В каждый сто первый раз когда кто-то умирает, я чувствую, как мое тело, вот это вот твердая субстанция, растворяется по воспоминаниям, жалости, истеричному пространству. Тело становится аморфным. Оно заполняет своим мерзким и липким мою комнату, заливается в чашки, жарится на сковородке, пропитывается в пыль за батареей, переваливается через окна на улицу, и этим самым начинает дышать воздух.
Меня можно пройти насквозь - не ощутить. А тот, кто умер, он просто лежит себе там где-то, и ему-то собственно по барабану. А я тут закидываю за плечи оборванный язык с капельками соленых мыслей и меня душит вера в его смерть.
Не верить, ибо не во что.
И все эти вдохи/выдохи/улыбочки/поцелуйчики, а он умер. И таких много. И каждый раз, каждый раз как снова кто-то из них СНОВА, я опять раскидываюсь по городу, потому что если соберусь в Целое, то придется Осознать. А нельзя. Потому что как только, так сразу и я туда же. Я знаю.
Это все потому, что у меня сотни тысяч ГоловРукГлаз.
А они все умирают и умирают. А я все хороню и хороню...
И все больше и больше меня в воздухе. Все чаще и чаще стоны вен. Все глубже становится пронизывающая пальцы рук боль. И они трясутся. Как в судорогах.

Хватит умирать. Сил нет у меня на вас всех.