуюсь року.
Это подстегнуло её на резкий и властный тон.
— Ты повинуешься мне, Гриф!
Он разъединил упаковку на два сегмента, высвободил её и выбросил из контейнера.
— Я выхожу из-под твоей власти. Уходи отсюда. Твоя помощь больше не требуется.
— Гриф?!
— Отставить! Я сказал, уходи!
Она услышала всё — холодную решимость и приговор. Зашла с другой стороны.
— Эдуард! Эдик… То, что ты хочешь сделать — делать нельзя. Ты без меня не выйдешь из города!
— С этим «ангелом»? — сухо усмехнулся он. — С ним я выйду откуда угодно. Даже если по бокам будут стоять шпалерами все «легионы смерти». Они несут её другим, но сами слишком любят жизнь.
— Эдик, милый…
— Всё! — рявкнул Арчеладзе. — Ты отводила глаза охране, а я отводил их от стыда. Не хочу прятаться под твоим плащом. Уходи! Слишком мало времени на дискуссии.
— Не уйду! — в ней вновь заговорила Дара. Арчеладзе ощупал свинцовую капсулу, нашёл углубление, из которого можно было вывернуть стопорное кольцо, соединяющее обе крышки.
И внезапно почувствовал, как немеют руки, спина, и голова начинает падать на грудь. Он стиснул кулаки и сам сжался вместе с ними, как делал это на чердаке.
— Закрой глаза, — приказала она.
Арчеладзе резко выпрямился — Дара отшатнулась.
— Вот этого не нужно, — тихо попросил он. — Не делай глупостей.
— Хорошо, ухожу… Прощай.
— Я уже простился с тобой, — он зацепил кольцо зубом пряжки и выдернул его из гнезда.
Брякнула разбитым замком входная дверь.
Он выждал пару минут — пусть уйдёт подальше, — затем снял обе свинцовые крышки. Радиометр заверещал, замигала лампа опасного уровня излучения. Гриф попытался поднять заряд в оболочке, но не смог оторвать даже от его мягкого ложа. Впрочем, какой смысл надрываться?.. Он осторожно вытолкнул «Дремлющего ангела» из свинцовой пелёнки — радиометр засвистел и красная лампа горела уже, как поминальная свеча. Бережно поставив совсем не тяжёлый белый цилиндр на пол, он извлёк из отдельного бокса, устроенного в контейнере, взрывное устройство, будильник «ангела» — цилиндр чуть меньше размером. Немедля соединил их.
«Дремлющий ангел» предназначался для спуска в скважину, на что указывало специальное приспособление, чтобы закрепить трос, и имел универсальный химический взрыватель, действующий как мгновенно, так и с замедлением. Стоит свернуть колпачок и утопить красный металлический стержень, как «ангел» проснётся.
Или поставить ему будильник на определённое время…
Он не был изготовлен специально для горы Сатвы, иначе бы не стояло маркировки, свидетельствующей о мощности, типе ядерного вещества, дате и стране, где изготовлен. Вероятно, спешили, взяли стандартный заряд…
Арчеладзе снял бушлат, завернул «Дремлющего ангела», как дитя, и вынес во двор. Три минуты потребовалось, чтобы освободить джип от мёртвых охранников и погрузить туда свою ношу. Сначала он связался с Воробьёвым. С момента выхода с обсерватории условились о полном радиомолчании, опасаясь перехвата, и потому «грибник» уже изнывал от ожидания.
— Ты где находишься, Гриф? Нас тут плотно обложили, и пришлось уйти с базы, — затараторил он.
— Володя, у нас порядок, — сказал Арчеладзе. — Выдвигайтесь вплотную к зоне 0019 и ждите команды. Со связи не уходить. Всё.
Он запустил двигатель машины и пока прогревал его, надел наушники и включил аппаратуру прослушивания. В штаб-квартире ещё не поднимали тревоги, если не считать той, что была связана с приездом Брута Бейлесса. С момента, как они с Дарой вошли во дворик жилища «Дремлющего ангела», прошло всего девять минут.
Пора было самому поднимать тревогу. Он открыл ворота, выехал на улицу и медленно двинулся в сторону выезда из городка. Это был самый опасный отрезок пути и этап операции. Машину мог остановить патруль; о её незапланированном движении мог доложить агент негласной охраны, а любая стрельба скомкала бы начало, смазала шоковый эффект. Арчеладзе доехал до перекрёстка, повернул направо — мимо проскочила полицейская машина, затем по тротуару прошествовал патруль — никто не делал даже попытки задержать джип с антенной.
— Повинуюсь року, — пробормотал он и прибавил скорости.
Неподалёку от выезда из Пловара Арчеладзе загнал машину за разбитый снарядом магазин и сразу же включил мощную бортовую радиостанцию. Он так и не сумел выяснить при прослушивании штаб-квартиры позывной Бейлесса, и поэтому, рассчитывая, что охрана работает в постоянной связи с его людьми, просто вышел в эфир.
— Внимание, я — Гриф, — сказал он в микрофон передатчика. — Требую на связь Брута Бейлесса.
Его услышали сразу, однако радист не смог с первого раза врубиться, кто требует начальника.
— Передай, кретин, его требует Гриф! — прорычал Арчеладзе.
Через несколько секунд в наушниках послышался другой голос.
— На связи майор Кейс. Кто вызывает Бейлесса?
— Слушайте, майор, я требую не вас, а Брута Бейлесса!
— Бейлесс не может связаться с вами, у него важное совещание, — был ответ.
— Найдите возможность передать ему, — язвительно сказал Арчеладзе. — У меня на руках сейчас «Дремлющий ангел».
— Кто у вас на руках?
— Ядерный заряд под кодовым названием «Дремлющий ангел»!
— Хорошо, я передам, — сказал майор Кейс.
Бардак у них был, в общем-то, как во всех секретных службах мира.
Арчеладзе не уходил со связи и лишь параллельно включил прослушивание штаб-квартиры. Расстояние было велико, хотя небо чистое, и это улучшило прохождение радиоволн. Доносилось шипение, сквозь которое изредка словно ветром наносило голоса. По отдельным словам можно было установить, что речь всё ещё идёт о поимке русской команды секретной службы.
И вдруг всё стихло.
— На связи Брут Бейлесс. Кто его вызывает? — голос «иезуита» казался спокойным.
— С вами говорит Гриф, — сказал Арчеладзе. — Слушайте внимательно, Бейлесс. У меня на руках лежит «Дремлющий ангел». Я могу разбудить его в любое мгновение.
Полковник умышленно сделал паузу, чтобы дать ему возможность усвоить информацию. Слабые мастера тайных войн, выполняющие операции подобного рода, услышав от противника сверхсекретное кодовое название главной составляющей, стреляются немедленно. Этот оказался не слабым.
— Простите, не понял, кто со мной говорит?
— Меня зовут Гриф. Я — твоя смерть.
Он был не просто сильным, но умел и мгновенно ориентироваться в ситуации: не стал просить время, чтобы проверить, на месте ли ядерный заряд, и не злая ли это шутка. Должно быть, в операцию с «Дремлющим ангелом» на Сатве было посвящено очень малое число людей. А может, всего двое — он и Рональд Бергман.
— Ваши условия? — спросил Бейлесс. — Ещё раз простите, ваше имя?
Это он уже хитрил! Щупал, зондировал, искал выход!
— Запомните моё имя — Гриф! — отрубил Арчеладзе. — Это я взял археологов «Арвоха». Теперь взял «ангела». Условия следующие: в течение сорока минут вы снимаете зону 0019 и отводите её на пять миль по направлению к Пловару. На то место, где должна проходить разделительная зона согласно Протоколу. Без всяких встречных условий. Вы специалист по тайным войнам. Я — тоже. Не пытайтесь меня запеленговать, перехватить, устроить засаду. Войсковые операции оставьте войскам. У «Дремлющего ангела» очень чуткий сон. На размышления — одна минута.
— В противном случае? — профессионально спросил он.
— В противном случае я выхожу в большой эфир и гарантирую вам общеевропейское шоу с политиками, журналистами и прочим отребьем нашего мира. Вы проиграли, Бейлесс. Время на размышление пошло!
Он тут же выключил радиостанцию и засёк на часах секундную стрелку. Разумеется, «иезуит» сам не примет решения, а выйдет на связь с Рональдом Бергманом. И сейчас самый главный барьер для них, который они ни за что не смогут перепрыгнуть, — маркировка на ядерном заряде. Поспешили, рассчитывали, что в Европе, стоящей, по сути, на коленях, всё пройдёт гладко, что никто не посмеет соваться туда, где властвуют спецслужбы США. А после подземного взрыва уже не найти концов, кто его произвёл и с какой целью, ибо радиация, как и деньги, не пахнет. Конечно, всё свалили бы на Россию, откуда, якобы, можно украсть и вывезти всё, в том числе и ядерный заряд.
Время шло медленно, стрелка будто приросла к циферблату.
Возможности бортовой радиостанции были великолепные: вероятно, шеф «Арвоха» имел прямую связь с охраной «Дремлющего ангела» и мог дать команду непосредственно из Эль-Аббы. Так что известить о деятельности «миротворцев» в Боснии можно, по крайней мере, полмира. Другая половина поднимет шум ещё больший, поскольку громче кричит тот, кто слышал звон, да не знает где он…
Арчеладзе снова посмотрел на часы — прошло всего полминуты.
— Как медленно движется время! — вдруг услышал он за спиной голос Капитолины.
И, не оборачиваясь, подумал, что ослышался, либо это слуховая галлюцинация.
Но ощутил её дыхание в затылок.
Мысленно прокрутил в сознании, как она могла попасть в джип. Оставался единственный момент — когда ходил открывать ворота, чтобы выехать на улицу.
Или отвела глаза?
Она коснулась волос Арчеладзе — густого седого ёжика, взворошила его лёгким движением пальцев.
Он же посмотрел на часы и включил радиостанцию.
— Гриф в эфире, приём.
— Я согласен с вашими условиями, Гриф, — проверещал в наушниках голос «иезуита». — Зона 0019 в течение сорока минут передвинется на пять миль западнее — всё по Протоколу. Но мы не успеем снять минные поля из-за погодных условий.
— Оставьте минные поля, — согласился Арчеладзе.
Эту уступку тот расценил по-своему.
— Послушайте, Гриф… Вы правы, мы мастера тайных войн. Я признаю поражение… После вывода нашего контингента из зоны верните мне «Дремлющего ангела».
Арчеладзе едва удержался, чтобы не послать его по-русски. Вовремя спохватился, ответил дипломатично:
— «Дремлющей ангел» останется у меня. Как гарантия необратимости вашего согласия. До тех пор, пока «Арвох» присутствует на Балканах.
Ему не хотелось больше обсуждать никаких условий. Он переключился на другую частоту, проверил прохождение в эфире, после чего выехал на дорогу; он интуитивно чувствовал, что вести себя следует вызывающе и нагло. Вплоть до того, что двигаться навстречу войскам, выводимым из зоны.
— Я люблю тебя, Гриф, — сказала за спиной Капитолина.
Он ехал по осевой линии. Снег на дороге обратился в чистый лёд, и джип иногда прилично заносило.
— Повинуюсь року, — произнёс он и прибавил скорости.
Капитолина ласкала его волосы, гладила бороду, и рука её ждала ответного знака внимания.
— Я люблю тебя…
Несколько раз в эфир выходил Воробьёв, недоуменно комментируя странное поведение морских пехотинцев в зоне 0019: они снимали проволочное ограждение и спешно покидали место дислокации, освобождая гору Сатву.
— Сегодня же выезжаем в Эль-Аббу, — сказал Арчеладзе, глядя на дорогу. — Нам надо успеть… Я вспомнил, где это. Городок в Иранском нагорье, родина знаменитого арабского путешественника…
— Я же люблю тебя, Гриф!